1976
Юрий Левитанский. Когда-нибудь после меня.
Поэтическая библиотека.
Москва: Изд-во Х.Г.С., ГФ Полиграфресурсы, 1998.
ГОДЫ
Годы двадцатые и тридцатые,словно кольца пружины сжатые,словно годичные кольца,тихо теперь покоятсягде-то во мне,в глубине.
Строгие годы сороковые,годы,воистинуроковые,сороковые,мной не забытые,словно гвозди, в меня забитые,тихо сегодня живут во мне,в глубине.
Пятидесятые,шестидесятые,словно высоты, недавно взятые,еще остывшие не вполне,тихо сегодня живут во мне,в глубине.
Семидесятые годы идущие,годы прошедшие,годы грядущиебольше покуда еще вовне,но есть уже и во мне.
Дальше — словно в тумане судно,восьмидесятые —даль в снегу,и девяностые —хоть и смутно,а все же представить еще могу,Но годы двухтысячныеи дале —не различимые мною дали —произношу,как названья планет,где никого пока еще нети где со временем кто-то будет,хотя меня уже там не будет.Их мой век уже не захватывает —произношу их едва дыша —год две тысячи —сердце падаети замирает душа.
1976
Юрий Левитанский. Когда-нибудь после меня.
Поэтическая библиотека.
Москва: Изд-во Х.Г.С., ГФ Полиграфресурсы, 1998.
Примечание: Потому что эти произведения взяты из других источников, я не ручаюсь за их достоверность. Выверенные тексты находятся выше.
СКВОЗЬ ГОДЫ
Прохожу по рынку,словно иду сквозь годы.
— Молодой человек, —окликают меняв цветочном ряду, — вот, пожалуйста, —замечательные хризантемы!
— Мужчина, —взывает ко мне продавщица фруктов, —посмотрите, какие персики,специально дня вас!
— Папаша, —вопрошает менядевица,торгующая овощами, —не желаете ли капусткидля свеженьких щец?
А паренек по соседствукричит мнечуть не в самое ухо:— Дедуля,
укропчика не забудьте,петрушечкине забудьте купить!
И я малодушно,едва ль не бегом,возвращаюсь туда,где продают ненужные мнехризантемы,в тайной надеждеснова услышать —молодой человек,молодой человек!
Источник: Клуб Холостяков
ИРИНЕ
Зачем послал тебя Господьи в качестве кого?Ведь ты не кровь моя, не плотьи, более того,ты даже не из этих лет —ты из другого дня.Зачем послал тебя Господьиспытывать меняи сделал так, чтоб я и ты-как выдох и как вдох —сошлись у края, у черты,на стыке двух эпох,на том незримом рубеже,как бы вневременном,когда ты здесь, а я ужево времени ином,и сквозь завалы зим и лет,лежащих впереди,уже кричу тебе вослед —постой, не уходи!сквозь полусон и полубред —не уходи, постой! —еще вослед тебе кричу,но ты меня не слышишь.
Источник: Клуб Холостяков
Остановилось время. Шли часы...
Остановилось время. Шли часы,а между тем остановилось время,и было странно слышать в это время,как где-то еще тикают часы.
Они еще стучали, как вчера,меж тем как время впрямь остановилось,и временами страшно становилосьот мерного тиктаканья часов.
Еще скрипели где-то шестерни,тяжелые постукивали стрелки,как эхо арьергардной перестрелкипоспешно отступающих частей.
Еще какой-то колокол гудел,но был уже едва ль не святотатствомв тумане над Вестминстерским аббатствоммеланхолично плывший перезвон.
Стучали падуанские часы,и педантично Страсбургcкиебили, и четко нас на четверти дробилиМилана мелодичные часы.
Но в хоре этих звучных голосовбыл как-то по-особенному страшенне этот звон, плывущий с древних башенпо черепицам кровель городских —
но старые настенные часы,в которых вдруг оконце открывалось,и из него так ясно раздавалосьлесное позабытое ку-ку.
Певунья механическая тазрачками изумленными вращалаи, смыслу вопреки, не прекращаласмешного волхвованья своего.
