В 1907 году умер в Берлине Иван Карпович Тобилевич. Его тело перевезли на родину и похоронили на кладбище рядом с незабвенной Надеждой Карловной. Что-то сломалось в их общей театральной жизни, образцово-единой, не знавшей закулисной зависти, интриг, соперничества.
В том же 1907 году Заньковецкая покинула Елисаветград. Вместе с Николаем Карповичем Садовским она организовала первый украинский театр в Киеве.
Совершенных форм жизни не бывает. Мир, описываемый нами, имел столь малую кривизну, что его можно назвать гармоничным. В театре никто не брезговал никакой работой: строили декорации, шили костюмы, писали и перекладывали музыку. С театром много работал композитор Направник. Мы забыли еще рассказать о Миколо Вакуленко и его жене, художниках-декораторах, скульпторах, создававших кукольные персонажи пьес Кропивницкого и Кары. Вырезанных из дерева героев «комиш-опер» так любили, что требовали их «к тиражному производству» и кукольной версии для демонстрации в ярмарочном «вертепе», т. е. кукольном театре. И еще несколько слов об Олесе Вукотич, первой жене Марко Кропивницкого, странно повторившей судьбу Надежды Карловны. Она рано умерла, оставив мужу дом и двоих детей. В этом доме сегодня открыт театр-музей.
По субботам после спектаклей часто собирались большими компаниями в гостеприимном доме Тобилевичей. Ужинали, пели песни, разговаривали. Непременными участниками этих посиделок был друг Ивана Карповича доктор Михалевич, инспектор духовных училищ Лащенко, близкая дому образованная елисаветградская интеллигенция.
Надежда Карловна была превосходной профессиональной пианисткой, учившейся в частной музыкальной школе Феликса Блюменфельда. По воспоминаниям, она принимала участие в концертах Дворянского собрания как исполнительница классического музыкального репертуара. В школе Блюменфельда учились молодые люди и барышни из хороших семей – дворянских, купеческих, мещанских. Все хотели дать хорошее образование детям, этот город с 1870-х годов был помешан на образовании, в том числе музыкальном.
И не удивительно. Малороссы – песняры, обладатели дивных голосов, вокальной одаренности. Они настоящие ценители песни. Партесное (многоголосное) пение из церковной музыки XVII века перешло в сложное народно-песенное исполнительство. Здесь гремучая смесь казацкой думы, лемковского диалекта в смешении, пересечении влияний, с польской, венгерской, словацкой песней. Ярмарочные воскресные и праздничные гуляния – импровизированные конкурсы «спивания» (не от слова «спиться», а от слова «спеться»), так что музыкальный профессиональный театр на Украине – дело национально-народное.
В городской елисаветградской культуре XIX века народное исполнительство столь же любимо, как и увлечение классической русской и европейской музыкой. В городе сложилось как бы два музыкальных центра. При всем своем различии они, уравновешивая друг друга, создали феноменальный прецедент театрально-музыкального ренессанса, тем более что центром музыкальной жизни была большая немецко-польская семья Нейгаузов-Шимановских.
Густав Вильгельмович Нейгауз и родной брат его жены Феликс Блюменфельд открыли в Елисаветграде музыкальную школу. Школа практиковала ультрановую систему обучения фортепьянной игре. Сегодня методиками обучения никого не удивишь. Но в те времена где еще были такие музыкальные школы?
Учиться в музыкальной школе Блюменфельда означало принадлежать определенному уровню культуры. Показателей же культуры в основном два – искусство и образование.
Генрих Густавович Нейгауз (1888–1964) – знаковая фигура для отечественной культуры, искусства и образования. «Мастер Генрих, конек-горбунок», как писал Б. Пастернак. Профессор Московской государственной консерватории с 1922 года, доктор искусствоведения, народный артист РСФСР, он был создателем одной из лучших в мире фортепьянных школ. Среди его учеников Святослав Рихтер, Станислав Нейгауз и многие другие. Нейгауз был виртуозом-исполнителем фортепьянной и органной музыки и подлинным философом.
Генрих учился в той же музыкальной школе, у своего отца Густава Вильгельмовича. Он давал концерты и гастролировал с девятилетнего возраста. В 1905 году уезжает в Берлин для продолжения образования. Но где бы он ни был, куда бы ни забрасывала его судьба, Генрих Густавович неизменно возвращался в Елисаветград. Он любил этот город и свои о нем воспоминания. Часто в компании друзей в свойственной ему обаятельно-серьезной манере рассказывал «елисаветградские истории». Неизбежно они сводились к какому-то фотографу, щеголю-донжуану.
