– Кто вы? – спросила она.
Я спустился на несколько ступенек. Я был в замешательстве, не зная, как ответить. Должен ли я назвать свое имя? Или сказать, что я пришел сюда с полицией?
Девушка, однако, не дала мне времени для принятия решения.
– А, я догадываюсь, – сказала она.
Она сняла легкую белую шерстяную шапочку и бросила ее на стул. Теперь я мог рассмотреть ее получше, так как она повернулась к свету.
С первого взгляда она напомнила мне голландских кукол, с которыми играли в детстве мои сестры.
У нее были темные, коротко подстриженные волосы, широкие скулы, и вся ее фигура была по-современному угловатой, но это не делало ее непривлекательной. Она не была красавицей, скорее самой обыкновенной, но от нее исходил какой-то импульс, сила, она не могла не обратить на себя внимание.
– Вы мисс Барнард? – спросил я.
– Я – Меган Барнард. А вы, наверное, из полиции?
– Ну, не совсем… – пробормотал я.
Она прервала меня:
– Я думаю, что мне нечего вам сказать. Моя сестра была привлекательная и веселая, и у нее не было молодых людей. Доброе утро.
Она усмехнулась и вызывающе посмотрела на меня.
– Это правильная фраза, я надеюсь? – спросила она.
– Я не репортер, если вы меня за него приняли.
– Ну а кто же вы? – Она оглянулась. – Где мама и папа?
– Ваш отец показывает полицейским спальню вашей сестры. Ваша мать в доме. Она очень расстроена.
Казалось, девушка приняла какое-то решение.
– Входите, – сказала она, толкнула дверь и прошла. Я последовал за ней и оказался в маленькой опрятной кухне.
Я собрался закрыть за собой дверь, но почувствовал неожиданное сопротивление. В следующее мгновение Пуаро тихо проскользнул в комнату.
– Мадемуазель Барнард? – спросил он с быстрым поклоном.
– Это мсье Эркюль Пуаро, – сказал я.
Меган Барнард бросила на него резкий оценивающий взгляд.
– Я слышала о вас, – сказала она. – Вы – модная частная ищейка, не так ли?
– Не слишком приятное, но подходящее название, – ответил Пуаро.
Девушка присела на краешек кухонного стола. Она порылась в своей сумочке, достала сигарету, закурила и произнесла между двумя затяжками:
– Что-то я не вижу, что забыл мсье Пуаро в нашем скромном преступлении.
– Мадемуазель, – ответил Пуаро, – то, что вы не видите, и то, что я не вижу, возможно, вскоре появится. Но не это важно. Важно то, что нелегко будет найти.
– Что же это?
– Смерть, мадемуазель, к сожалению, порождает предубеждение. Предубеждение к покойному. Я слышал, что вы только что сказали моему другу Гастингсу – «привлекательная и веселая, и у нее не было молодых людей». Вы сказали так в насмешку над газетами. И это естественно так говорить, когда умирает молодая девушка. Она была прекрасна. Она была счастлива. Она была доброжелательна. Она была беззаботна. У нее не было сомнительных знакомых. О мертвых плохо не говорят. Знаете, что я сейчас хочу? Найти кого-нибудь, кто знает Элизабет Барнард и кто не знает, что она мертва! И тогда, возможно, я услышал бы что-то похожее на правду.
Меган Барнард несколько минут молча смотрела на Пуаро и курила. Затем, наконец, она заговорила. Ее слова заставили меня подскочить на месте.
Она сказала:
– Бетти была маленьким упрямым ослом!
Глава 11
Меган Барнард
Как я уже сказал, слова Меган Барнард и особенно четкий деловой тон, каким они были произнесены, заставили меня подскочить на месте.
Пуаро, однако, в замешательстве кивнул.
– Вы умны, мадемуазель, – заметил он, – в добрый час.
Меган Барнард продолжала тем же беспристрастным тоном:
– Я очень любила Бетти. Но моя любовь не закрывала мне глаза на то, что она была маленькой глупой дурочкой, я даже при случае говорила ей об этом. Как сестра.
– А она обращала внимание на ваши замечания?
– Вероятно, нет, – цинично ответила Меган.
– Поясните, пожалуйста, мадемуазель.
Девушка одну-две минуты колебалась.
Пуаро произнес с легкой улыбкой:
– Я помогу вам. Я слышал, как вы сказали Гастингсу, что ваша сестра была привлекательной и счастливой и у нее не было молодых людей. Это неправда, не так ли?
Меган медленно проговорила:
– В Бетти не было никакого зла, я хочу, чтобы вы это поняли. Она всегда шла напрямик. Она не относилась к тому сорту девиц, которые любят развлечения. Ничего подобного. Но она любила, когда ее выводили в свет, любила дешевую лесть и комплименты и тому подобное.
– Она была хорошенькая, да?
Этот вопрос – я в третий раз слышал его – наконец получил положительный ответ.
Меган соскользнула со стола, подошла к своему чемодану, раскрыла его, достала что-то и протянула Пуаро.
