– Точное количество неизвестно, но сидело их там много, наши сказали – не меньше пары десятков. Крышка ящика соединяется с крышкой багажника, и когда патрульные её открыли – мышки вырвались на свободу. Получилось эффектное видео, которое сняла вторая камера.
И они вновь на неё посмотрели.
– Хочешь сказать, что в багажнике сидело несколько десятков живых летучих мышей, а водила их не услышал?
Вербин задал вопрос, но не был уверен, что летучие мыши достаточно шумные, чтобы на их писк или визг можно было обратить внимание. К тому же он что-то слышал об ультразвуке, который каким-то образом связан с ночными тварями, и о том, что эти частоты человеческое ухо не различает. Но вопрос задал и получил ответ, который подтверждал предусмотрительность убийцы:
– Багажник проложен шумоизоляционной тканью, которая заглушила звуки. Если они были, конечно. – Колыванов, так же, как и Феликс, имел не очень твёрдое представление о производимых летучими мышами звуках. – К тому же кто будет обращать внимание на поскрипывающий каршеринг? Не своя ведь машина.
– Согласен.
На чужой автомобиль всем плевать, главное, чтобы довёз до нужного места, а там пусть хоть на части рассыплется. Но этого преступнику показалось недостаточно, и он подстраховался шумоизоляционной тканью, но проложил её аккуратно, так, чтобы она не мешала видеокамере.
– Вряд ли убийца снимал видео для развлечения. Он сделает видеоролик. – Вербин резко обернулся и посмотрел вдоль проспекта. – И ещё я думаю, что убийца снимал обнаружение трупа. Тем более что он сам позвонил в дежурную часть и рассказал о «заряженной» машине.
– Наглец, – оценил Колыванов.
– Или игрок.
– Если он выложит ролик в Сеть, мы его быстро возьмём.
– Если он такой предусмотрительный, каким кажется, и заранее решил выложить видео, то наверняка позаботился о том, чтобы сделать это аккуратно, не оставив следов.
– Все ошибаются. – И Колыванов огляделся, повторив жест Вербина. Гена понимал, что даже если преступник снимал обнаружение тела со стороны, он давно уехал, но всё равно огляделся. Машинально. Как будто и впрямь надеялся увидеть в каком-нибудь автомобиле человека с видеокамерой.
– Кто ехал в машине? – спросил Вербин и краем глаза заметил, что Шиповник отошёл от собеседников и с кем-то говорит по телефону. Точнее, молчит по телефону, то есть выслушивает распоряжения.
– Мальчишка, – рассказал Гена. – Мы его, конечно, проверим, но парень явно не при делах, простой пользователь каршеринга, который выбрал не тот автомобиль. Он в обморок грохнулся, когда услышал, что в багажнике труп. Взял и грохнулся, хотя тела не видел.
– Это не показатель, – заметил Вербин. – Обморок можно симулировать.
– Звонок убийцы показатель.
Сообщение в экстренную службу о том, что в багажник арендованного автомобиля положили труп, было принято и передано ближайшей патрульной машине. И звонил совершенно точно не сидевший за рулём BMW мальчишка.
– С этим согласен, – пробормотал Феликс. И поздоровался с проходящим мимо экспертом: – Иван Васильевич! Очень рад видеть.
– Так и знал, что встречу тебя, – усмехнулся тот, пожимая Вербину руку.
– Я не сам, меня позвали.
– Понимаю. – Эксперт прищурился: – Что?
– Заберёте тело к себе? – спросил, а точнее – попросил Феликс. – Во Второй?
– Хочешь, чтобы я поработал?
– Очень.
Иван Васильевич помолчал, кивнул и, не прощаясь, направился к машине, с которой уже начали работу его коллеги и следователь, полицейские отошли, собираясь продолжить разговор в стороне, но не получилось – их позвал освободившийся начальник:
– Вербин! Колыванов! – Судя по тону, телефонный звонок настроения подполковнику не улучшил.
Услышав призыв Шиповника, оперативники одновременно развернулись, но с места не сдвинулись, поскольку подполковник решил подойти сам.
– Нашли убийцу?
– В процессе, Егор Петрович! – браво отрапортовал Феликс.
