Когда Ландрекур вернулся, неся печенье, бутылку малаги и расписание поездов, он увидел Жюльетту разгуливающей по гостиной. Она помогла ему разместить все, что он принес, на табурете около камина, и, придвинув кресла, они сели напротив друг друга. У Жюльетты подрагивали плечи.
— Я немного замерзла, — сказала она.
— Все в доме закрыто, — ответил Ландрекур и протянул ей бокал и печенье, которое она принялась есть, макая в вино.
Попивая вино, они изучали расписание поездов: «Ну-ка, ну-ка, ну-ка, вот, вот, вот», — то и дело восклицал Ландрекур, листая страницы. Затем на листке, вырванном из своего блокнота, он записал: 10 час. 12 мин. И приписал еще номер телефона своего гаража. Он вынул из кармана ключ и вместе с листком вручил его Жюльетте.
— Вот, это ключ от кухни, вы вручите его шоферу, который за вами приедет. Когда я вернусь, он мне его отдаст. Это мой друг. Завтра утром вы закажете от моего имени машину на девять часов. Жаль, что я это не могу сделать сейчас, но телефон здесь, в сельской местности, ночью не работает. Увы! Вы даже не сможете до завтра успокоить своих родных.
— Но меня никто не ждет…
— Никто? — У Ландрекура удивленно поднялись брови.
— Никто, — повторила Жюльетта. — В котором часу вы уезжаете?
— В шесть часов. Мне придется часто и надолго останавливаться по дороге, а в первом часу меня уже ждут в Бордо. Поэтому, если вы не возражаете, я покажу вам кабинет, в котором находится телефон, провожу вас в вашу комнату и пожелаю вам спокойной ночи.
Жюльетта поднялась и нехотя последовала за Ландрекуром. Проходя через гостиную, она поворачивала голову то налево, то направо и несколько раз останавливалась, чтобы обернуться, как обычно делают, когда с каким-то местом прощаются навсегда. У двери из ее груди вырвался такой глубокий вздох, что Ландрекур спросил, не устала ли она. Он погасил свет. Не зная, что ответить, она сочла, что проще еще раз глубоко вздохнуть.
Все комнаты первого этажа выходили в широкий коридор, начинавшийся лестницей и кончавшийся окном, занавешенным белой шторой. Ландрекур открыл одну из дверей в конце коридора.
— Вот ваша комната, — обратился он к Жюльетте. — Моя комната всегда готова к моему приезду, а здесь, я боюсь, постель не приготовлена. — Затем добавил: — Если вас не затруднит, помогите мне, белье находится вот здесь.
Они нашли простыни и застелили постель. Чуть позже Ландрекур принес Жюльетте пижаму, халат и несколько банковских билетов, которые положил на письменный стол.
— Деньги, — воскликнула она, — как это меня расстраивает.
— Ну что вы? Они вам понадобятся, чтобы продолжить путешествие. — Извинившись, он также предложил ей воспользоваться его ванной комнатой. — В доме есть только колонки, которые топятся дровами. Моя колонка приготовлена. Мне стоит только поднести спичку и через несколько минут, если у вас есть такое желание, вы можете принять ванну.
Он издалека показал ей на дверь ванной, поклонился и поцеловал ей руку. Жюльетта чувствовала себя тем более смущенной, что за обходительностью Ландрекура, как ей казалось, угадывались какая-то холодность и нетерпение.
Она пробормотала:
— Я не знаю, как благодарить вас. Я чувствую себя некстати вторгшейся, я… я… в общем, вы понимаете.
Он вынул из кармана портсигар со сверкающими на крышке камнями и помахал им перед ее глазами.
— Это я не нахожу слов, чтобы отблагодарить вас. Именно я ваш большой должник. Еще раз, до свидания, мадам, спокойной ночи.
И Ландрекур удалился.
В то время, когда Жюльетта, приняв ванну, выбирала книгу на полке и ложилась в постель, в то время, когда Ландрекур, закончив укладывать чемоданы, задвигал в своей комнате ящики и закрывал шкафы, собираясь ложиться спать, поезд, уносящий г-жу Валандор, постепенно замедлял свой ход и наконец остановился на вокзале. Спящая открыла глаза и зевнула. На месте Жюльетты сидела пожилая дама, державшая журнал открытым так близко около своего лица, что, казалось, читала его кончиком носа. Полностью скрытая страницами, она скользила взглядом от строчки к строчке, сопереживая какой-то любовной истории. Г-жа Валандор, еще не полностью проснувшись, подумала, что видит перед собой свою дочь, и позвала:
— Жюльетта!
Пожилая дама медленно опустила журнал и посмотрела на г-жу Валандор, которая при виде этого чужого лица невероятно удивилась и воскликнула:
— Жюльетта, но это же ведь не ты, Жюльетта. О! Я прошу вас извинить меня, мадам.