Из кожаной рамки смотрела белокурая улыбающаяся девушка. Она недавно сделала перманент, и на голове у нее была копна вьющихся волос. Ее улыбка была лукавой и неестественной. Это было лицо, которое, конечно, нельзя было назвать прекрасным – оно было просто привлекательным.
Пуаро вернул карточку со словами:
– Вы не похожи друг на друга, мадемуазель.
– О, я одна откровенна в нашей семье. Я всегда это знала.
Казалось, она отмела от себя этот факт как незначительный.
– Скажите конкретно, почему вы считали поведение вашей сестры глупым? Возможно, вы имеете в виду ее отношение к Дональду Фрэзеру?
– Вот именно. Дон относится к типу тихих людей, но его возмущали некоторые вещи, и потом…
– И потом что, мадемуазель? – Пуаро пристально следил за ней.
Мне показалось, что девушка секунду колебалась, прежде чем ответить.
– Я боялась, что он подавит ее. Было бы жаль. Он очень надежный и трудолюбивый человек и был бы ей хорошим мужем.
Пуаро продолжал пристально смотреть на нее. Она не смутилась под его взглядом, а ответила ему таким же, и было в ее взгляде еще нечто такое, что напомнило мне ее вызывающее, надменное поведение при ее появлении.
– Да, похоже, – сказал наконец Пуаро, – что мы больше не говорим правду.
Она пожала плечами и повернулась к двери.
– Ну, что я могла – то сделала, чтобы помочь вам, – сказала она.
Пуаро остановил ее:
– Подождите, мадемуазель. Мне кое-что надо вам сказать. Вернитесь.
Как мне показалось, весьма неохотно она подчинилась.
К моему удивлению, Пуаро пустился в подробный рассказ о письмах ABC, убийстве в Андовере и железнодорожном справочнике, найденном около убитых. У него не было причин жаловаться на недостаток внимания со стороны девушки. Рот у нее открылся, глаза засветились, она внимательно слушала его.
– Это все правда, мсье Пуаро?
– Да, правда.
– Вы действительно думаете, что моя сестра была убита ужасным маньяком-убийцей?
– Да.
Она глубоко вздохнула:
– О, Бетти, Бетти, как скверно!
– Теперь вы видите, мадемуазель, что интересующие меня сведения вы можете дать свободно, так или иначе они пригодятся.
– Да, теперь я понимаю.
– Тогда давайте продолжим наш разговор. У меня сложилось впечатление, что у Дональда Фрэзера, возможно, ревнивый и насильственный характер, это так?
Меган Барнард тихо ответила:
– Я теперь доверяю вам, мсье Пуаро. Я скажу вам всю правду. Дон, как я уже сказала, тихий, «закупоренный» человек, вы понимаете, что я имею в виду. Он никогда не высказывал вслух то, что думает. Но при этом он думал об ужасных вещах. Он ревнив. Он всегда ревновал Бетти. Он увлекся ею, и, конечно, она была им очень увлечена, но не в ее характере было увлекаться кем-то одним и никого больше не замечать. Она не такая. Она обращала внимание на привлекательных мужчин, которые ей встречались. И конечно, работая в «Рыжей кошке», она часто сталкивалась с мужчинами, особенно в сезон летних отпусков. У нее всегда был острый язычок, и, если ее задевали, она отвечала. И потом, возможно, она встречалась с ними, ходила в кино или еще куда-нибудь. Ничего серьезного, ничего такого, но она любила веселье. Она обычно говорила, что так как она когда-нибудь выйдет за Дона, то сейчас надо веселиться, пока можно.
Меган замолчала, и Пуаро проговорил:
– Я понимаю. Продолжайте.
– У нее был такой склад ума, который Дон не мог понять. Он не мог понять, почему ей хочется встречаться с другими людьми, если она действительно увлечена им. Раз или два они крупно ссорились из-за этого.
– Мистер Фрэзер уже не оставался спокойным?
– Как все эти спокойные люди. Если выходят из себя, то уж вовсю. Дон бывал таким свирепым, что Бетти пугалась.
– Когда это было?
– Одна ссора была год назад, а другая, гораздо хуже, около месяца назад. Я была дома в выходные, и мне пришлось их мирить. Тогда я пыталась немного вразумить Бетти, говорила ей, что она глупышка. Она сказала, что не видит в этом вреда. Но она вела себя безрассудно. Видите ли, после прошлогоднего скандала у нее вошло в привычку несколько привирать, исходя из принципа – что ум не знает, то сердце не огорчает. Последняя ссора произошла потому, что Бетти говорила Дону, что собирается в Гастингс к подружке, а он узнал, что на самом деле она отправилась в Истборн с каким-то мужчиной. Тот был женат, как оказалось, и поэтому осторожничал, что было еще хуже. У Бетти с Доном произошла ужасная сцена. Бетти говорила, что пока не вышла за него и имеет право гулять с кем хочет. Дон побелел, затрясся и сказал, что когда-нибудь… когда-нибудь…