Елисаветград был и родиной польского композитора Кароля Шимановского (1882–1937), дяди Генриха Нейгауза. Шимановский учился в музыкальной школе у Густава Нейгауза. В Елисаветграде написал и исполнял многие свои произведения: оперы, песни, музыкальные пьесы. Шимановский уехал из Елисаветграда после 1905 года.
Старшая сестра Кароля, прославленная польская певица Штефания Шимановская (сопрано) в Елисаветграде давала концерты. Братья были ее аккомпаниаторами. В Варшаве работала в оперном театре. Умерла в 1938 году. Из двух младших сестер Шимановских Зофья писала стихи. Кароль на тексты стихов писал музыку. «Вокальный цикл» песен Шимановского впервые исполнялся в Елисаветграде. Концерт стал исторической вехой в городе, сравнимой лишь с премьерой «Наталки-Полтавки».
И вот в гостиной инструмент,И город в свете, шуме, гаме,Как под водой на дне легенд,Внизу остался под ногами.
Б. Пастернак. «Музыка»
Театр и музыка наполняли маленький город на окраине империи особой атмосферой, напряженной энергией художественности. Ее творцы были соединены между собой и в более тесном – светском, бытовом, семейном общении. На провинциальную такая культура не похожа, хотя вышла она из провинции.
Возможно, тот щеголь-донжуан, герой рассказов Генриха Густавовича, был елисаветградский законодатель мод, владелец популярной фотографии Вальдемар Чаховски. Это он оставил нам на память образы города того времени. Полустертые, подслеповатые фотографии возвращают нас в прошлое, в свой растворенный во времени «золотой век».
IV
В 1874 году опекун Александра Карловича Тарковского Иван Тобилевич определил его в елисаветградское реальное училище. Реальное училище было новым учебным заведением, во главе его стоял педагог-реформатор Михаил Завадский. Как все гуманисты того времени, Завадский был бескорыстный просветитель, человек передовых идей и новой школы образования. Его авторитет был безграничен. В основу системы Завадский поставил два правила: профессиональность педагогов и уважение к ученикам. Он хорошо знал всех учеников. Постоянно, ежедневно разговаривал с каждым. Естественные предметы, точные науки и большая гуманитарная программа определяли направление школы. Французский язык преподавала дочь пианиста Блюменфельда. А историю – сам Владимир Ястребов. Именно он и перевел книгу Иоганна Антона Гильденштадта «Путешествие по России». Владимир Ястребов имеет мировое имя в области археологии верхнего палеолита. Историк и археолог, талантливейший ученый. В реальном училище создал первый в Елисаветграде археологический музей. Соблюдая масштаб провинции 70-х годов, елисаветградское реальное училище можно сравнить с «пушкинским» Царскосельским лицеем.
Учился Александр Карлович средне. Его знали все. Фамилия не из последних. А уж характер! Гордый, независимый, самостоятельный и взрывной. Говорят, характер рождается вместе с нами, скажем, кроме индивидуальных носит наследственные генетические черты. В 6-м классе Александр был исключен из училища. За что же? Александр на уроке рисования громко, игнорируя замечания, что-то обсуждал со своим другом Евгением Чекаленко[9]. Несмотря на всю дипломатию Завадского, извиняться не пожелал и был исключен. Какое-то время учился дома. Это было для него хорошим временем. Он много читал, занимался языками. Через год поехал в Мелитополь, где было реальное училище с тем же примерно набором предметов. В Мелитополе, сдав экзамены экстерном, с дипломом об окончании вернулся домой. Диплом давал право на дальнейшее обучение. Александр вместе с Евгением Чекаленко поехал в Киев для поступления в университет на естественное отделение, не поступил и вернулся домой.
Затем друзья едут снова, на сей раз в Петербург, и поступают в столичный университет. Тарковский – на естественное отделение, которое через полгода покинул и вновь вернулся домой. Мятежный, драматичный, ищущий человек был Александр Карлович. Человек страстей и сердца, «с огнем в груди». Прекрасно образованный даже по меркам того времени. Он знал (т. е. читал, писал, говорил) английский, французский, немецкий, итальянский, сербский, украинский. Владел греческим, латынью, а с 1915 года изучал древнееврейский. В доме большая библиотека, иностранную литературу читали на языке оригинала. Александр Карлович знал естественные науки, математику, географию. Нам сегодня, несмотря на поток информации, трудно представить, каким был образованный, думающий человек конца XIX века. Особенно в отношении круга его чтения.
