– Я согласен с вами, – хмуро сказал Пуаро.
– Знаете ли, мсье Пуаро, – это мерзкое дело… мерзкое дело… Не нравится оно мне…
Прежде чем вернуться в Лондон, мы имели еще две беседы.
Первую – с мистером Джеймсом Партриджем, который был последним, кто видел миссис Ашер живой.
Мистер Партридж был невысоким человеком, по профессии – банковский служащий. Он носил пенсне, был очень сухой, чрезвычайно педантичный во всех своих высказываниях. Он жил в маленьком доме, таком же опрятном и аккуратном, как и он сам.
– Мсье Пуаро, – прочитал он на визитной карточке моего друга, которую тот ему подал. – От инспектора Глена? Чем могу служить, мсье Пуаро?
– Я знаю, мистер Партридж, что вы были последним, кто видел миссис Ашер до ее смерти.
Мистер Партридж сложил кончики пальцев и посмотрел на Пуаро как на фальшивый чек.
– Это спорное предположение, мсье Пуаро, – сказал он. – Многие могли делать покупки у миссис Ашер после меня.
– Если это и так, то они не пришли и не сказали об этом.
Мистер Партридж закашлял.
– У некоторых, мсье Пуаро, отсутствует чувство долга. – Он посмотрел на нас как-то по-совиному сквозь свои очки.
– Совершеннейшая правда, – пробормотал Пуаро, – вы, я думаю, пришли в полицию по собственной инициативе?
– Конечно. Как только я услышал об этом потрясающем происшествии, я решил, что мое заявление будет полезным, и немедленно явился.
– Очень правильная позиция, – торжественно заявил Пуаро. – Не будете ли вы так любезны повторить ваш рассказ.
– Разумеется. Я возвращался домой, и ровно в 17.30…
– Простите, почему вы так точно запомнили время?
Мистер Партридж был несколько раздражен, что его прервали.
– Пробили часы на церкви. Я посмотрел на свои часы, они на минуту отставали. Это было как раз перед тем, как я вошел в лавку миссис Ашер.
– Вы всегда делали там покупки?
– Достаточно часто. Мне это было по пути. Раз или два в неделю я всегда покупал две унции табака «Джон Коттон Майлд».
– Вы хорошо знали миссис Ашер? Какие-нибудь обстоятельства ее жизни, ее судьбы?
– Я никогда не разговаривал с ней, не считая моих покупок и случайных замечаний о погоде.
– Вы знали о ее пьянице-муже, который угрожал ей?
– Нет, я о ней ничего не знал!
– Тем не менее вы знали ее в лицо. Не было ли в ней вчера вечером чего-нибудь такого, что показалось вам необычным? Может быть, она была возбуждена или по крайней мере раздражена?
Мистер Партридж задумался.
– Насколько я мог заметить, она выглядела как обычно, – сказал он.
Пуаро встал:
– Благодарю вас, мистер Партридж, за ваши ответы. Кстати, нет ли у вас справочника «ABC»? Я хочу выбрать обратный поезд в Лондон.
– На полке за вами, – ответил мистер Партридж.
На полке были «ABC», «Брэдшоу», ежегодник фондовой биржи, адресная книга Келли, «Кто есть кто» и местная адресная книга.
Пуаро взял «ABC», делая вид, что выбирает поезд, затем поблагодарил мистера Партриджа и вышел.
Наша следующая встреча была с мистером Альбертом Ридделлом и носила совершенно другой характер.
Альберт Ридделл был дорожным рабочим, и наш разговор проходил под аккомпанемент звона тарелок, производимого миссис Ридделл – чрезвычайно нервной особой, рычания собаки Ридделла и откровенной враждебности самого мистера Ридделла.
Это был неуклюжий громила с темным лицом и маленькими подозрительными глазками. Он ел пирог с мясом, запивая очень крепким чаем.
Ридделл сердито уставился на нас поверх своей чашки.
– Я уже все сказал, не так ли? – прорычал он. – Что еще вам от меня надо? Плевал я и на вашу полицию, и на ваших иностранцев.
Пуаро бросил на меня насмешливый взгляд, потом сказал:
– Честно говоря, я вам сочувствую, но о чем вы? Это убийство, не так ли? Надо быть очень щепетильным в этом деле.
– Лучше скажи джентльмену, что хочет, Берт, – нервно сказала женщина.
– Заткнись, – прорычал громила.
– Я думаю, вы не пришли бы сами в полицию, – вскользь заметил Пуаро.
– Какого черта! Это не мое дело!
– Спорный вопрос, – ответил Пуаро. – Произошло убийство – полиция хочет знать, кто был в магазине. Я считаю, что было бы естественно, если бы вы пришли сами.
– Я должен работать. И не говорите мне, что я мог прийти в свое свободное время…
– Но полиции стало известно, что вас видели входящим к миссис Ашер, и поэтому им пришлось вас побеспокоить. Они были удовлетворены вашими ответами?