Она вела свой счет моим годам,и путала,и начинала снова,и этот звук пророчества лесноговсю душу мне на части разрывал.
И я спросил у Фауста:— Зачем,на целый мир воскликнув громогласно:«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»,забыли вы часы остановить?
И я спросил у Фауста:— К чему,легко остановив движенье суток,как некий сумасбродный предрассудок,вы этот звук оставили часам?
И Фауст мне ответил:— О mein Herr,живущие во времени стоящемне смеют знать о миге предстоящеми этих звуков слышать не должны.
К тому же все влюбленные, mein Freund,каким-то высшим зреньем обладая,умеют жить, часов не наблюдая.А вы, mein Herz, видать, не влюблены?!
И что-то в этот миг произошло.Тот старый плут, он знал, куда он метил.И год прошел —а я и не заметил.И пробил час— а я не услыхал.
Источник: Клуб Холостяков
Есть в музыке такая неземная...
Есть в музыке такая неземная,как бы не здесь рожденная печаль,которую ни скрипка, ни рояльдо основанья вычерпать не могут.
И арфы сладкозвучная струнаили органа трепетные трубыдля той печали слишком, что ли, грубыдля той безмерной скорби неземной.
Но вот они сошлись, соединясьв могучее сообщество оркестра,и палочка всесильного маэстро,как перст судьбы, указывает ввысь.
Туда, туда, где звездные миры,и нету им числа и нет предела.О, этот дирижер — он знает дело.Он их в такие выси вознесет!
Туда, туда, все выше, все быстрей,где звездная неистовствует фуга…Метет метель. Неистовствует вьюга.Они уже дрожат. Как их трясет!
Как в шторм девятибальная волна,в беспамятстве их кружит и мотает,и капельки всего лишь не хватает,чтоб сердце, наконец, разорвалось.
Но что-то остается там на дне,и плещется в таинственном сосуде,остаток, тот осадок самой сути,ее безмерной скорби неземной.
И вот тогда, с подоблачных высот,той капельки владетель и хранитель,нисходит инопланетянин Моцарти нам бокал с улыбкой подает:
и можно до последнего глоткаиспить ее, всю горечь той печали,чтоб чуя уже холод за плечами,вдруг удивиться — как она сладка!
Источник: Клуб Холостяков
Сколько нежных слов я не сказал...
Сколько нежных слов я не сказал,сколько их ненужных обронил.Сколько я стихов не написал,сколько их до срока схоронил.
Посреди нехоженой травы,в чаще лебеды и лопухов,шапку сняв с повинной головы,прохожу по кладбищу стихов.
Ни крестов, ни траурных знаменв этом темном месте и глухом.Звездочки стоят вместо именпо три, по три, по три над стихом.
Голова повинная, молчу.Вглядываюсь вдаль из под руки.Ставлю запоздалую свечувозле недописанной строки.
Тихий свет над черною травой.Полночь неподвижна и тиха.Кланяюсь повинной головойпраху неизвестного стиха.
Источник: Клуб Холостяков
Снегом Времени вас заносит...
Снегом Времени вас заносит — все больше белеем.Многих и вовсе в этом снегу погребли.Один за другим приближаясь к своим юбилеем,белые, словно парусные корабли.
И не трубы, не марши, не речи, не почести пышные,и не флаги расцвечиванья, не фейерверки вослед.Пятидесяти пушек залпы неслышные.Пятидесяти невидимых молний свет.
И три, навсегда растянувшиеся минуты молчания.И вечным прощением пахнущая трава.…Море терпения. Берег Забвения. Бухта Отчаяния.Последней Надежды туманные острова.
И снова подводные рифы и скалы опасные.И снова к глазам подступает белая мгла.Ну что ж, ваше дело… Плывите, парусники!Может, Земля и вправду еще кругла.
И снова вас треплет качка осатанелая,и оста, и веста безумная прыть.…В белом снегу, как в белом тумане, флотилия белая —неведомо сколько кому остается плыть.
Белые хлопья вьются над вами, чайки летают.След за кормою, тоненькая полоса.В белом снегу, как в белом тумане, медленно таютпопутного ветра не ждущие паруса.
Источник: Клуб Холостяков
