— я не господин, даю восемь за девочек, пять за мальчиков, или рассказываю каждому встречному о детях с иного континента которых продают за этим прилавком.
Торговец сник, у него не было выбора, он приял свою слабость перед напором страха от собеседника, и принял свое нищее будущее.
— хорошо, бери
— заберу их вечером, не смей покидать этого места.
После этих слов Максвелл, не прощаясь, развернулся и двинулся прочь, почему-то он не взглянул ни на детей, которых только что купил, ни на взрослых, которых оставил в кандалах, ему просто было противно все это. Артемий же, присев перед девочкой, которую демонстрировал торгаш, достал из-за балахона белый и очень красивый маленький цветочек, который и вручил ей. Девочка не брала подарок, запуганная, она стояла, сцепив руки и опустив глаза к земле. Максвелл окликнул своего друга. Тогда Арт аккуратно положил цветок за ухо девочке, от чего та вздрогнула, но не подняла взгляда. Шут поднялся, когда он нарочито медленно разворачивался, то провел практически рядом с горлом торговца неизвестно откуда взявшийся в его руке кинжал, миллиметр, и из разрезанного кадыка со свистом начал бы выходить воздух, но Максвелл просил не убивать, поэтому кинжал исчез также незаметно, как и появился. Торговец замер в нерешительности, а Арт беззаботно зашагал к своему другу.
Наконец они направились к главному рынку, в сторону колизея, что был виден с каждой точки города. Артемий двигался впереди, он ушел с главной дороги и принялся бродить среди шатров с таким видом будто что-то выискивает. Максвелл шел за ним, много раз он намеревался уже бросить этого шута и пусть он сам здесь гуляет. Но вот они вышли на главную площадь, разумеется, не по дороге, а протиснувшись между двух стоек с товаром и заслужив недовольные взгляды их хозяев. Максвелл отряхнулся.
— я так понимаю, ты осмотрел все интересующие тебя шатры, ты не торопился.
Путники огляделись, главная площадь представляла собой огромный рынок, который простирался по всей окружности вокруг большого холма, на котором расположилась кровавая арена. Куда ни кинь взгляд, повсюду были люди, что-то смотрели, с кем-то спорили о цене, были слышны зазывающие крики хозяев палаток, а в воздухе пахло пылью, благовониям и духами со всех концов света. А еще наряды, люди со всех концов света собирались здесь, пестрота и разнообразие нарядов соответствовала всем международным стандартам. Мимо проплыла пышно разодетая барышня, Максвелл опознал в ней аристократку из северного королевства, Артемий же бесстыже осматривал каждую складку на ее платье, даже когда она это заметила и смутилась до тех пор, пока не исчезла из поля зрения среди толпы.
Путники обошли весь рынок, Максвелл мельком глядел на людей в цепях, видя в основном рабочих, пару раз они останавливались у палаток, люди у которых не выглядели словно загнанные животные, если вообще можно давать такую характеристику обреченным. В одной из таких палаток хозяином был подтянутый дед с неприятным скрипучим голосом.
— чего желаете уважаемые люди?
Спрашивал он при виде потенциальных покупателей.
— гладиаторы есть?
Работорговец почтенного возраста со скрипом ответил:
— опытных нет, но есть один интересный экземпляр, воин племени Ломан.
— Ломанцы плохие воины.
— это правда, но и среди стада панцирных коров найдется бык с рогами.
— ладно, показывай.
Старик проскрипел команду своему молодому помощнику и тот вывел из толпы рабов коренастого и высокого человека.
— смотрите, когда его ловили, то руки повязали к туловищу, потому что он, как дубиной, связанными руками забил одного из охотников, очень сильный воин, свою цену отобьет, отдам за 20 серебряников.
