— Здесь спят интерны, когда у них ночные дежурства, — объясняет он коротко. — Комната, скорее всего, будет пуста минут двадцать по меньшей мере; на Парк-стрит произошла авария с участием четырех машин.
Райан прочищает горло. Оуэн немедленно начинает сердиться.
— Послушай, — говорит он, и его жизнерадостный акцент неожиданно становится грубым и злым, — у меня есть работа, и я не обязан говорить с тобой, стетсон. Так что либо говори, что тебе надо, либо убирайся к дьяволу из моей чертовой больницы.
Я хихикаю. В одной руке у него журнал с кроссвордами, в другой — стаканчик кофе.
Но я не виню его за раздражительность, выпендреж Райана — это нехороший признак.
— Мне надо взглянуть на твою Дверь, — говорит Райан, теперь он — сплошная учтивость и такт.
— Плохая мысль.
— Привет! — жизнерадостно вступаю я, потому что не умею держаться в стороне, да и ситуация явно не собирается налаживаться. В любом случае разве моя роль — не отвлекать? Вот именно. — Меня зовут Элли. У меня закусочная в другом конце города. Ты должен зайти к нам, мы делаем отличный кофе. Твою Дверь кто-то призвал или это была спонтанная вивификация? Могу принести тебе пирог, если хочешь.
Оуэн моргает и медленно улыбается.
— Чучело! — говорит он, и я думаю, что это он обо мне, пока он не продолжает: — Ты теперь используешь Двери, чтобы производить впечатление на девушек? — Он подмигивает мне, и тут мне хочется его убить. — Никогда не доверяй парню в стетсоне, — обращается он ко мне. — Они ненадежные.
Это меня раздражает. Я не хочу оказаться в центре глупой разборки между сайентологом и лоа… Кроме того, оскорблять Райана — это не путь к моему сердцу.
— Есть проблема. Серьезная, — нетерпеливо отвечает Райан. — Твоя Дверь еще здесь?
Самодовольная усмешка сползает с лица Оуэна. Теперь он похож на парня, которого ты ожидаешь встретить, попадая в скорую помощь. Уставший и не такой убедительный, как пытается быть.
— Да, — отвечает он. — Есть причина, по которой ее может не быть?
— Ты уверен?
Оуэн допивает кофе, выбрасывает стаканчик в мусорную корзину и кладет кроссворды на носилки. По-видимому, здесь недавно спал какой-то интерн, потому что в подушке осталась вмятина от головы.
— Пойдемте, — говорит он. — Нам надо в прачечную.
3
Демоны могут прийти в наш мир тремя путями. Путь, не связанный с Дверью, — это когда они рождаются среди нас (вы думали, что «Омен» — это просто триллер?). В соответствующее время в соответствующем месте кошки, перепрыгивая через колыбель, превращают младенцев в вампиров. Голодные могут стать демонами-вендиго и сожрать свою семью. Прогулка под смоковницей может отдать человека во власть демона без лица. (И да, что касается последнего случая, смоковница должна быть на Гуаме, но принцип вы поняли.)
Второй путь — когда обычная дверь, или дыра, или что-то подобное проходит через вивификацию, то есть оживает сама по каким-то дурацким оккультным причинам; как с рождением, это тоже должно случиться в правильном месте в правильное время, и, кроме того, Дверь (дыра) должна быть правильной формы. Эти Двери сложно засечь, говорит Райан. Если охотник не доберется до них достаточно быстро, появятся горы трупов, и тогда черта с два проберешься туда мимо полиции.
Наконец, есть мой любимый способ вызывать демонов в наш мир: несколько пьяных идиотов думают, что совершают магический ритуал, и таки да, оказывается, они его действительно совершают.
Много водки, мой первый доллар из первых чаевых от первого клиента в закусочной лежит, скомканный, в центре мелового круга, дерьмовая попытка вспомнить строчки из «Колдовства». Вот как это было. А потом земля содрогнулась, и в стене чертовой закусочной открылся портал. И он заговорил.
Через десять минут появился он, мужчина в длинном черном пальто, он ворвался в подвальную дверь с мечом в одной руке и обрезом — в другой.
После ряда убийств и кучи соли Райан в своей чудной манере, одновременно немногословной и саркастической, объяснил, как устроен мир: демоны реальны. Другие измерения реальны. Он добавил пару гадостей в адрес теории струн, но я была слишком пьяна, чтобы понять.
Дверь, на которую я смотрю сейчас, по-видимому, возникла спонтанно. Я говорю так, потому что никто со склонностью к готической драме в душе не станет открывать Дверь в промышленной стиральной машине.
— Я стараюсь, чтобы медсестры ничего не клали сюда, — оно просто сжирает все, — рассказывает Оуэн.
Эта Дверь просто светится багровым и зеленым, словно синяк. В прачечной оглушающий шум, гудят десять сушилок, пыхтят семь гигантских стиральных машин, воздух сырой и пахнет отбеливателем, старостью и слезами. Свет яркий, вдоль стен сложены стопки светлых простынь, одеял, халатов хирургов и пижам. Рядом с Оуэном ярко-красное ведро с надписью: «Только для экстренных случаев»; я уверена, что там соль.
Посреди этой нереально обычной обстановки стоит одна машина с наклейкой «Не работает» и маленьким иллюминатором в Ад в металлической дверце.
Хорошенькая Дверь в Ад.
— Моя Дверь выглядит не так, — бормочу я и протягиваю руку. Райан быстр — он сильно шлепает меня по руке, мне больно, и я выныриваю из странного оцепенения, охватившего меня. — Моя Дверь выглядит не так, — повторяю я громче, игнорируя тот факт, что я чуть не прикоснулась к Двери в Ад.
Я дура? Возможно.
Оуэн либо не замечает, либо слишком вежлив, чтобы указать мне на это.
— Как выглядит ваша Дверь? — с любопытством спрашивает Оуэн.
— Я думала, они все одинаковые.
Я адресую эти слова Райану, который слегка покачивает головой:
— Большинство из них. Но некоторые отличаются.
— Очень полезная информация. — Я поворачиваюсь к Оуэну. — Моя Дверь — это большой портал. Наверху у него арка, наверное, в фут шириной, выложенная из камня. Низ тоже каменный, весь дверной проем, и он не выглядит так, словно туда можно войти и оказаться в Аду. Прямо за проемом кованая решетка. Ну или руки. Одно или другое. Оно распахивается, когда дверь открывается, чтобы выпустить демонов.
— Кованые руки? — скептически переспрашивает Оуэн.
Он скрещивает руки и прислоняется к стиральной машине-Двери. Его форма Мило натягивается на бицепсах, но я делаю вид, что не замечаю. Я все еще возмущена, что он оскорблял Райана; только мне можно это делать.
— Элли была готом в юности, — сухо поясняет Райан.
Ничего не может быть дальше от истины. Подростком я была печальной серой мышью — слишком много денег и слишком мало вкуса и стиля. Я носила желтый кожаный жакет и шесть пар одинаковых туфель на каблуках, различающихся только цветом. И большую часть времени лак на ногтях соответствовал цвету туфель, а туфли соответствовали сумочке.
