Но какова моя сестрица! Ловко она сумела продать свои сомнительные синяки за пятьсот рублей! Не зря стоит теперь в сторонке такая тихая и сияющая — наверное, прикидывает в уме, на что лучше потратить свалившийся на нее подарок судьбы.
— Все равно… Все подкуплены, с милицией дело иметь бесполезно, — сердито проговорил импульсивный сынок. — Ни от кого правды не добьешься. Все сволочи.
— Но так тоже нельзя! — возразила ему мамаша. — Глупость какая-то! Если ты не доверяешь официальным органам, нужно все равно действовать грамотно. Сейчас даже в Тарасове существуют частные детективные агентства, где работают профессионалы, я узнавала! Мне, кстати, Павел Андреевич дал телефон частного детектива Татьяны Ивановой, которая в свое время помогла ему, казалось бы, совсем в безвыходной ситуации. Нужно не махать зря кулаками, а как можно скорее ей позвонить и попросить заняться нашим делом.
— Твоя однофамилица, что ли? — спросила Ксюша, которая совершенно уже успокоилась, ощущая в кармане своего халата приятное похрустывание купюр.
Теперь она занималась тем, что пыталась собрать мои рассыпавшиеся по всей комнате бусины. Увы, в пылу борьбы мое «женственное» украшение порвалось.
— Да как сказать? — ответила я неопределенно, с интересом разглядывая своих потенциальных клиентов. — Вообще-то, частный детектив Таня Иванова — это я.
— Ничего себе! — сказала Ксюша, по привычке взмахнув рукой, так что все собранные в кулак бусины дождем разлетелись в разные стороны. — С ума сойти! Правда, что ли?
— Правда, — потупилась я с видом скромницы, который, как говорила тетушка Роза, мне был особенно к лицу.
— А я-то думаю: где это ты, сестренка, так ловко научилась драться? — рассматривала меня теперь Ксюша во все глаза, как будто видела впервые в жизни.
Не поднимая глаз, я чувствовала, что и остальные сейчас занимаются тем же. Я дала возможность всем, и особенно Костику, вволю на меня полюбоваться, жалея лишь о том, что сняла при входе туфельки на высоком тонком каблуке.
— Это действительно вы? — страшно удивилась мать Костика. — Но… как вы здесь оказались?
Я подняла глаза, щедро накрашенные тушью «Max Factor», которой пользуются звезды Голливуда и частные детективы города Тарасова.
Костик по-прежнему смотрел на меня волком. Видимо, он до сих пор помнил удар по спине, и в особенности — свою унизительную позу, когда я сидела на нем верхом, как воинственная амазонка. Я же, напротив, вспоминала о нашей схватке теперь с удовольствием. Особенно вид его розового уха и запах, исходящий от пушистых волос.
— А чего тут особенного? Зашла в гости свою сестренку навестить троюродную, правда, Танюш? Мы ведь как родные дружим, пиво пьем, — похвасталась Ксюша.
— Значит, тем более судьба, — сказала женщина. — Так вы возьметесь нам помочь найти мужа?
— Но мой гонорар…
— Столько, сколько скажете, — не дала она мне договорить. — В такой ситуации деньги не играют никакой роли. Главное — найти Игоря. И начать нужно прямо сейчас, сию минуту…
— Похоже, мы уже начали, — сказала я и повернулась к Ксюше, которая все еще никак не могла собрать бусы. — Садись, поговорим теперь спокойно.
— О! Опять! — плюхнулась она на диван, закатив глаза. — Похоже, это никогда не кончится!
— Как бы я хотела, чтобы закончилось как можно быстрее и, главное, благополучно, — тихо проговорила мать Костика, и на ее глазах впервые показались слезы: она была готова вот-вот разрыдаться.
— Расскажите для начала все, что знаете: куда и зачем ездил ваш супруг, все подробности, которые вам известны, — обратилась я к Погорельцевой официальным тоном, давая понять, что начала работать. Это подействовало — женщина сразу же вытерла со щек слезы, собралась и начала говорить.
Хотя то, что знала об этом деле Ирина Петровна Погорельцева, в прямом смысле почти что равнялось нулю.
Две недели назад ее муж с группой ответственных работников отбыл в Стамбул на представительную международную конференцию по проблемам Востока. Делегаты вернулись в Тарасов еще неделю назад, а Игорь Николаевич, решив воспользоваться подоспевшим очередным отпуском, имел намерение на обратном пути отделиться от группы и навестить в Душанбе друзей детства и родственников, потому что когда-то провел в этом городе годы своей юности. Так он и сделал. Погостив неделю в Душанбе, откуда пару раз звонил домой, сообщая, что у него все в порядке, он накануне отъезда продиктовал по телефону номер поезда и вагона, в котором вернется в Тарасов, и попросил сына непременно его встретить, сказав, что с ним может быть очень тяжелый груз. Переживал, что груз могут не забрать по дороге, как договаривались, и потому придется тащить его домой.
