Но 100-Дэ — это что-то просто невероятное, должно быть, офигилительное шоу! «Ну, я только одним глазков взгляну и тут же пойду в школу», — оправдывалась Буратина перед самой собой. Из колонок доносились рекламные слоганы — «Только один сеанс в день», «Самое необычное шоу на планете», «Вы не поверите своим глазам…».
На площади было людно и весело. Небольшие специальные пушки стреляли в небо порезанными золотистыми бумажками, которые, смешно вращаясь, падали на собравшуюся тут толпу. На крыше здания высоченный игрушечный дядя из тончайшей ткани наполнялся сжатым воздухом и словно танцевал придурковатый праздничный танец. Несколько человек, одетые в смешные костюмы ростовых кукол, раздавали красочные рекламные листовки предстоящего шоу. Клоуны на ходулях выделывали финтеля и смешили народ. И целых три художника совершенно бесплатно рисовали детям на лицах забавный боди-арт. А еще две толстые тети дарили детям сладкую вату на палочках и бесплатные клоунские поролоновые носики на резинке.
К входу в шатер вела покатая лестница, убранная дорогим красным ковром. С боков лестницы на тоненьких металлических ножках стояли банки, в которых горел огонь. И опоясывала весь этот праздник очень длинная очередь, стоящая за билетами, так много народа хотело попасть на представление в 100-Дэ.
Стоит заметить, что все это феерическое столпотворение было только на первый взгляд таким милым и добрым — о, если бы Буратина была помудрей, и могла бы сменить угол своего зрения! Она без труда бы заметила, что и клоуны, и ростовые куклы, и даже женщины, раздающие бесплатную сладкую вату, были ненастоящими. Нет, так-то они были настоящие, а вот улыбки их были фальшивыми, и шутки их были фальшивыми, и костюмы были надеты насовсем другие одежды, внимательный взгляд заметил бы торчащие кое-где обрывки истлевшей грязной ткани, а то и клыки, а то и старческие плеши или лишайные лысины под яркими клоунскими париками… Но этого пока никто не замечал — реклама делала своё дело, и очередь за билетами только росла.
— Вот это крутое представление, — думала Буратина. — Блин, вот бы и мне на него попасть! Но 500 баксов за детский билет, где же их взять?
Посмотрев вокруг, она увидела толстенного мальчика, кушавшего мороженое. «Вот кто сможет мне помочь», — решила Буратина.
— Привет, чувак! — обратилась к толстяку Буратина.
Мальчик посмотрел сверху вниз на деревянную модную девочку и нехотя выдавил:
— Ну, привет, носатая девчонка.
— А не хотели бы вы купить за 500 долларов мою прекрасную военизированную юбку с карманами?
— Гм, мне юбка не нужна, — недовольно сказал мальчик в кроссовках «Найк».
— Ну, а мои суперские кроссовочки с черепами на боках, у которых в глазки встроены стразики Сваровски, всего 500 долларов, новые, — со значением рассказывала Буратина, — я их сегодня первый раз надела!
Мальчик почему-то посмотрел на свое разноцветное мороженое и решительно откусил с красной стороны, запахло клубникой. Потом покосился на свои заношенные «найки» и мельком глянул на кроссовки Буратины. Они явно были в тысячу раз лучше его штиблет и…
— Не мой размер, — грустно сказал мальчик и вздохнул.
А денежки-то у него водятся, — немного злобно подумалось Буратине. Искра вспыхнула в сознании, и родилась отличная идея.
— А вот рюкзак у меня, можно сказать, новый, с учебниками и новыми тетрадками, и ручки тут, и карандаши, и всякая всячина для школы.
— Рюкзак? — скептически переспросил мальчик.
Буратина уже сняла рюкзачок с плеч и, открыв самое большое отделение, продемонстрировала потенциальному покупателю наличие тетрадок и карандашей. Мальчик однако все же посмотрел в рюкзак буквально одним глазком, и… Тут с ним произошло нечто странное — он вдруг оживился и, что-то высмотрев в рюкзачке, мигом вытянул из него похожую на книгу плоскую прямоугольную штуковину.
— Ух ты, айпад последней версии! — восхищенно произнес он. — Рюкзак я может и возьму, — осторожно, словно боясь спугнуть севшую на цветок бабочку, сказал мальчик, — тем более тут айпад новый, оказывается, лежит! Сколько, ты говоришь, стоит твой рюкзак вместе с содержимым?
Буратина была еще так молода и знала так мало — ведь ей от роду было всего два дня, — однако сообразительности в ней был вагон и маленькая тележка. Конечно, она не знала, что такое айпад, но, почувствовав, что покупатель заглотил наживку, заявила:
— Да я вот думаю, может не продавать этот рюкзак? — сказала с кислой физиономией Буратина, а сама мысленно потирала руки — «так-так».
