Разгорячившись, Биландар шагнул к Дадашлы. Казалось, он видел перед собой не комсомольского организатора, а того самого лектора и продолжал с ним вчерашний спор:
- Мы никогда не примиримся с тем, чтобы нас принимали за невежд и недоучек, и говорили всё, что кому взбредет в голову!
Дадашлы прервал возбужденного Биландара:
- Ладно, понимаю. Об этом я скажу в райкоме. Сейчас мы зашли по другому делу. Начинаем проверку итогов социалистического соревнования. Завтра к восьми вечера приходите в клуб... Ну, Джамиль, что нового в деревне?
- Все в порядке. Там тоже крепко взялись за дело. Наш колхоз вызвал на соревнование соседний - имени
Маркса... А я вот друга привез.
Дадашлы строго посмотрел на Таира:
- Хочет работать здесь? Ну что ж!..
Колючий взгляд его глаз не понравился Таиру. Комсомольский организатор посмотрел на Таира так грозно, словно тот в чем-то провинился.
- После войны нам очень нужны люди... кадры! А ты, товарищ, состоишь в комсомоле? - спросил Дадашлы.
- Да, состою! - вызывающе ответил Таир.
- А ты, видать, задиристый парень!
- Какой уж есть!
Девушка на миг подняла голову и тут же опустила. Из-за длинных ресниц блеснули большие, цвета спелой сливы, глаза. И если бы Таир складывал песни о красавицах, как это делали в былые времена ашуги, он сравнил бы глаза девушки с двумя пиалами, а длинные косы ее с арканами.
- Ты привез учетную карточку? - спросил Дадашлы еще строже, словно устремленный на девушку взгляд
Таира раздражал его. - Лятифа, - обратился он к девушке, - проводишь его в райком, укажешь, где встать на учет!
Лятифа удивленно взглянула на комсорга:
- А может быть, он не останется на нашем промысле?
- Как это не останется? - вмешался Джамиль. - Мы сейчас же идем в трест, чтобы договориться о работе с управляющим.
- Но я не привез с собой учетной карточки.
Глаза Таира и Лятифы встретились.
- В таком случае сегодня же напиши, затребуй! - предложил Дадашлы.
Таир даже не взглянул на него. "И без тебя знаю, - подумал он, продолжая смотреть на потупившуюся девушку. - Интересно, часто ли я буду видеть ее?"
- Ребята, сегодня вечером во Дворце культуры идет фильм "Аршин мал алан", - сообщила Лятифа. - Мы хотим взять билеты на всех. Кто желает получить билет, пусть запишется у меня. - Она выжидающе посмотрела на всех и, снова встретив пристальный взгляд Таира, подумала: "Чего он так смотрит?"
Самандар отозвался первым:
- Запиши меня!
Вслед за ним откликнулись и Джамиль с Биландаром:
- Меня тоже!
- И меня!
Но Таир молчал.
- А вы? - обратилась к нему Лятифа.
- Я тоже... Раз уже видел... С удовольствием посмотрю еще раз.
- А как вас записать?
- Таир.
- Таир?
Удивление, которое прозвучало в вопросе девушки, заставило Таира насторожиться.
- А что - плохое имя?
- Нет, почему плохое?... Послезавтра пойдет картина "Таир и Зухра"...
- А-а... Вот эту я не видел. Но дастан* знаю наизусть от начала до конца.
______________ * Дастан - народная поэма.
- А есть такой дастан? - с детским любопытством спросила Лятифа.
- Есть. К тому же старинный. Я слышал его от моего покойного деда. Любой ашуг знает его наизусть.
Джамиль слушал этот разговор с тревожным волнением, а Самандар молча ухмылялся. "Позже пришел - раньше успел", - подумал он про Таира и, наблюдая за Джамилем, немного злорадствовал в душе: "Что, голубчик, заедает? То-то же! Теперь ты виден насквозь..."
Дадашлы поднялся.
- Признаюсь, я очень устал. Прямо с ночной вахты.
- Между нами говоря, вы здорово отстаете, - сказал Самандар, намекая на промысел, в котором работал комсорг.
- Моя бригада перевыполняет план.
- Один цветок весны не делает...
- Что же, увидим. Цыплят, говорят, по осени считают. Пошли, Лятифа. Надо побывать и у других товарищей.
Когда они выходили из комнаты, Таир бросил быстрый взгляд на Лятифу. "Хорошая девушка", - мелькнуло у него в голове.
- Пошли и мы, Таир, - сказал Джамиль и тоже направился к двери.
"Прекрасная девушка", - еще раз подумал Таир. Не отрываясь мыслью от Лятифы, он машинально двинулся за Джамилем и вышел вслед за ним в коридор.
- А мы застанем сейчас управляющего?
Таиру ответил шагавший впереди Дадашлы:
- Он только что на машине проехал в трест.