— Он не уточнил хотя бы примерно, какой именно груз? — сразу же задала я встречный вопрос рассказчице.
— Нет, и мы с Костиком очень удивились.
— Почему?
— Да потому что мой муж терпеть не мог таскать всякие тяжести, презирал мешочников и барахольщиков! Он всегда, сколько я его помню, даже из заграничных командировок возвращался с одной дорожной сумкой, такой он человек! — пояснила Ирина Петровна простодушно. — Легкий, творческий человек!
— Ишь ты какой, мешочников он презирает! — сердито фыркнула Ксюша, которая приняла ее слова на свой счет. — Хорошо ездить с одним «дипломатом», если там пачки денег лежат. И я бы так ездила! А чего не ездить? Вот только откуда они у людей в таком количестве берутся? Вот интересный вопрос для следственных органов.
— Напрасно вы так говорите. Игорь всегда немного зарабатывал, — слегка покраснела Ирина Петровна. — Я же говорю вам — он творческий человек. Основной доход нашей семье приносит моя работа стоматолога-протезиста. Не скрою: это моих мужчин несколько задевает, но у детектива в этом вопросе должна быть ясность. Так что про пачки денег вы говорите полную чушь!
И Погорельцева с откровенной неприязнью посмотрела на расхристанную, несдержанную Ксюшу, с которой ей сейчас приходилось иметь дело.
Пожалуй, эта маленькая энергичная женщина с тщательным макияжем и ухоженными ручками могла бы выступать в качестве антипода моей сестрицы, если бы у кого-то возникла необходимость сравнивать разные психологические типы людей.
И все же мне как-то ближе была моя Ксюша. Дурища, конечно, но своя, троюродная.
— Видела я таких творческих, — спокойно ответила Ксюша, выдержав уничтожающий взгляд Погорельцевой. — Одни гашиш любят, а зато другие дорожку предпочитают…
— Какую еще дорожку? — вздернула Ирина Петровна тонкие, выщипанные брови.
— Кокаин! Его вот так на руку дорожкой насыпают и нюхают. А потом исчезают, понимаешь ли! Испаряются как дым!
— Вы хотите сказать, что лично видели, как мой Игорь… — поразилась и прямо-таки задохнулась от неожиданности Ирина Петровна.
— Да нет, я не конкретно про него. А вообще, для образа. Так сказать, выражаясь творчески, — мстительно проговорила Ксюша, которая, похоже, никак все еще не могла простить дамочке презрительных замечаний о мешочниках. — Те, кому мешки таскать приходится, обычно спят как убитые, а зато всякие бездельники чем только не занимаются. Тихий ужас!
— Вчера мне довелось много чего услышать относительно наркотических… средств и препаратов, — медленно, тщательно подбирая слова, проговорила Ирина Петровна. — Насколько я поняла, у этого поезда особенно дурная репутация. И я сама до сих пор не могу понять: почему Игорь не полетел на самолете? Ведь последние несколько лет он вообще никогда не пользовался услугами железнодорожного транспорта, а тут вдруг поехал в этом ужасном вагоне, да еще с такой обслугой…
— А чем это вам обслуга не нравится? — окончательно рассвирепела Ксюша. — Во-первых, я вам не обслуга, а проводник! Во-вторых, я сейчас могу вас запросто с лестницы спустить. И вообще — вернуть деньги, и лучше уж в милицию пойти, заявление о нападении написать. У меня тоже гордость есть!
Ирина Петровна взглянула на мою троюродную сестрицу пылающими, как горящие угольки, черными глазками, но все же сдержалась, промолчала.
На помощь неожиданно пришел Костик.
— Скажи-ка, — вдруг резко повернулся он к Ксюше, заговорив на «ты», чего та и не заметила. — Вчера ты сказала, что отец ехал в вагоне на своем месте. Так?
— А на чьем же, на моем, что ли? — удивилась моя троюродная сестрица.
— Но на самом деле он ехал вовсе не на своем месте. На билете с его фамилией значится место под номером двадцать пять, а он спал той ночью на двадцать седьмом.
— И что с того? Это же напротив, — пожала плечами Ксюша. — А там никого не было. У меня многие пассажиры любят по ходу поезда спать, говорят, что так меньше укачивает. Мне жалко, что ли?
— Да у моего супруга железное здоровье! Он в молодости даже в цирке работал, — воскликнула Ирина Петровна. — Его на вертолете — и то не укачивает, а вы говорите — по ходу поезда!
