ГЛАВА IX
Лиза сходится с своими новыми друзьями
Учинив расправу над провинившейся Мэри, Павел Иванович и его супруга уехали по делам, приказав высокой, бледной барышне — помощнице Анны Петровны Сатиной, приставленной к труппе в качестве гувернантки, — распорядиться обедом. М-lle Люси (так звали барышню) пошла хлопотать по хозяйству, оставив детей в той же классной, где они обыкновенно готовили роли и занимались в часы уроков. Лишь только наставница вышла, дети с шумом повскакали со своих мест.
— Я рада, что Мэри наказали, — произнесла маленькая, рыженькая девочка, похожая на лисичку, которую звали Марусей Виркиной — в жизни и Мими — по сцене.
— Да, да, и я тоже, — подхватили в один голос Пика и Ника.
— Понятное дело, и я, — улыбаясь добродушной улыбкой, произнес Мишук, — она такая сердитая, все злится, ругается и даже щиплется. Ты знаешь, Эльза, — обратился он к Лизе, — мне постоянно приходится играть её пажей, потому что я не гожусь ни на что остальное, а моей королевой всегда бывает Мэри, и когда я запутаю по нечаянности её шлейф, — пажи ведь должны носить шлейфы своих королев, — она так больно щиплет меня, потихоньку от публики, что я чуть не плачу в то время, когда мне приходится делать радостное лицо и улыбаться, потому что Павел Иванович говорит нам, что никому не весело видеть сердитое и недовольное лицо на сцене.
— А это очень трудно, должно быть, играть на сцене? — робко осведомилась Лиза, решившаяся, наконец, задать первый вопрос своим новым знакомым.
— О, нет, — поспешила ее успокоить Марианна, — совсем нет. Надо только хорошенько сперва подготовиться и выучить свою роль по тетрадке, то есть те слова, которые говорит лицо, изображаемое тобою, и конец фразы того лица, которое говорит с тобою по ходу пьесы, чтобы ты знала, когда тебе надо самой вступить в разговор. Впрочем, ты не беспокойся, все это тебе объяснит режиссер.
— Кто? — переспросила Лиза.
— Режиссер — это наш учитель, — вмешался в разговор брат Марианны Витя, или Виталий, как его называли по театру. — Режиссер показывает нам, как играть и что делать на сцене. Иными словами он «ставит пьесы», как говорится по театральному.
— А режиссер очень строгий? — робко осведомилась Лиза.
— Очень, — подхватили в один голос Пика и Ника и еще кто-то из детей.
— Он кричит на нас всех ужасно, когда мы бываем ленивы и бестолковы. Иногда сажает в темную, где теперь сидит наказанная Мэри, — поясняла Марианна своей новой подруге. — Не кричит он только на Павлика да на Валю, потому что они с Павликом считаются малышами и играют самые крохотные роли или просто без слов изображают ангелов на сцене. Ты не знаешь малютки Вали? Вот она.
И Марианна поманила к себе крошечную девочку одного роста с Павликом, такую же прелестную, румяненькую и белокурую, как и он.
— Вот наша Валя, или, как ее называют, m-lle Валерия, — сказала она, целуя малютку. Не правда ли, как она мила?
Валя улыбнулась Лизе и потом, отойдя в сторонку, стала самым серьезным образом помогать Павлику уплетать пастилу. Дети были очень дружны и не разлучались друг с другом ни на минуту.
В какой нибудь час времени Лиза познакомилась со всею труппою. Все дети понравились ей, кроме Мэри, сидевшей в темной комнате, да еще одной девочки, которую звали Катя, — а в кружке Кэт, — державшейся в стороне от других и показавшейся ей очень важной и гордой. За то один высокий, почти взрослый мальчик лет 15–16 сразу привлек к себе её сердечко своим грустным и добрым видом. Мальчика этого звали Володей. Остальные дети говорили ему «вы», потому что он был много старше их всех. Бедный Володя был калека и упирался согнутым коленом одной ноги на деревяшку. У него было кроткое, болезненное личико, и он казался удивительно привлекательным.
— Как же он может играть без ноги? — с сочувствием глядя на убогого юношу, спросила Лиза у кого-то из своих новых друзей.
— Он не играет. Ведь нельзя же играть на сцене, опираясь на деревяшку, — пояснил ей Витя. — Он сидит в будке впереди сцены и подсказывает нам шепотом то, что надо говорить каждому из нас в пьесе. Он у нас суфлер, т. е. подсказчик. Когда он сидит в будке, то уж никогда никто из нас не может ошибиться.
— А если вы ошибаетесь, — спросила Лиза, — вас наказывают?
— О, да, если зазеваешься и позабудешь, что наступила твоя очередь говорить, или просто не твердо выучишь роль и спутаешься, — с увлечением объяснял мальчик, — г. Томин, наш режиссер, нам этого не прощает. Нас сажают за это в темную и оставляют без обеда. Это очень неприятно.
