28 апреля герцогиня Мадлен Медичи испустила последний вздох, герцог Лоренцо последовал за ней всего шесть дней спустя, 4 мая. Чету похоронили в красивом семейном склепе в церкви, где их дитя так недавно получило крещение; таков был печальный конец их недолгого брака.
В день смерти герцога его навестил друг, известный поэт Ариосто, надеявшийся утешить Лоренцо в связи с кончиной его супруги. Когда же он узнал, что осиротевшее дитя — единственный плод брака, обещавшего возрождение процветавшего прежде рода Медичи, то написал короткую оду, посвятив ее последней надежде угасающей династии:
Единственный росток, бутон — и вотОхвачена я горестью и страхом.Лишь ветер дунет — и меня несетК могиле с дорогим мне прахом.
Можно сказать, что, еще не родившись, малютка Екатерина стала объектом политических страстей. Ее появление на свет во многом было следствием территориальных притязаний Франциска I, с годами все больше и больше превращающихся в навязчивую идею. Впрочем, история Италии предрасполагала к возникновению таких устремлений в горячих головах иноземных королей. Со времен падения великой Римской империи вплоть до объединения территорий Италии в конце девятнадцатого века эта страна представляла собой пестрый ковер из княжеств, герцогств и городов-государств. Во многих из них наблюдался небывало ранний расцвет искусств, ремесел и торговли, что делало итальянские земли лакомыми кусками для чужестранных завоевателей. Многими из них правили фамилии, ведущие свое происхождение от знаменитых полководцев-завоевателей. Имена, подобные Сфорца в Милане и Гонзага в Мантуе, напоминали о кондотьерах, наживавших состояние в боях. Лишь несколько городов-государств, таких, как Флоренция, Венеция и, Генуя, оставались — по крайней мере, какое-то время — независимыми, но и они к середине шестнадцатого века прямо или косвенно попали в зависимость от испанцев. В годы с 1490 по 1559, когда установилось испанское господство, Италия превратилась в кровавую арену, где две сильнейшие державы континента — Испания и Франция — вели жестокую борьбу за гегемонию в Европе.
Франциск, ведущий происхождение по прабабке от знатного и богатого рода Висконти из Милана, искал сильного союзника на полуострове, дабы выдвинуть претензии на владычество миланским герцогством. Ему удалось заключить такой союз с папой Львом X, который в миру звался Джованни Медичи. В отличие от нынешних пап, его святейшество был не просто наместником Христа на Земле, но наслаждался и земной властью в качестве правителя Папской области. Тогда это были обширные земельные владения, преимущественно в центральной Италии. Папская тиара представляла собой корону о трех ярусах зубцов, что ставило пап выше королей и императоров. Папство не только стяжало oipoMHoe количество собственности во всем католическом мире (в Англии, например, до Реформации Риму принадлежала пятая часть земель), но папа обладал также правом юрисдикции в католических странах, и множество судебных дел выносилось на суд Церкви.
Желая укрепить свой союз с папой из рода Медичи, Франциск II решил устроить брак осиротевшей наследницы из дома Бурбонов, Мадлен де ла Тур д'Оверни, с племянником Льва X, Лоренцо Медичи. Незадолго до того Лоренцо при содействии своего могущественного дяди отнял герцогство Урбино у семейства делла Ровере[6].
Для такого предприятия папа обеспечил солидную финансовую поддержку, собрав деньги за избрание тридцати новых кардиналов. Сам Франциск скептически оценивал способность Лоренцо сохранить за собой вновь созданный феод в Урбино, ссылаясь на то, что Лоренцо был «всего лишь торговцем». По-тогдашним меркам Медичи из Флоренции действительно не могли претендовать на звание людей благородной крови, так как были выходцами из купеческого сословия. Однако мудрое управление хозяйством и неуклонный рост семейного банковского дела, начатые еще в конце XIV века основателем рода Джованни ди Биччи Медичи, привели к тому, что род этот стал наиболее процветающим и могущественным во Флоренции, которая была тогда крупнейшим из итальянских городов.