– То есть бездельничаете?
– Так точно!
Шиповник остановился в шаге от оперативников, кивнул, показав, что услышал ответ, убрал телефон в карман, замер, принюхиваясь, и посмотрел на Вербина:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Почему не сказал, что бухал?
Нюх на непорядок у подполковника был адский.
– Я честно сказал, что только начал.
– Много успел?
– Одну дозу.
– Обязан был отказаться от выезда.
– Виноват.
– Как ты сюда добрался?
– На такси.
– Оплачивать не буду.
– Есть. – Учитывая обстоятельства, Вербин ещё легко отделался, поскольку Шиповник зорко следил за тем, чтобы сотрудники являлись на службу с ясной головой. А поблажку сделал по двум причинам: во-первых, вызов поступил неожиданно, во-вторых, подполковник хотел, чтобы этим делом занялся именно Вербин.
– Для ясности: есть очень весомое подозрение, что дело будет непростым и, возможно, громким. – Видеокамеры навели руководство на ту же мысль, что и оперативников. – Тут, похоже, серийный, причём парень явно хочет не только крови, но и славы и будет будоражить общественность, изо всех сил привлекая к себе внимание.
Ну, да, шум никто не любит, особенно шум, замешанный на крови и демонстрирующий, что власти не способны быстро найти и покарать преступника. Если убийца сумеет грамотно провести «пиар-акцию» и привлечь к себе внимание, начальство в высоких креслах начнёт ёрзать, а их ёрзанье способно стереть в порошок любую карьеру. Начальство поменьше об этом знало и уже проклинало наглого «серийника». А вот полицейские, которым, собственно, и предстояло работать над поимкой убийцы, оставались спокойны.
– Пока работаем в обычном режиме, но следить за нами будут зорко.
Оперативники молча кивнули.
– Местные уже выяснили, где парень сел в машину, так что бегом туда и осмотритесь. И одновременно прозвоните каршеринговую фирму: информация нужна как можно скорее. – Шиповник помолчал, после чего посмотрел на Вербина: – А ты съешь чего-нибудь, чтобы не пахло.
– И съем, и покурю, – пообещал Феликс.
Шиповник покачал головой, но больше ничего говорить не стал – зазвонил телефон. А оперативники направились к машине Колыванова.
– Ты чего загрустил? Из-за Егора?
– Не загрустил, а задумался, – ответил Вербин.
– О том, что увидел?
– Ага.
– В начале такой игры всегда стрёмно.
– Справимся, – буркнул Феликс, усаживаясь на пассажирское сиденье.
– Не сомневаюсь.
На самом деле Вербин действительно загрустил, однако ни выволочка от Шиповника, ни ощущение, что они начали охоту за умным и очень опасным зверем, не были тому причиной. Дело было в том, что Феликс вспомнил разговор с Прохором.
«Крови не будет! Кровь уже пролилась, крови больше не будет».
Разговор произвёл сильное впечатление, потом, разумеется, потускнел, но, направляясь к машине, Вербин неожиданно понял, что не увидел следов крови ни в багажнике, ни под полиэтиленом.
«Крови не будет!»
Почему Прохор так сказал? Он что-то знает? Конечно же, нет. Откуда ему знать? Или он видел преступление? Тоже вряд ли – в таких делах свидетелей не оставляют. Видел, но сумел остаться незамеченным? Можно в это поверить? При желании – можно, однако… Однако не верилось в то, что юродивый ухитрился стать свидетелем преступления. Не верилось, и потому прагматичный Вербин признался себе, что с куда большей вероятностью юродивый Прохор… Чувствует? Слово само пришло в голову, и прогонять его не верящий в приметы Феликс не спешил. Но и соглашаться с тем, что юродивый Прохор каким-то образом почувствовал совершённое преступление, не спешил: в отличие от Криденс Вербин верил только фактам, оставляя «непознанное» «жёлтой прессе» и её потребителям. Он жалел Прохора, как и любого другого несчастного, но был далёк от мысли искать в его речах предсказания.
Но слово прозвучало:
«Крови не будет!»
И крови не было.
– Приехали.
Голос Колыванова выдернул Феликса из задумчивости и заставил собраться с мыслями.
– Точно здесь?