— А Мэри выпустят сегодня? — робко спросила Лиза.
— Конечно, потому что она должна вечером играть. Тебя наверное наш директор возьмет сегодня в театр, чтобы ты видела, как мы играем.
— Интересно, узнаешь ли ты меня, каким я буду вечером на сцене, — засмеялся Витя, лукаво подмигивая своим друзьям.
— А каким же вы будете? — полюбопытствовала Лиза.
— Я буду волшебником, — важно сказал Витя.
— Волшебником? — спросила с удивлением Лиза.
— Вот смешная девочка, — захохотал Витя, — не думаешь ли ты, что мы играем в театре в наших домашних костюмах? Слушай, я тебе расскажу…
Но Вите не суждено было рассказать то, что он хотел. Раздался звонок, призывающий детей к обеду, и появившаяся с колокольчиком в руках m-llе Люси повела их всех в большую, просторную столовую, находившуюся по соседству с классной.
ГЛАВА X
Пирожки. — Матрена в роли прекрасного королевича
— Суп с пирожками, суп с пирожками! — весело вскричал Павлик и захлопал в ладоши, как только дети вошли в столовую с большим, уже накрытым столом, помещавшимся по средине комнаты.
— И пирожки-то с мясом, Мэрины любимые, — заметила Марианна.
— Ах, бедная Мэри, не знала она, что сегодня будет за обедом, а то бы уж наверное повела себя иначе, — сокрушенно произнесла малютка Валя, во всех видевшая все только хорошее и приятное.
— Ну, есть кого жалеть — Мэри! — сердито произнесла высокая девочка, которую звали Алей Большою, — вам ли не попадало от неё? А вы еще жалеете несносную девчонку. Очень нужно! Я вот очень рада, что ее наказали: будет, по крайней мере, долго помнить и вести себя прилично.
— Какая ты недобрая, Аля, — с укором произнесла красивая голубоглазая девочка с белокурой косой, которую Лиза не заметила раньше. — Ты знаешь, что Мэри сидит голодная в темной и до завтрашнего утра ничего не получит. И ты можешь так спокойно отнестись к несчастью твоей подруги?
— Мэри — не моя подруга. Она — злючка, и мы все её терпеть не можем, — оправдывалась Аля Большая.
— Да и я не люблю её, — подтвердила Роза, — а все-таки нельзя её не пожалеть. И я уверена, что все вы жалеете ее и только из скромности не хотите в этом признаться. Поэтому я предлагаю всем: кто хочет дать один из своих двух пирожков для Мэри? Мы соберем их и снесем ей в темную, чтобы она могла поесть.
— Но нам попадет от Анны Петровны, — опасливо проговорила Валя. — Ведь нам строго-настрого запрещено туда ходить.
— Мы и не пойдем, а пошлем Павлика, ему уж никогда не попадет от матери, — нашлась находчивая Роза. — Павлик, Павлик, — обратилась она к мальчику, — ты снесешь пирожки Мэри? Не правда ли, дружок?
— Конечно, снесу, — согласился без малейшего колебания мальчик, — только скажите ей, чтобы она не вздумала трясти меня снова, а то у меня наверное уж оторвется от этого голова.
— Хорошо, хорошо, она не посмеет тебя тронуть, — вскричала Марианна, — с тобой пойдет кто-нибудь из больших мальчиков, хоть Костя Корелин… Ведь ты пойдешь проводить Павлика в темную к Мэри, Костя?
— Удивительные эти девочки! — произнес, пожимая плечами, смугленький Корелин, — как они распоряжаются чужой жизнью. — Ну, представьте вы себе, я послушаюсь вас и пойду с пирогами к Мэри. А Мэри-то злющая-презлющая, а теперь от голода стала, конечно, еще злее. Ну, съест она пироги, съест Павлика, потому что он толстый и вкусный, как сдобная булочка, ну, а потом и меня проглотит, как проглотил волк Красную шапочку, а мне ведь вечером королевича играть надо. И заменить меня некому, потому что Мэри такая большая, что ей другого королевича под рост не подберешь. Нет, уж лучше пусть Медвежонок идет к Мэри с пирогами. Ему, по крайней мере, играть не надо сегодня.
Костя говорил все это самым спокойным тоном, с аппетитом уничтожая кусок жареного мяса. Дети поминутно фыркали от смеха, слушая его, и закрывались салфетками, так как им строго запрещалось смеяться за обедом. M-lle Люси сидела за отдельным столом и издали наблюдала за вверенным ей маленьким стадом. Она, казалось, и не подозревала о новой затее своих шалунов.
— Ах, вот что, — без малейшей улыбки продолжал между тем, как бы спохватившись, Костя (он умел говорить самые смешные вещи, оставаясь все время серьезным), — пожалуй, извольте, я отнесу пирожки Мэри: если она съест меня, то найдется лицо, которое может сыграть за меня сегодня прекрасного королевича.