— Да как же не продавать, — обиженно проговорил пацан, — ты же на шоу в 100-Дэ собралась. Это же ты 500 долларов спрашивала? Я дам тебе 700, нет, даже 1000 зеленых, ты сможешь купить билет в самый дорогой сектор зала и большое ведерко вкуснейшего солененького попкорна, и еще в придачу… Мальчик полез в задний карман брюк. Так и быть, я отдам тебе свой старенький айфон, с симкой, между прочим. На симке, кстати, баланс 100 минут разговора — звони кому хочешь, айфон тоже прикольный коммуникатор, тебе понравится!
— А-а, — вспомнила что-то Буратина, — вот мне Топор дал номер — она достала из кармашка обрывок бумаги, на котором был накарябан номер Топора, — я смогу ему…
— Ой, девчонка, ты сможешь позвонить тысячам Топоров сто раз и останется еще на счету немало!
Боже, как же ей хотелось на шоу в 100-Дэ! Буратина ударила по рукам, мальчик забрал рюкзак с айпадом, отдал девочке тысячу баксов, свой айфон и быстро растворился в толпе. Буратина направилась к кассам.
7. Буратина попадает в плен к директору развлекательного предприятия
Буратина накупила разной вкуснятины и посмотрела на билет — 19 место, в первом ряду по центру. Это был самый дорогой сектор в зале.
Денег, которые ей дал толстый мальчик за рюкзачок и айпад, хватило с лихвой. За билет Буратина выложила аж 700 долларов, на сладкую воду, большое ведерко попкорна, жвачки и чипсы ушло еще 150, и столько же осталось сдачи. Настроение было отличное.
Зал быстро заполнялся зрителями. На входе улыбающиеся во все 32 зуба билетерши выдавали зрителям мудреные шапки-шлемы. Каждый входящий в зрительный зал был обязан надеть на голову круглый, весь в трубочках и всяких штучках шлем. «Без него нельзя», — объясняла добренькая такая толстая тетя билетерша.
— И што-то вы тут все такие добренькие, такие ласковенькие, ну прямо розовая вата на палочке, тошнит уже от ваших улыбочек, — огрызнулась ни с того ни с сего Буратина.
Билетерша лишь шире улыбнулась и жестом показала — «проходи-проходи», но глаза ее при этом так недобро сверкнули, будто она хотела ударить деревянную девочку по щеке. Буратина опешила от такого недоброго взгляда, но тут толстая тетя уж до такой степени растянула губы в сладчайшей улыбке, что девочка тут же подумала — может, мне все это показалось.
«Да и правда, — размышляла Буратина, — вся эта напускная показушная доброта слишком уж приторна и от того даже подозрительна».
Шлем, который нужно обязательно надевать, входя в зрительный зал, был таким невесомым и таким удобным, что буквально через минуту ты забывал о его существовании. Зрители в этих мудреных, испещренных трубочками и какими-то приборами, пластиковых шапках выглядели нелепо и, по мнению Буратины, смешно. Она оглядывалась на сидящих вокруг людей, прыскала смехом: «ха-ха, вот умора!», «вот уроды какие!», — совсем не задумываясь о том, что и она была таким же уродом ведь на голове у неё тоже был нелепый трубчатый горшок с малюсенькими лампочками и непонятными пимпочками.
Наконец зал полностью заполнился людьми. Свет очень медленно гас. Чпок — и стало совершенно темно. Кто-то ойкнул, и все засмеялись. В этот самый момент в зал хлынула вода. Огромные стены воды обрушивались справа и слева от сидящих, свет, проходивший сквозь эту морскую воду, был зеленоватым, с прожилками от теплых подводных течений и с шуршанием поднимающихся откуда-то со дна пузырьков воздуха. Все закричали «а-а-а» — кто-то просто визжал, кто-то кричал «тону!», другие «караул!», но большинство просто кричали первую букву алфавита — «а-а-а». Буратина тоже кричала «а-а-а» — она никогда не видела столько воды, да к тому же такой красивой. А вода все обрушивалась и обрушивалась на зрителей, она была уже не только по бокам, но и сверху и снизу, и еще все люди раскачивались в такт волнам то вправо, то влево, а то и назад, а потом вперед.
— Бли-и-и-ин!!! — заверещала Буратина. Она широко раскрыла рот, пытаясь набрать воздуха во всей этой водяной глубине. И вроде все в зрительном зале теперь кричали «блин!» — будто хотели есть, а волны мощней и мощней лупили по зрителям, будто назло.
«Тик-так-тик-так, чик-чик-чик, штык-штык-штык», — зажужжал шлем, какие-то колесики и шестеренки заурчали внутри его обшивки, словно внутри шлема заработал маленький пылесос. Очередная мощнейшая волна ударила по зрителям так сильно, что Буратина мысленно попрощалась и с мальчиками из хип-хоп банды, и с папашей Дроздом, и со школой, в которую она так и не попала, и даже осьминогу Полю послала мысленный смайлик — покедова, мол, мои други, я утонула на уникальном шоу в 100-Дэ!