Максвелл посмотрел на человека, тот был на голову выше его, с мускулами по всему телу, в глазах жуткая усталость, но в основном он создавал впечатление большого, сильного, глупого добряка. Может те, кто брал его в плен, убили кого-то, кто был ему дорог. Бедная душа. Мог бы он ему помочь… Но такой большой человек будет привлекать слишком много внимания в столице со своим типажом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— не пойдет, безусловно он силен, но не воин, и свою цену не отобьёт.
— ну как знаете.
Максвелл вышел из-под навеса, на него смотрел Арт.
— пойдем отсюда, плохая была идея искать воина среди невольников нужно найти ночлег, думаю, в порту найдется таверна для моряков.
Они направились в сторону порта. Максвелл опустил глаза, ему не хотелось больше смотреть на все, что происходит вокруг, зато Артемий, не стесняясь, разглядывал все что попадалось на пути. Тут Артемий потрогал своего спутника за плечо.
— что такое?
Арт показал куда-то в сторону прилавков. За толпой народа некоторое время не было видно ничего примечательного, но вот люди немного расступились, и Максвелл увидел человека, одетого в цвета империи. Черный сюртук с узорами из золотой нити на рукавах. Человек спорил с работорговцем. На самом деле их спор больше напоминал потасовку, они кричали и обзывали друг друга самыми последними оскорблениями. Имперец кричал про условия мирного договора и обязанности сторон, а продавец, что все законно и скидку он не сделает. Вокруг уже начала собираться толпа зевак, Максвелл тоже заинтересовался. Суть конфликта была в том, что у работорговца находились во владении три бывших солдата империи, за которых он заломил такую баснословную цену, словно эти трое должны быть, как минимум, новыми богами среди людей, а имперский посланник обвинял торговца в наглости, с которой даже в портах пустынного государства не встречался.
— ты чемпионов колизея продаешь?! Откуда такая цена?! Это граждане империи. Я имею полное право просто увести их отсюда и не давать тебе ни гроша.
— увести ты можешь только свой золотой зад на имперском корыте, что тебя сюда привезло! Один золотой за каждого! Используй договор и плати свои 50 серебра, или проваливай в свою нищую страну.
Рядом с человеком в чёрном стояли три охранника, только один из которых глядел в сторону спора, остальные двое не отводили враждебных взглядов с наемников, которые остановились между толпой и спорящими, и которые, по задумке, должны были охранять имперцев от покушений еще разгоряченного после недавней победы народа.
— да вся экономика Федерации держится на имперских товарах! Твой недальновидный умишко не видит ничего кроме своего маленького царства рабов и хвастунов.
Толпа начинала недовольно гудеть, все здесь были против человека в черном, пусть он был и прав. Максвелл подумал, что нужно выручать соотечественника, не то чтобы ему было до него дело, но у этого человека мог быть корабль, на который возможно посадить купленных детей. Он начал пробираться сквозь толпу невзирая на недовольные выкрики в его сторону. Наемники не делали попыток его остановить и Максвелл без препятствий подошел к имперцу, опустил свою руку ему на лечо.
— я обучался в столичной академии на факультете Созидания, позвольте мне взглянуть.
Тот был удивлен таким поворотом событий, откуда в таком месте лекарь императорского уровня?
— за дурака меня принимаешь? Имперские целители слишком ценны для нас, чтобы ошиваться в подобном нецивилизованном отстойнике по ошибке названным городом.
Последние слова были сказаны нарочно громко, чтобы их услышала толпа, люди начинали шуметь еще громче, начали выкрикивать личные оскорбления в сторону спорящих
— после этой выходки, да, я считаю тебя дураком, дай мне поговорить с торговцем.
Максвелл не стал дожидаться одобрения со стороны соотечественника, подошел к торговцу, и начал что-то тихо ему говорить, затем показал на одного раба, потом на другого. Имперец видел, как округлились от страха глаза работорговца, Максвелл определенно нащупал нечто грязное в его товаре. Они закончили разговор, после чего торговец подозвал своего недавнего противника к себе и тихо сказал:
— серебряный за каждого с учетом скидки, бери и уходи.
Имперец удивился
— решил заняться благотворительностью?