Изначально Медичи происходили из местечка Муджелло, что в десяти милях к северу от Флоренции. Несмотря на имя[7] и герб, намекающий на занятия медициной, где на золотом поле изображены красные шары, именуемые «палле», числом от шести до двенадцати, несмотря на то, что святыми покровителями семьи считались врачи-мученики, Козьма и Дамиан, Медичи всегда занимались коммерцией, специализируясь на шерсти, шелке, драгоценных металлах, пряностях и ростовщичестве[8]. Они постепенно стали личными банкирами римских пап. После нашествия «Черной Смерти» — страшной эпидемии чумы, буквально выкосившей итальянские земли в 1348-1349 годах, экономическая обстановка обострилась и в услугах Медичи стали особенно нуждаться. Подобно своему отцу Джованни, Козимо Медичи был тихим, скромным человеком, который не одобрял тяги своих наследников к роскошной жизни. Несмотря на это именно Козимо построил самый грандиозный дворец из всех, прежде существовавших в городе, — Палаццо Медичи. С того времени, конечно, многое изменилось, но еще и сегодня гости Флоренции могут увидеть мощные стены дворца, за которыми скрыты роскошные покои. Эти стены, больше похожие на укрепления неприступного рыцарского замка, были призваны защитить потомков рода Медичи во времена смуты и некогда укрывали от разбушевавшейся толпы саму Екатерину, тогда еще совсем девочку.
Козимо был ученым и филантропом, а еще— самым значительным покровителем искусств своего времени. Для него трудились Микелоццо, Донателло, Брунеллески, Паоло Учелло, Филиппинно Липпи и другие выдающиеся мастера раннего Ренессанса. Признавая высокое значение труда художников, скульпторов, поэтов и прочих мастеров, оказывая покровительство их искусству, которое, начиная с XIII века, стало своего рода символом процветания и бурного развития Италии, Медичи сыграли неоценимую роль в процессе становления итальянского Ренессанса.
Козимо поднял семейное благосостояние на новую высоту, открыв банковские филиалы по всей Европе, включая Лондон, Женеву и Лион. После краткого периода изгнания, на которое его вынудили соперничающие флорентийские партии, пытавшиеся (впрочем, безуспешно) взять под контроль исполнительный совет Флорентийской Республики — Синьорию— Козимо вернулся по приглашению народа и стал гонфалоньером (главой Синьории), а по сути — правителем города-государства. Он понимал: для процветания торговли необходима политическая стабильность, как внутренняя, так и внешняя. Огромные средства использовались им для того, чтобы усилить влияние своей семьи и Флоренции в целом. Диктатор-филантроп с подчеркнуто скромными манерами, внешне Козимо производил впечатление рядового флорентийца, но фактически почти все важные решения принимались им или с его согласия. Папа Пий II описывал его как «арбитра мира и войны и творца законов — не столько обычного горожанина, а скорее властителя страны… отдающего приказы магистратам». Козимо считали отцом Флоренции многие соотечественники, которые наградили его после смерти звучным титулом «Pater Patriae», т. е. «Отец отечества». Величали его также и «некоронованным королем».
Внук Козимо, Лоренцо, прозванный Великолепным (этот титул давался именитым особам некоролевской крови), вполне оправдывал свое прозвище. Он, пожалуй, стал наиболее известным из Медичи, хотя именно при нем семейное богатство, казавшееся неисчислимым, начало понемногу оскудевать. Лоренцо был неважным банкиром, зато прославился как выдающийся ученый, поэт, меценат и коллекционер. Он покровительствовал величайшим художникам той эпохи: Боттичелли, Перуджино, Филиппи-но Липпи, Гирландайо и Верроккьо. Его заботы коснулись также и будущих великих мастеров, например Леонардо да Винчи. В саду Палаццо Медичи Лоренцо построил мастерскую для скульпторов, и именно здесь Микеланджело работал над первыми своими творениями, привлекшими внимание заказчиков и художников. Лоренцо был одаренным дипломатом, мудрым политиком, посвятившим жизнь процветанию родного города, благополучию семьи Медичи и тех, кто ее поддерживал. Когда папа Иннокентий VIII услышал о смерти Лоренцо, он, как утверждают, горестно вскричал: «Миру в Италии пришел конец!»
У Лоренцо Великолепного было три сына, и, как в сказке, одного называли добрым, другого умным, а третьего — дураком. К несчастью, дураком оказался старший, Пьеро Слабоумный. Оказавшись у руля власти, Пьеро не удержал его, очень скоро был вместе с семьей выброшен вон из республики и умер в изгнании. Его брат Джулиано (добрый) действовал заодно с Джованни (умным), который в тринадцать лет стал кардиналом благодаря влиянию отца. Это обстоятельство обеспечило братьям возвращение во Флоренцию. Какое-то время им пришлось буквально прозябать в нищете, ведь семья Медичи практически обанкротилась, фамильные богатства достались узурпаторам, а собственность была конфискована республикой. У Джованни голова работала достаточно хорошо для того, чтобы плести интриги, но недоставало терпения, а ждать, пока события вновь обернутся в пользу Медичи, пришлось слишком долго. «Le temps revient»— «Наше время придет»— так могли бы сформулировать девиз своей семьи потомки «некоронованного короля» Козимо и Лоренцо Великолепного. Руководствуясь им, предстояло прожить свою жизнь и героине нашего повествования — Екатерине.