– Почему бы и нет? – свирепо прорычал Ридделл.
Пуаро пожал плечами.
– Что вы имеете в виду, мистер? Никто против меня ничего не имеет. Все знают, что доконал старуху ее муж…
– Но его не было в тот вечер на этой улице, а вы были…
– Хотите мне это приписать? Не получится! Зачем мне это надо? Думаете, я хотел стащить ее проклятый табак? Или, может, я маньяк-убийца? Или, может… – Он угрожающе поднялся.
Его жена залепетала:
– Берт, Берт, не говори так. Берт, они подумают…
– Успокойтесь, мсье, – сказал Пуаро. – Я только хочу, чтобы вы объяснили ваш визит. Мне показалось, что вы отказываетесь…
– Кто сказал, что я отказываюсь? – Мистер Ридделл опять уселся. – Вовсе нет.
– Вы вошли в лавку в 18 часов?
– Да, минуту-две спустя. Хотел купить пачку «Голд Флэйк». Открыл дверь…
– Она была закрыта?
– Да. Я подумал, что лавка закрыта. Но нет. Я вошел, внутри никого не было. Я постучал по прилавку и немного подождал. Никого не было, и я вышел. Это все.
– Вы не видели тела за прилавком?
– Нет, нет, не было видно, я же его не искал.
– Лежал ли там железнодорожный справочник?
– Да, он был перевернут. У меня мелькнула мысль, что эта женщина, должно быть, торопилась на поезд и забыла запереть лавку.
– Может быть, вы приподнимали справочник или двигали с места?
– Не трогал я эту… Я сделал только то, что сделал.
– Не видели ли вы кого-нибудь выходящим из лавки, прежде чем вы сами вошли в нее?
– Ничего такого не видел. Было, как я сказал. Что еще от меня надо?
Пуаро поднялся:
– Никто к вам больше не пристает. До свидания, мсье.
Он вышел, оставив Ридделла с открытым ртом. Я вышел за ним.
На улице Пуаро посмотрел на часы:
– Если мы поспешим, мой друг, то, может, нам удастся успеть на 19.20. Давайте поспешим.
Глава 8
Второе письмо
– Ну? – спросил я нетерпеливо.
Мы сидели в вагоне первого класса. Поезд-экспресс вышел из Андовера.
– Преступление, – сказал Пуаро, – совершил человек среднего роста, рыжеволосый и косящий на левый глаз. Он немного хромает на правую ногу, и у него под лопаткой родинка.
– Пуаро?! – вскрикнул я.
На мгновение я ему полностью поверил. Но насмешливые искорки в глазах моего друга вывели меня из заблуждения.
– Пуаро! – повторил я уже с упреком.
– Мой дорогой, что с вами? Вы устремили на меня взор, полный собачьей преданности, как будто я – Шерлок Холмс. По правде говоря, я не знаю, ни как выглядит убийца, ни где он живет, ни как на него выйти.
– Если б только он оставил какой-нибудь след, – пробормотал я.
– Да, след – вас всегда привлекали следы! Увы, он не курил сигарет и не оставил пепла или следов обуви с гвоздями какой-нибудь необыкновенной формы. Нет, он не был так любезен. Но по крайней мере, мой друг, у вас есть железнодорожный справочник, «ABC» – вот его след для вас!
– Вы думаете, он оставил его по ошибке?
– Конечно нет. Он оставил его с умыслом. Об этом говорят отпечатки пальцев.
– Но на справочнике их не было!
– Вот и я об этом. Что было вчера? Теплый июньский вечер. Будет ли в такой вечер человек гулять в перчатках? Он, безусловно, привлек бы к себе внимание. Тем не менее никаких отпечатков на «ABC» не было, они были тщательно стерты. Невинный человек оставил бы отпечатки, виновный – нет. Некто купил «ABC», потом принес его…
– Вы считаете, мы сможем что-нибудь узнать таким образом?
– Дружище Гастингс! Я не самый большой оптимист. Этот человек, некто X, необычайно горд своими способностями. Не похоже, что он наметил путь, который легко сразу проследить.
– Тогда «ABC» не сможет нам помочь.
– В этом смысле – нет.
– Но в каком-то смысле может?
Пуаро ответил не сразу. Потом тихо сказал:
– Да. Мы столкнулись с неизвестным типом. Он в темноте и постарается остаться там. С одной стороны, мы ничего о нем не знаем. С другой стороны, мы уже знаем достаточно. Я себе смутно представляю его – человека, который красиво пишет, который покупает качественную бумагу, которому очень нужно проявить себя. Я вижу его – ребенка, оставленного без внимания; я вижу его растущим с внутренним чувством приниженности, обеспокоенным чувством несправедливости. Я вижу его внутреннее желание… отстоять свои права… привлечь внимание к себе, что оборачивается еще большим унижением. Он внутри себя готов в любую минуту взорваться…
– Но все это чистая выдумка, – заключил я, – и не имеет практического применения.