— Мне не за что вас извинять, — ответила пожилая дама, — меня зовут Жюльетта, — и они улыбнулись друг другу.
Г-жа Валандор встала, посмотрелась в зеркало над кушеткой, поправила шляпку, попудрила лицо, пожала плечами, увидев брошенные на кушетку перчатки и сумочку Жюльетты, затем сказала, что ей нужно размять затекшие ноги, и до отхода поезда осталась стоять в коридоре. Но поскольку было уже темно и нельзя было ничего разглядеть, она вскоре вернулась на свое место, взяла журнал и принялась за чтение.
— Но где же все-таки моя дочь? — воскликнула она спустя некоторое время. — Где она? Куда она запропастилась?
Пожилая дама ответила, что не имеет ни малейшего представления.
— Вы случайно не видели молодую девушку? — спросила у нее г-жа Валандор.
— О! Я вижу их везде, я только их и вижу. Все женщины мне кажутся такими молодыми! Вот вы, например, разве вы не молоды?
— Увы! Нет, — ответила г-жа Валандор.
— А я тем более! Как это забавно! Вся жизнь состоит из удивительных совпадений, — заметила пожилая дама.
Они опять улыбнулись друг другу и вновь обратились к своему чтению.
— Какая я все-таки глупая! — воскликнула вдруг г-жа Валандор.
— Мне об этом ничего не известно, — сообщила пожилая дама.
— Скорее всего она не может выйти из туалета, со мной такое случилось в прошлом году. В конце концов меня пришлось вытаскивать через окно. К счастью, я тогда упала в обморок, а то пассажиры хотели разорвать меня на части. Они думали, что я задержалась там для собственного удовольствия.
— В подобных случаях люди, ожидающие своей очереди, считают, что другие там развлекаются.
Г-жа Валандор прошла в конец вагона, остановилась перед закрытой дверью и, неистово тряся ее ручку, закричала:
— Жюльетта, Жюльетта, ты слышишь меня? Если ты не можешь открыть дверь, не волнуйся, я пойду, поищу проводника.
При этих словах дверь открылась и оттуда вышел какой-то худощавый господин.
— Ах! — воскликнула г-жа Валандор, — это вовсе не моя дочь.
— Сожалею об этом и извиняюсь, — произнес господин, отступая в сторону и исчезая в мгновение ока.
Тогда она отправилась в вагон-ресторан. Там несколько пассажиров пили вино и беседовали. Она осмотрела каждого из них, словно любой из них мог оказаться ее дочерью, и вернулась в купе со смутной надеждой, наконец, встретить ее там. Но пожилая дама была по-прежнему одна и по-прежнему читала журнал.
— Я потеряла свою дочь, — воскликнула г-жа Валандор.
— О! Мне вас очень жаль, — с искренним сочувствием произнесла пожилая дама, — и это была ваша единственная дочь? Возможно, у вас, кроме нее, никого нет?
— Да, никого, — г-жа Валандор подумала и добавила, — черт возьми, где же она может быть?
— Не пытайтесь это узнать, — посоветовала пожилая дама, — это таинство. В этом бренном мире нужно просто довериться Господу Богу.
Изумленная г-жа Валандор приняла пожилую даму за сумасшедшую.
— Вы очень добры, но это мне ее не вернет. Не могли бы вы мне сказать, мадам, когда вы сели в поезд?
— Я села на предпоследней остановке, в Пуатье.
— На предпоследней остановке? Но моя дочь тогда была здесь. Я видела ее, как вижу вас, и разговаривала с ней, как разговариваю с вами. Вы уверены, мадам, что молодая девушка не сидела здесь, именно здесь, на вашем месте, когда вы вошли в купе?
Тут уже настал черед пожилой дамы подумать, что бедная мать лишилась рассудка.
— Я уверена в этом, у меня нет никаких сомнений.
Она поднялась, отошла от кушетки и рукой показала на пустое место:
— Видите, здесь никого нет, нет даже тени кого-нибудь, видите, совершенно никого.
На какое-то мгновение г-жа Валандор расстроилась, но присущий ей от природы здравый смысл не замедлил вернуться к ней, и волнение ее несколько улеглось:
— Жюльетта, возможно, встретила друзей, и они пригласили ее в свое купе, это вполне может случиться во время путешествия. Пойду, пройдусь по другим вагонам.
Пожилая дама одобрила эту мысль. Она посмотрела вслед удалявшейся неровной походкой г-же Валандор и с облегчением вернулась к интриге любовного романа.
Г-жа Валандор прошла насквозь весь поезд. По дороге она не раз задерживалась, чтобы описать внешность своей дочери, и поэтому вернулась к себе в купе всего за пять минут до прибытия поезда.
