— Пропала она, — выдавил наконец Демьян. — Уже пару недель как. Ушла однажды и не вернулась. Только мы не думаем, что она нас бросила! В тот день на болоте странно было, а Агата потом нашла след из мертвых трав, словно прошел кто и за собой все высушил. Мы испугались. Агата сплела отпугивающую сеть и морок навела, чтобы домик наш никто не нашел. Только она в полную силу колдовать не может, потому что не говорит. Мы ждали-ждали, а потом вы пришли. Что это за дядька такой страшный был?
Василиса невольно улыбнулась.
— Это был Кощей Бессмертный.
— Ух ты, — опять быстро поменял настроение Демьян. — Это я самого Кощея Бессмертного куснул? А мне от его крови ничего не будет?
— Если еще не помер, значит уже не отравишься, — угрюмо обнадежил мальчика штатный психолог Конторы, достал из сумки, которую носил на крупе, морковку и принялся ее жевать.
— Не будет, не будет, — поспешила его успокоить Василиса.
— А я и не знал, что он правда существует, думал, сказки все. А что же это получается, он добрый что ли? - удивился Демьян.
Агата тоже внимательно посмотрела на Василису. Василиса терпеть не могла врать, но на ее счастье жизнь с Кощеем и работа в Конторе научили ее, что правду можно преподнести разными способами.
— Он не причинит вам вреда, — ответила она. — А теперь давайте так договоримся: на болотах сейчас опасно, вы поживете пока здесь. Ведьму вашу — Агафью Егоровну — мы объявим в розыск, у нас есть для таких поисков хорошие специалисты. Она должна была оформить вас как учеников, но не сделала этого, а это нарушение. Так бы вы были закреплены за ней, а так как бы ничейные, но я посмотрю, что можно для вас сделать. Агата, у тебя проблемы с магической аурой, и эту проблему нужно решить. Ты наверняка плохо себя чувствуешь, наблюдаешь упадок сил. Нам нужно понять, что идет не так.
— А разлучать нас не будут? — спросил Демьян.
Он изо всех сил сжимал руку сестры, но та даже не морщилась, и в ее глазах читался тот же вопрос.
— Мы постараемся этого не допустить, — ответила Василиса, боясь давать обещания.
Агата взглянула на брата, и дотронулась ладонью до его руки.
— Нам нельзя обратно в приют, — твердо сказал Демьян. — Если уж не сможете ничего сделать, предупредите заранее, чтобы мы снова успели сбежать.
— И где вы будете жить? Чем питаться?
— Вы не понимаете, — вздохнул мальчик и стянул футболку.
***
— …в общем, на нем проклятье, и он носит рубашку Элизы, она его сдерживает.
От травяного сбора Варвары шел густой терпкий аромат, дурманил. Василиса в детстве как-то хлебнула хмеля из отцовской кружки, эффект был тот же. Она сделала очередной глоток, отставила чашку и устало потерла глаза, продолжила:
— Это же сильнейший артефакт, почти невероятная магия, девчонке всего семнадцать, сплела она ее три года назад, когда они попали к ведьме. Я поражена, это запредельный уровень мастерства!
Сидевшая рядом Варвара, к которой Василиса зашла выпить чая после долго рабочего дня, отняла от губ трубку, которую любила раскурить по вечерам, вскинула бровь и хмыкнула:
— Или нет, потому что скорее всего она сделала что-то неправильно и теперь подпитывает мальчика собственными силами, отсюда и разрыв в ауре.
— Да, но проблема еще в том, что их действительно нельзя возвращать в мир. Там с Демьяна снимут рубашку, Агату отдадут психологам, будут пытаться разговорить, и ничем хорошим это не закончится.
— Что сказал Баюн?
— Передал информацию на Буян, теперь ждет ответа. Надеюсь, Лебедь разрешит детям остаться здесь. Магический потенциал у обоих высокий, вышло бы два отличных сотрудника для Конторы.
— Кто их учить-то будет?
Василиса вздохнула и пожала плечами.
— Пока не знаю. Дождемся ответа с Буяна. И потом, может их ведьма еще найдется. Заплатит штраф, оформит детей как надо. Они вроде ее любят.
— А что с бабушкой?
— Пробиваем, потом расскажу.
— Но это не все, да?
Василиса кивнула.
— Кощей тоже почувствовал, — вздохнула она. — И дети подтвердили. Кто-то из Тридевятого заглянул к нам в гости, и судя по всему, этот кто-то не из светлых.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 3. Ретроспектива.
