кирпичная стена — еще одна разумная и необходимая мера в системе безопасности одного из помещений станции СРС в Гонконге. В открывшемся дверном проеме стояли двое: здоровяк, похожий на сержанта морской пехоты с автоматом и Билл Морган. Старина Билл Морган, потомок пиратов, грабивших испанские галеоны, южанин с Луизианы, морской офицер, третий помощник на USS Maddax, стационера из порта Хайфон, с которого и заварилась вся эта кровавая каша, конца которой не видать вот уже шестнадцать лет. Он постарел — но это был все тот же Билл Морган. Рано поседевшие волосы, морщинистое лицо, короткая пиратская косичка, из-за которой он получил не одно взыскание в свое время и быстрые, чертовски быстрые руки. Наверное.
— Черт бы меня побрал… — начал он
— Извините, сэр… — встрял молодой — разрешите, я его обыщу, сэр.
Билл Морган с извиняющимся и одновременно хитрым выражением лица отступил в сторону. Мол… извини, приятель, но ничего не поделаешь. Протокол такой.
— Подмышкой — с каменным лицом сообщил Воронцов, поднимая руки.
Молодой здоровяк сунулся туда, куда было сказано — и вытащил из подмышечной кобуры воловьей кожи угловатый черный пистолет с удлиненным, выступающим из кожуха стволом с компенсатором. Перебросил его Моргану, тот ловко поймал на лету. Противовесом пистолету были два запасных магазина на двадцать — их здоровяк тоже изъял. Из кармана русского — он выудил Смит Вессон Бодигард Эйрвейт — легкий револьвер тридцать восьмого калибра, из которого можно стрелять, не вынимая его из кармана. Все это — он оставил себе. Охлопал русского с головы до ног — больше ничего не было.
— Больше ничего нет, сэр.
Морган рассматривал «трофейный» пистолет
— Ческа Зброевка семьдесят пять, специальный вариант с режимом автоматического огня. Неплохо, неплохо. Как в старые добрые времена, а, Владимир?
— Посмотрел — отдай обратно.
Морган с хитрым видом сунул пистолет себе в карман
— Будешь выходить — отдам. Ты человек горячий.
— Не провоцируй.
Морган сделал обиженное лицо.
— Помилуй Бог, кого это я здесь провоцирую, а? Я вообще само гостеприимство, у меня даже водка здесь есть. Против местной заразы, которая тут на каждом шагу — водка самое то. Пошли… Владимир, нечего стоять в дверях. Вспомним старые добрые времена… поговорим.
В коридоре, открыв одну из дверей, появился еще один американец. Морган показал ему на комнату с пультом охраны — и тот кивнул головой.
— Пошли… друг мой.
Ли знал, что такое видеокамеры и знал, что лучше им на глаз не попадать. Поэтому — он соскочил с фургона как раз тогда, когда он заворачивал на подземную стоянку. Водитель такси, который увидел внезапно появившегося перед ним в дымке дождя крестьянина-идиота, не знавшего о том, где можно переходить дорогу, а где нельзя — выругался и уже успел подсчитать в уме, сколько будет стоить замять дело… убийство китайца здесь каралось крупным штрафом, убийство белого смертью. Он еще успел удивиться, как ловко замызганный китаец ушел от столкновения с мчащимся на него такси… но удивляться ему было некогда. У него была работа — и он должен был ее делать…
Выскочил на тротуар — Ли огляделся и увидел в дождевой пыли красную, как кровь будку. Это было то, что ему нужно.
В будке никого не было. Редкие прохожие старались не попасть под фонтаны грязной воды, то и дело вырывающиеся из-под колес мчащихся машин, они кутались в пластиковые дождевики, которые можно было сложить и убрать в карман. Гонконг, расположенный у подножья гор и на берегу моря — просто притягивал к себе дожди, и постоянно иметь при себе дождевик было насущной необходимостью.
Что же касается Ли — то дождь всегда и везде был его союзником. В дождь даже самые опытные и ревностные часовые промокают, замерзают и не так бдительно несут свою службу. В пелене дождя неопытные люди не видят дальше пальцев вытянутой вперед руки, а шорох дождя заглушает осторожные шаги. Наконец, в дождь свободны телефонные кабинки и не надо дожидаться очереди…
Накормив аппарат монетами, которые до этого выпросил у прохожих, Ли набрал номер, который помнил наизусть и доложил о том, что видел. Получив новые указания, довольно улыбнулся.
Этот номер — был одним из номеров нелегальной резидентуры японской военно-морской разведки в Гонконге.
В небольшое помещение, которое, судя по безлико-серым стенам и большому зеркалу с односторонней видимостью «туда» использовалось как вспомогательное при допросах — к длинному столу стащили несколько стульев. Американцы выставили немудреное угощение — жареную утиную грудку, «волосяную» лапшу. Морган с хитрым видом поставил на стол початую бутылку русской водки…
— Спасибо, нет.
Морган убрал бутылку
— Ты становишься скучным, друг мой. Помнишь Хюэ, а?
— Стараюсь забыть… — сухо ответил русский
— И напрасно. Мне его иногда не хватает. Там произошло много хорошего, русский — хотя одновременно с этим и много чего плохого. Мы приобрели много друзей, русский.
— Еще больше — потеряли.
Морган понимал, почему его старый друг не слишком рад ему — русские все еще считали экстренную эвакуацию американцев из Индокитая предательством. Их можно было понять — теперь японцы, пополнившие свою империю землями на Юге, готовились наступать на севере. Сахалин, Дальний Восток, Сибирь, для начала КВЖД. Это даже не скрывалось — японцы вообще ничего не скрывали, токийские газеты открыто публиковали новые карты Большой Японии с теми землями, которые должна отдать Российская Империя. Что делали русские — Морган не знал, но судя по тому, что он знал о русских — они мрачно, упорно, сосредоточенно готовились к жестокому бою. Упрямые сукины сыны, у них нет выборности власти — и потому они могут воевать десятилетиями. К тому же — с японцами у них давние счеты, еще с Цусимы.
— Ладно, русский, ты прав. Но дело не в этом. Произошло кое-что. Имей в виду — мое начальство было против того, чтобы приплетать в это дело еще и вас. Но мне кажется, я могу тебе доверять.
— Это поэтому ты отнял мое оружие?
Морган стукнул кулаком
— Перестань! Хватит ребячиться, речь идет о серьезных вещах.
— Это и есть серьезная вещь. Это оскорбление.
— Черт, если бы ты каждый день имел дело с моим начальством, ты бы наверное уже застрелился. Но дело не в этом. Ты знаешь, что такое героин?
— Наркотик нового поколения. Дорогой, легко транспортируется, чрезвычайно опасен. Стойкое привыкание наступает за три — пять приемов, за год этот наркотик способен вызвать необратимый распад личности. Основная зона производства — территория Японской Империи, предположительно наркопосевы контролируются Кемпетай, японской военной полицией, для распространения используется сеть тонгов