4
В приемной треста, кроме русской девушки, сидевшей за столом и углубившейся в книгу, они не застали никого. Тонкая и стройная голубоглазая девушка с пышными, уложенными валиком белокурыми волосами была секретарем управляющего.
В ответ на вопрос Джамиля она сообщила, что товарищ Кудрат Исмаил-заде только что уехал по неотложным делам, но часа через два вернется в трест непременно. Решив, что Джамиль и Таир зашли по какому-то очень серьезному делу, она взглянула на часы и взяла со стола блокнот.
- Сейчас двенадцать. Вы оставьте свой телефон. Как только управляющий приедет, я позвоню вам.
- Не беспокойтесь, - ответил Джамиль. - Мы пока погуляем, а к двум часам будем здесь.
Они вышли на улицу. Сентябрьское солнце плыло над морем. День выдался жаркий, душный. Только тихий ветерок, дувший с моря, несколько облегчал духоту, и Таир, привыкший к прохладному горному воздуху, с удовольствием ощущал на лице его влажную свежесть.
Гладкая, асфальтированная улица шла в гору, и, по мере того как друзья поднимались все выше, перед ними открывался широкий вид на бухту и прибрежную часть города.
- Вчера вечером ты спрашивал про Черный город и Баилов, - начал Джамиль, когда они достигли самой высокой точки горы. Он обернулся и окинул взглядом широкий полукруг суши, опоясавшей море. У дальней оконечности полукруга виднелись заводские корпуса. Там из густого леса огромных труб космами валил дым, застилая сизой пеленой голубой небосвод.
- Вот это и есть Черный город, - сказал Джамиль. - Заводы не прекращают работы ни на один день. Работают даже в праздники.
- Почему? - заинтересовался Таир.
- Как это почему? Если они остановятся, то не успеют переработать всю нефть, которую дают промысла. Сейчас каждая минута на учете. Иные думают: раз война кончилась, можно положить под бок подушку и отдыхать. Чепуха! Разве труд у нас не является самой здоровой потребностью человека? Недаром даже наш мастер-старик говорит, что настоящий человек знает только один отдых: после хорошего трудового дня...
Таир молча слушал друга, скользя восторженным взглядом по необъятной панораме города, который сейчас, при ярком солнечном свете, казался ему еще наряднее и величественнее, чем накануне вечером.
- А где же Баилов? - спросил он Джамиля, и тот сначала расхохотался, а потом принялся объяснять:
- Смотри, мы находимся в самом центре Баилова. Отсюда начинаются промысла. Высокие здания, которые ты видишь вдали, - тоже на Баилове. А вон то одинокое дерево у подножья холма растет во дворе мастера Рамазана. Это фисташковое дерево. Оно вдвое старше своего хозяина - ему сто двадцать лет. Но фисташек на нем как звезд на небе. Как-то я прихожу к мастеру, чтобы позвать его на буровую. Вижу, все дерево будто увешано пучками коралла. Сейчас, наверное, мастер уже снял урожай. - Джамиль перевел дыхание и продолжал: - Апшерон чудесное место. Правда, влаги маловато, от безводья раскалывается земля, но плоды ее здесь изумительные. Какой тут виноград, инжир!.. Знаешь что, - перебил он себя, - давай-ка сядем в трамвай да прокатимся по городу.
Заметив недовольство на лице Таира, Джамиль спросил:
- Ты что? Или уже наскучил город? Так быстро?
- Нет, почему? Но было бы лучше сначала выяснить, примут меня или нет.
Джамилю было приятно видеть, как жаждет его друг поскорее устроиться на работу.
- Об этом не беспокойся, - сказал он. - Если в тресте откажут, пойдем к мастеру. Мигом устроит, с ним очень считаются.
Однако Таир не мог отделаться от сомнений. Все время, пока они ехали в трамвае к центру, он думал: "Вся деревня знает, что я поехал в Баку. Если не устроюсь, совестно будет смотреть людям в глаза".
В центре города у здания "Азнефти" они сошли с трамвая и, выйдя на старый приморский бульвар, зашагали по широкой аллее.
Беспокойство не покидало Таира: "А что скажет мать? Председатель колхоза?.. Ну, этот уж не упустит случая посмеяться. Скажет: стоющего парня не отпустили бы из Баку!"
Они подошли к самому берегу. Покрытое тонким слоем мазута море слегка волновалось, радужно переливаясь в лучах солнца. Прислонившись к каменному парапету, Таир глядел, как набегали и с журчанием откатывались тяжелые, ленивые волны.
- Сколько раз приходилось читать, - задумчиво проговорил он, - что Каспий - самое синее море, а тут...
- Идем я тебе покажу, какое это море! - сказал Джамиль и направился к пристани, где покачивались на волнах моторные лодки и катера, предназначенные для морских прогулок.
Боясь опоздать в трест к приезду управляющего, Таир испуганно схватил Джамиля за руку и потянул назад:
