– По договору за домом закреплена определенная команда. Во-первых, я не люблю новых посторонних людей, во-вторых, каждого из них дополнительно проверяет моя служба безопасности. Поэтому я знаю только горничную Марину, доставщика продуктов Илью, начальника охраны…Сада у меня нет, поэтому кто стрижет газоны и приглядывает за надворными постройками я не знаю. Никогда не интересовался. Собак у меня тоже нет, поэтому с персоналом, который занимается домашними животными, я тоже не знаком. Все. Это все люди, которых я знаю среди персонала коттеджного поселка.
И это было правдой. Марину, горничную, он знал. Он был уверен, что она сегодня придет убираться в его коттедже.
Когда утопленницу вытащили из бассейна, он сразу понял, что это не Марина. Да и охрана поселка притащила девушку к полиции, зареванную, всклокоченную и бесконечно несчастную.
– Надя подменила меня, – бормотала она, вглядываясь то в лица полицейских, то в шефа охраны и управляющего. На последнего – с нескрываемым страхом. – Ваш звонок был неожиданным, я… совсем неважно себя чувствовала. Видимо, инфекцию подхватила.
Она, естественно, не обращалась к врачу, только планировала это сделать (или говорила, что планировала, мало ли какие внутренние договоренности у штата горничных между собой, чтобы сохранить все надбавки и не потерять деньги на больничных). В любом случае, ей приходилось верить на слово. Алексей бы поверил. Следователь, кажется, сомневался. Начальник охраны ходил багровый от гнева. Этому, пожалуй, можно и посочувствовать: благополучные владельцы коттеджей меньше всего хотели бы, чтобы в их быт вмешивалась полиция. А она стала активно вмешиваться – опрашивать, наблюдать, что-то записывать, смотреть раздражающе пристально и долго.
Самого Алексея, равнодушно наблюдавшего за происходящим, соседи теперь не замечали и старались обходить, как прокаженного – он мало того, что привлек внимание полиции, так еще и стал обладателем «неблагополучного» дома.
Алексей усмехнулся, заметив, как соседка, стоило ей выйти на крыльцо и заметить полицейский фургон и присевшего на перекур кинолога с овчаркой, мгновенно вернулась в дом и задернула шторы. Еще накануне командировки она в едва прикрывавшем грудь пеньюаре прибегала к нему за солью. Минус одна претендентка на сердце Алексея и его свободу – за это можно было бы и выпить.
– Кто мог проникнуть в ваш дом?
– Не имею понятия. Мне не угрожали, если вы об этом. Никаких сомнительных сделок я тоже не проворачиваю… Я правда не знаю, кто бы это мог быть.
Ему показали фото с записи видеонаблюдения – незнакомец в черном, крадущийся вдоль дома. Судя по отметке таймера в углу листа, за пару мгновений до проникновения в дом и убийства. Начальник службы безопасности «БиоТеха» прибыл в поселок через тридцать минут после звонка и подключился к проверке. «Может, что-то накопает».
Чувства от усталости притупились, Алексей ощущал пустоту и равнодушие внутри, ему стало все равно, кто и зачем пробрался к нему в дом. Очень было жаль несчастную, очевидно оказавшуюся не в том месте и не в то время.
«Надо найти ее родственников, помочь с похоронами», – решил, провожая взглядом отставшего, наконец, следователя.
Он оказался один, когда уже окончательно стемнело. Дверь в сауну было опечатана, в оставшейся части дома паутиной повисли на стенах посторонние запахи. Мебель оказалась сдвинута, ковры перевернуты и поправлены наспех, небрежно и неаккуратно, диванные подушки измяты и скомканы.
В дверь постучали – это был управляющий со странной фамилией Крысолов. За его спиной неловко мялась бригада уборщиц.
– Алексей Максимович, – Крысолов почтительно поклонился, словно перед ним по меньшей мере принц датский. – Можем ли мы прибрать в доме? Уверяю, это не причинит вам хлопот… А чтобы скрасить время ожидания и некоторые неудобства, то от администрации коттеджного поселка и лично от меня, я приготовил вот это.
Он подобострастно склонился, протянув Алексею бутылку очень дорогого вина. Красное сухое иногда мелькало в его списках на кухню, чаще для Риты, чем для себя. Но сегодня предложение Крысолова не показалось неуместным – Алексей устал, был зол и озадачен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рассеянно кивнув, он позволил Крысолову и его команде зайти в дом, откупорить вино и налить в бокал. Отказавшись от дальнейших «ухаживаний» и сервировки, он кивнул на часы:
– У вас тридцать шесть минут.
Подхватив бутылку, он вышел во двор и снова занял свое место в беседке. Пригубил вина. Рядом бесшумно выплыла из темноты горничная, поставила на стол перед ним тарелку с сырной нарезкой и виноградом. Алексей кивнул ей, не задержав – ему по-прежнему не нравилось, что в его доме ходит кто-то чужой, но, учитывая количество таких чужих за сегодня, еще одна перепуганная горничная ничего не меняла.
Менял разговор с начальником службы безопасности «БиоТеха». Когда полиция уже разъезжалась, он подошел и отозвал его в сторону.
– Леха, смотри, что интересное получается. Надежда Гаврилова, убитая, на самом деле таковой не оказалась.
– Ты чего несешь-то? «Убитая не оказалась убитой»?
Безопасник уставился на него. Явно не понимая, к чему клонит шеф. Когда сообразил, отмахнулся:
– Да ну тебя… По предъявленным Крысоловом документам выходило, что Надежда Гаврилова – одинокая, не замужем, 1976 года рождения, уроженка деревни Тихая Белгородской области, по образованию – инженер-электрик.
– Инженер-электрик? – Алексей не смог сдержать удивление. – А почему горничной работает?
Начальник службы безопасности дотронулся до его локтя:
– Да ты погоди. Мы начали проверять эту самую Надежду, и оказалось, что документики-то у нее поддельные, а Надежда Самойловна Гаврилова на самом деле спокойно продолжает жить в своей деревне Тихая и вязать носки внукам. Ей 86 лет и она никогда не выезжала за пределы области.
Алексей почувствовал, как у него глаза округлились и полезли из орбит от невероятности услышанного.
– Иди ты…
– Угу… Ща пойду… Узнав, что Надежда – на самом деле почтенного вида старушка, менты фотку убитой сразу по базе стали пробивать. И знаешь, что откопали?
– Вань, я тебя сейчас задушу… – Алексей начинал терять терпение. – У меня уже скулы сводит от этой конспирологии. Говори уже.
Ваня Самохин служил с ним в армии. Тогда, на рубеже юности и молодости, пропитанная потом и пылью белгородских дорог, родилась и окрепла их дружба. Потом, после армии, их пути надолго разошлись, пока не сошлись на одной конференции в 2018-м. Ваня, уволившись из армии, скучал в руководстве бизнес-центра, отъел пузко, отрастил бороду и нацепил дорогой костюм и галстук-удавку. Встретились, обнялись, сходили «кофе» по рюмочке выпить. Алексей позвал его к себе – к тому времени уже было, что охранять и вокруг чего организовывать безопасность. Ваня согласился, приняв предложение слишком лично – будто взяв под опеку младшего брата. Ваня же и настоял на покупке дома в коттеджном поселке с централизованной охраной периметра: он посчитал, что это надежнее, чем организовывать охрану одного, отдельно стоящего дома.
– Погоди, успеешь еще, – Ваня покачал головой. – Короче, она у них в базе числится, в розыске. Только, с грифом «секретно», понял?
– Нет, не понял, – Алексей посмотрел на товарища, моргнул, чувствуя, что краснеет – он правда ничего не понял.
Старый товарищ втянул носом прохладный уже воздух и резко выдохнул – это он так сбрасывал напряжение. Кивнул на последнюю отъезжавшую по гравийной дорожке машину Следственного комитета:
– Мозги включай. Они потому так спешно и свернулись все, потому что дело ФСБ забрало… Эта дамочка, которая значится как Гаврилова, на самом деле в чем-то крупном замешана.
У Алексея блеснула догадка:
– Так, может, это ее хотели убить, а не меня? – мысль немного приободрила, Алексею даже стало неловко за нее.
Ваня пожал плечами:
– Может. Будем выяснять… Но я тебя предупредил, держи ухо востро. В том смысле, что сегодня-завтра сюда совсем другие ребята заглянут. И я даже не могу тебе примерно сказать, какие у них будут вопросы.
