просто восторг, да, теть Тань? Я подскочила прямо ужасно рано, такая свежесть… Бодрит! Как Данька может так долго спать, в кого он соня?
– Да много в кого, у нас в семье предостаточно и сов, и сонь, и медведей, которые, если их не будить, вообще могут в спячку впасть на полгода. Лучше спроси, кто у нас жаворонки. Тут по пальцам пересчитать… – Тетя Таня сделала глоток чая и бросила Джину кусочек сыра. – Я, Туська да Филя.
Нина, уже потерявшая надежду что-то разузнать, сразу засветилась как солнце.
– А Филя разве приехал?
– Вчера приехал. Вон машина его стоит. Я его год не видела, в институте пропадает, говорит, занят страшно. Вырвался вот перед сессией на пару дней.
– Да что вы? Надо же! Я его тоже давно не видела, может, хоть «привет» ему сказать… он в доме?
Тетя Таня протянула Джину еще один кусочек сыра и только потом покачала головой:
– На речку ушел. Я ему говорю, что холодно больно, да и май – не июль. Вода не прогрелась еще толком. А он мне рукой машет, мол, закаляется.
Нина старалась не подавать виду, что расстроилась.
– Что ж, я тогда… тогда к Тусе сбегаю, вы не против?
– Беги, конечно, Ниночка. Можешь и сову эту по пути растолкать, нечего ему валяться до вечера.
Дом начинался с большой круглой прихожей. Отсюда можно было пройти напрямую в гостиную, а уже оттуда во все остальные комнаты. Сразу справа от двери находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Не один год Нина бегала по ней, да и по всему огромному коттеджу, и могла бы с закрытыми глазами пройти до комнат Туси и Дани.
Третья дверь слева.
Нина просунула голову в Тусину спальню и увидела только темные вьющиеся волосы, торчащие из-под одеяла. Она подошла к кровати и осторожно потрясла подругу за плечо, чтобы та развернулась и посмотрела на нее.
– Привет, ты спишь? – сказала она намеренно громко и отчетливо, Туся могла не услышать, если шептать.
– Не сплю, – невнятно пробормотала Туся, открыв на секунду глаза и тут же их закрыв.
Нина поочередно потерла ступни о голени, чтобы стряхнуть мелкую грязь с ног, и забралась к Тусе под одеяло.
– Двигайся давай…
Только оказавшись в теплом коконе, Нина поняла, что продрогла и что май из жаркого и приятного обернулся сырым и холодным.
– Ноги ледяные… – пробормотала Туся и отодвинулась подальше от Нины.
– Тусь…
– А…
Нина замолчала, прислушавшись к звукам на улице. Ей показалось, что тетя Таня с кем-то говорит.
– Тусь, – снова сказала Нина, ничего толком не расслышав из-за закрытых окон.
– Ну чего…
– Даня тебе рассказывал что-нибудь? Ну, про свою эскападу…
– Про деревенскую тусу?
– Ну да…
– Завалился довольный ближе к утру. Разбудил, гаденыш. Филе с бабушкой хорошо, они в другом конце коридора, а моя комната по соседству с Даниной… – Туся широко зевнула, поэтому последние слова Нина просто угадала по смыслу.
– И что, и что?
– Да ничего особенного. Сказал только, что не был на самой дискотеке. Они с девочкой его… как ее… Настей… встретились у моста и решили побыть наедине… Понимай это как хочешь, я предпочитаю думать о романтической прогулке под луной.
– Вчера новолуние было, – зачем-то сказала Нина.
Туся ничего не ответила, только зарылась еще больше в одеяло и вздохнула.
– Ладно, спи, я пойду тогда…
Перед тем как выйти из Тусиной комнаты, Нина немного покрутилась у зеркала. Да, одета она не по погоде, но как юбка хорошо сидит!
Осторожно прикрыв дверь, Нина прошла к лестнице и оторопела.
Филипп, он же Филя, он же старший брат Туси и Дани, стоял в прихожей и снимал с ног грязные и сырые от утренней росы кроссовки.
Нина замешкалась всего на секунду, а потом, несмотря на грохочущее в груди сердце, уверенным и несколько капризным (впрочем, капризность ей шла) жестом откинула волосы назад, когда он поднял глаза и увидел ее.
– Ну привет, привет, Филипп Лавров.
– Привет, привет, Нина Рамазанова.
– Закалялся?
– Закалялся. Знаешь ли, в этом страшном-страшном мире всегда лучше быть начеку. А ты, я вижу, уже закалена до предела.
– Как видишь, Филипп Лавров, как видишь, – Нина почти дошла до конца лестницы и теперь, облокотившись на перила, игриво выставила ножку демонстрируя разрез на юбке. – Я всегда на шаг впереди тебя.
– Похвально, Нина Рамазанова. Ваш гений заставил меня пасть ниц.
– Не видно.
Нина улыбнулась, тем самым заканчивая игру, и сказала уже совсем другим тоном:
– Рада тебя видеть, Филя Лавров.
– И я рад, Ниночка Рамазанова.
Нина медленно убрала светлую прядь за ухо, а Филя за этим жестом проследил.
– Руку и сердце еще никому не пообещала? – улыбнулся Филя и сделал шаг в сторону гостиной.
– Я люблю только тебя, Филя Лавров!
– А это я всегда знал, – объявил он нахально. – Ты повисла на мне сразу же, как только снова смогла наступать на ногу после падения с велосипеда. – Ей тогда было восемь, он дотащил ее до дома, когда нашел с разбитыми коленками.
– Иди, – перебила его Нина, – тебя бабушка на веранде ждет. Чай пьет.
В дверях Филя пропустил ее вперед, а Нина, вернувшая себе наконец самообладание, снова стала улыбаться.
– Я пойду, теть Тань, у вас тут еще сонное царство, – сказала Нина, когда они подошли к веранде. – Джин! – воскликнула, когда увидела развалившееся от обжорства тельце. – Во всем нужна мера! Ты что, Солона не читал?
Джин перевернулся на живот и чихнул, тем самым выражая свою принципиальную позицию относительно всей философии.
– Пока, Нина Рамазанова, – донеслось до Нины, когда она была уже у дыры в заборе.
– Пока, Филипп Лавров!
На своем участке Нина вздохнула, прикусила нижнюю губу, позволив себе подумать о Филе еще несколько прекрасных минут, а потом откинула волосы назад и отправилась завтракать.
Джину хватило сил только на то,
