Торопясь изменить тему разговора, Миллисент поинтересовалась:
– Теперь, когда вы получили исчерпывающее объяснение, почему я нахожусь в этом коридоре, не скажете ли, что привело вас в эту уединенную часть дома?
Незнакомец ответил не сразу, а, прервав молчание, снова задал вопрос:
– Вы ответили мне честно или несколько приукрасили правду?
Вопрос был прямой и подтекст ясен, поэтому Миллисент ответила честно:
– Если я ее и приукрасила, сэр, будьте уверены, что только легкой штриховкой, а не тяжелой кистью художника.
Улыбка его стала шире и светлее.
– Так я и подумал, и, отвечая на ваш вопрос с той же степенью штриховки, скажу, что кое-кого искал. Мне показалось, что нужный мне человек свернул в этот коридор. Но очевидно, то были вы.
– Да, это, вероятно, была я, потому что, насколько мне известно, больше никого здесь нет.
Он чуть-чуть подался вперед и сказал, понизив голос:
– Вы – единственная, кого я вижу.
Без сомнения, такой красивый мужчина, как он, шел на условленную встречу с молодой леди. Миллисент слышала, что тайные связи – вполне обычное дело у светских людей. Но ни в коем случае нельзя, чтобы ее застали здесь и решили, что она состоит в такой связи. Либо эта леди еще не пришла, либо, заметив Миллисент, быстро удалилась. Как бы то ни было, Миллисент вовсе ни к чему, чтобы ее видели в полутемном коридоре с этим щеголем-джентльменом. Это неизбежно привлечет к ней внимание, а именно этого тетка настоятельно советовала ей избегать.
– Не сомневайтесь, она скоро придет, а я, извините, ухожу и не буду вам мешать остаться с ней наедине.
Мягким плавным движением незнакомец положил руку на светильник, загородив Миллисент дорогу. Он опустил голову, и лицо его оказалось совсем рядом с ее глазами, губами, носом. Они стояли так близко друг к другу, что Миллисент ощущала его горячее дыхание, слышала, как часто он дышит, чувствовала его мужской запах.
Столь смелое поведение незнакомого джентльмена должно было бы испугать ее или по меньшей мере смутить, но этого не произошло. Он дразнил ее так, как этого не делал еще никто. В другое время и в другом месте Миллисент призвала бы на помощь чувство юмора и высказалась бы по поводу его бестактного поведения, но здесь, в Лондоне, выполняя поручение тетки, она не могла этого сделать.
Джентльмен улыбнулся с некоторой грустью и спросил голосом низким и звучащим как-то излишне интимно:
– Почему вы думаете, что я искал некую леди?
Не чувствуя необходимости защищаться или отступать, Миллисент заглянула в его неправдоподобно синие глаза. И сказала не моргнув глазом чрезмерно рассудительным тоном:
– Вы очень хороши собой, и было бы досадно, если бы вы искали тайной встречи с мужчиной.
В глазах его промелькнуло удивление, а потом он откинул голову и негромко, но от всей души рассмеялся. Это был удивительный, заразительный смех, сделавший незнакомца еще очаровательнее, если только это было возможно.
– Действительно, это было бы досадно.
И Миллисент улыбнулась ему, давая понять, что с удовольствием продолжала бы разговор, но она и так слишком далеко зашла за рамки приличий уже одним тем, что разговаривает с джентльменом, который не был представлен ей по всем правилам. И мотивы его поведения были в высшей степени подозрительны, поскольку за то короткое время, что они здесь простояли, он не один раз нарушил границу джентльменского поведения.
– Я никогда не видел вас раньше, – не собирался отпускать ее джентльмен. – И все же вы не кажетесь... – Он резко остановился, словно поймал себя на том, что чуть не сказал нечто такое, чего говорить не следует.
– Я не кажусь настолько юной, чтобы это был мой первый выход в свет, – закончила за него Миллисент. – Так оно и есть, сэр. Но вы правы: вы действительно не могли видеть меня раньше. Это мой первый приезд в Лондон.
– Тогда я должен сказать, что вы гораздо красивее и проницательнее любой девушки, которая впервые появляется в лондонском обществе.
– Я вижу, что вы умеете льстить, сэр.
– Вы меня обижаете. Я сказал правду. А вот вы мне польстили.
«О нет. Я абсолютно уверена, что он самый красивый из всех виденных мной мужчин». И она быстро сказала:
– Скажите, а вы сможете раздобыть что-то другое?
Его лицо выразило вопрос, а потом он уточнил:
– Другую леди?
Миллисент улыбнулась с довольным и понимающим видом и подняла к его глазам карандаш.
– Мне было бы очень неприятно, если бы вы что-то упустили из-за того, что не можете вписать свое имя в бальную карточку.
Он кивнул и неохотно улыбнулся.
– Полагаю, я сумею раздобыть что-то другое.
– В таком случае извините меня – я, кажется, обещала следующий танец одному джентльмену.
Незнакомец еще раз взглянул ей в лицо, а потом поднес к губам свою руку в перчатке. Он поцеловал ладонь, а потом медленно послал воздушный поцелуй Миллисент.
Неожиданный порыв желания охватил ее. Этот жест подействовал на нее сильнее, чем если бы его губы на самом деле коснулись ее.
Миллисент задохнулась.
Не сводя снисходительного взгляда с ее лица, он медленно и неохотно убрал руку, освобождая Миллисент дорогу.
Она колебалась мгновением дольше, чем следовало бы, потом бросилась мимо него.
Миллисент не оглянулась. Но как ей этого хотелось!
Глава 3
«Быть или не быть – вот в чем вопрос». Так думают все, когда мисс Элизабет Доналдсон отклоняет очередное брачное предложение, а лорд Данрейвен теряет терпение от бесплодных усилий полицейских с Боу-стрит. Граф заявляет, что сам найдет светского вора и отыщет своего пропавшего ворона.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
Чандлер Прествик, граф Данрейвен, сидел за столом в «Уайтсе», в ярости оттого, что он только что прочел. Он резким жестом скомкал вечернюю газету и выругался.
– Чертовы сплетники! – угрожающе пробормотал он. – Неужели нужно вставлять мое имя в каждый раздел!
Отшвырнув газету в сторону, он взял свой стакан и посмотрел на янтарного цвета бренди, плескавшееся на самом донышке, и с такой же легкостью, с какой ночь переходит в день, его мысли обратились к женщине, которую он встретил вчера вечером.
Напиток был цвета ее глаз. Глаза – это первое, что он в ней заметил, когда она оказалась перед ним. Удивительные, интригующие, золотисто-карие глаза, в которых плясали искорки. Он напугал ее, но только на мгновение. Она быстро пришла в себя, очень внимательно оглядела его, а потом ее взгляд остановился на его лице.
Кто она такая? Чандлер был уверен, что никогда не встречал ее раньше, и так же уверен он был, что ему хочется увидеть ее снова. Она была хороша – с четко очерченными и слегка выгнутыми бровями того же соломенно-золотистого цвета, что и ее густые, аккуратно причесанные волосы. Прическа была для нее слишком строгой, но не портила ее классической красоты. Губы у нее были пухлые, изящной и соблазнительной формы, цвета темно-розовой гвоздики.