много-много лет назад где-то в соседнем мире…
Марфу — старшую сестру Василисы — замуж выдали в пятнадцать. Мать Василисы — когда-то красивая, а нынче уставшая и высушенная постоянными родами и заботами женщина, плакала, но слово поперек мужу сказать не посмела. Всю ночь перед свадьбой Василиса, которой шла восьмая осень, слушала, как глухо рыдает в подушку сестра, а поутру, когда затянули горькие обрядовые песни, спряталась под стол и сидела там, пока мама не нашла и не вытащила. Она потрепала ее по голове, поцеловала в макушку и шепнула:
— Нечего тебе тут делать, зайди на кухню, возьми пирожок, да иди в лес, поиграй.
Лес Василиса любила. Но в этот день плач Марфы все стоял в ушах, и Василиса бежала в него не за радостью, а за спасением.
— Спрячь меня, — шептала она, пробираясь вглубь, и тогда и увидела в первый раз тропу.
Хорошо протоптанная, в пару локтей шириной, она вилась между плотными зарослями папоротника, убегала вперед. По такой пойдешь — точно не заблудишься. Лес всегда был добр к ней, и Василиса привыкла не бояться его. Поэтому она по обыкновению доверилась ему и пошла вперед по тропе. Тропа вывела ее на полянку, на полянке стояла избушка, и старушка с непокрытой головой работала в огороде. Василиса уставилась на седые волосы, уложенные на голове в замысловатый пучок и сразу поняла, что перед ней ведьма. Кто ж еще будет ходить без платка. Ведьма тем временем подняла голову и улыбнулась. Улыбка у нее была добрая и совсем не страшная.
— Что ты здесь делаешь, девочка? — спросила она.
— Сестру замуж выдают, — честно ответила Василиса. — Дома грустно.
— Ну иди сюда, коли пришла, поможешь мне.
Так Василиса первый раз попала к Яге. С тех пор, стоило ей пересечь черту между полем и лесом, ее всегда ждала тропа, зовущая за собой, и Василиса радостно бежала в домик на опушке, помогала с травами, слушала наставления и училась магии. Яга говорила, что сила у Василисы есть, иначе бы Лес не привел ее к ней, только видно немного, раз не проявляется. По началу Василисе было достаточно и того, что за ней признали дар. Потом, что он стал проявляться понемногу, то тут, то там. А в большой силе какой прок? В будущей жизни, где ее ждали муж и дети и работа от зари до зари, она вряд ли бы ей пригодилась. Однако со временем, когда девушка начала разбираться в травах, научилась звать к себе птиц и животных, выучила несколько несложных заклинаний, выяснила, что у нее неплохо получаются зелья, она стала думать, что возможно, существует какая-то иная судьба, нежели стать женой и матерью. Иногда, ступая на траву, она позволяла себе помечтать, что эта судьба уготована ей, и как бы она не взывала к разуму, луч надежды поселился в душе, и от того только горше было смотреть, как выдают одну за другой замуж остальных ее сестер, и как в замужестве они тускнеют, тучнеют или наоборот худеют, перестают смеяться, и понимать, что хочет она или нет, а своей очереди ей не избежать.
Ей было пятнадцать, когда она впервые встретила Кощея. Яга из-за всех сил старалась не допустить этой встречи. Она чуяла его издали, отсылала Василису в лес или домой, прятала в избушке, в подполе, заставляя перебирать пахучие травы, отбивающие запах.
— Гость у меня, — шипела Яга, опуская крышку люка, ведущего в подпол, — не смей высовываться.
Но если и можно было спрятать среди трав Василису, то ее любопытство в прятки играть не желало. И Василиса нашла между бревен просвет, и все глаза проглядела, стараясь рассмотреть загадочного визитера. Здесь, среди трав, скрытая толстыми бревнами, она чувствовала себя в безопасности. Она ожидала увидеть кикимору, или Лешего, или — самое страшное! — Лихо одноглазое. Однако к Яге ездил мужчина на черном коне, в любую погоду кутающийся в черный плащ, подбитый шкурами черных же соболей. Конь хрипел, ворчал, нервно бил копытом о земь, пока его всадник, не спешиваясь и не въезжая во двор, вел беседы с Ягой. Конь был красивым, сильным, лоснилась шкура, туго обтягивая стальные мышцы. А всадник был высок и явно худ, тяжело дышал и вообще выглядел болезненным и усталым. Василиса все гадала, почему Яга не предложит ему какой настойки? Черные с проседью волосы он повязывал лентой и то и дело тер запястья. Улыбался редко, а если и улыбался, то тонкие губы складывались в полоску и не красили лицо. Мужчина не был красив, а по меркам молодой Василисы и вовсе слишком стар, а что он говорил не было слышно, поэтому Василиса все рассматривала исподволь коня. Больше всего ей нравился момент, когда всадник, закончив разговор, пришпоривал его, и тот, слегка встав на дабы, уносился вдаль, и из-под копыт его взметались клубы дорожной пыли вперемешку с неизвестно откуда берущимися черными искрами.
