но лжи от нее она не ожидала. Рен попыталась поймать взгляд Уны, но та превратилась в неподвижное воплощение покорности, даже несмотря на то что ее челюсть была вызывающе сжата.
– Итак, вы внесли правку в свой отчет. Как странно, что он снял наручники, вывел из строя двух моих бойцов и избежал захвата, и все это со сломанной рукой.
– Как я и сказала. Я просчиталась.
– Я никогда не видела, чтобы вы ошиблись в расчетах, когда дело доходит до такой легкой цели. Кроме того, ваша репутация опережает вас. Ваши люди уважают вас за приверженность справедливости. И правде. – Изабель одарила ее ледяным взглядом. – Где же они ошиблись? Вы лжете или некомпетентны?
Уна сжала руки в кулаки – единственный видимый признак ее гнева.
– Признаюсь, я больше, чем кто-либо другой, потрясена, узнав, что тоже допускаю ошибки.
– Я рискнула, позволив вам подняться так высоко в юном возрасте. Похоже, я тоже допустила ошибку.
Уна вздрогнула. Первая трещина в ее решимости.
– Будет обидно понизить вас в звании, поскольку в остальном вы подавали такие надежды, – продолжила давить Изабель. – Вы уверены, что не перепутали детали?
– Я…
– Я сняла с него оковы, ваше величество, – вмешалась Рен. – Я исцелила его.
Со смесью облегчения и раздражения Уна резко выдохнула. Несмотря на охвативший ее ужас, Рен не сожалела о своем вмешательстве. Это правда, что она не могла позволить себе еще одну ошибку. Но она также не могла позволить Уне пожертвовать своей карьерой.
Взгляд Изабель упал на Рен, как гильотина.
– Почему?
– Потому что так было правильно.
– Понятно. – Изабель открыла ящик стола и пробежала пальцами по перистым верхушкам папок. Леденящее спокойствие ее голоса делало ожидание невыносимым. – Ты должна радоваться, что Богиня благословила тебя и наделила таким сильным даром.
Иногда Рен могла убедить себя, что в голосе тети слышалась зависть, когда она говорила о магии. Сегодня она сосредоточилась только на том, чтобы подавить гнев и свое мнение. Богиня не имела никакого отношения к ее мастерству. В отличие от жестокого режима матери Элоизы…
– Спасибо, ваше величество. Я в самом деле этому рада.
Изабель бросила папку на стол и начала читать:
– Постоянные проявления импульсивности и неуважения на уроках. Религиозный скептицизм, неподходящий для того, кто воспитан Орденом Девы. Надеюсь, мне не нужно напоминать о том, что случилось в последний раз, когда твоя жалость была неуместна. Это будет твой третий проступок.
– Этого больше не повторится.
– Боюсь, я больше не верю в это. – Изабель прищурила глаза. – Эти похищения являются очевидной провокацией войны, и у нас нет союзников. Когда я собираю силы, чтобы нанести ответный удар, мне нужна Гвардия в лучшем виде. Ты всего лишь обуза. Ты потеряла ценную информацию и подвергла опасности жизни людей. Может, в тебе и течет кровь моей сестры, но ты в очередной раз доказала, что недостойна ее.
Гнев затуманил разум Рен. «Доказала, что недостойна». Она ничего не доказывала, Изабель считала ее ничтожной с самого рождения. Вскоре после смерти матери Рен королева сослала ее в аббатство. Монарх, унаследовавший проигранную войну, в конце концов, не мог проявить ни терпения, ни жалости к сироте, путающейся под ногами. Отстраненная от двора и исключенная из линии наследования, Рен очень хорошо знала, что, как бы сильно она ни жаждала признания, как бы сильно ни старалась и что бы ни делала, она не сможет стереть это пятно.
– Недостойна? А как насчет остальной части моего досье? – спросила Рен. – Уверена, там задокументировано больше достижений, чем проступков. Сколько еще у вас хирургов? Любой слабый медик может быть компетентным целителем, но если у него нет других навыков…
Уна придержала ее за руку – четкая команда остановиться.
– Прошу простить ее дерзость, ваше величество. Лейтенант Сазерленд находится под моим непосредственным командованием. Я несу полную ответственность за ее действия. Любое наказание должно быть в такой же степени моим, как и ее.
– Что ж, хорошо, майор. Теперь я вижу, что Рен плохо влияет на вас. Поскольку привязанность к ней отвлекает вас от обязанностей, я отстраню ее от вашего командования. Рен отстранена от службы.
«Отстранена». Как легко одно слово может разбить сердце вдребезги.
– Что? – ахнула Рен.
– Мне казалось, я ясно изъясняюсь. Я не допущу, чтобы ты препятствовала расследованию. Ты отстранена до дальнейшего распоряжения.
Узел тревоги в животе натянулся и лопнул. В комнате внезапно стало слишком жарко, несправедливость была невыносимой. Рен хлопнула руками по столу королевы.
– Абсурд. – Изабель, поджав губы, безучастно смотрела на нее.
– Вы не можете наказать меня за правое дело. Жестокое обращение с заключенными – это не тот пример, который мы должны подавать всему миру.
Уна схватила Рен за плечо. Это было очередным предупреждением. «Успокойся, пока не стало хуже».
– Ваше величество, мы с Рен работали вместе с самого начала. Мне нужна она.
– У нас есть целители такой же квалификации, которые при этом не позволяют чувствам мешать исполнению приказов. Грядет война. Мне нужны те, кто будет помогать вам в бою. Даже одна ошибка может стоить вам жизни в битве с кем-то вроде Хэла Кавендиша.
Хэл Кавендиш. Жнец Весрии.
От его имени по спине Рен пробежала дрожь. В наступившей тишине она услышала, как Уна щелкает костяшками – единственный признак ее нервозности.
Каждые несколько поколений Весрия взращивала солдата, больше похожего на монстра, чем на человека, и Хэл Кавендиш был худшим из всех. Рен видела его только один раз, когда ей было пятнадцать и ее только отправили на службу. Ее воспоминания о войне часто рассыпались на разрозненные фрагменты, когда она тянулась к ним: лязг металла и взрывы выстрелов; тошнотворное притяжение ее магии ко всем раненым; то, как из-за дождя разлилась река и выплюнула раздутые грязные трупы на берега.
Но она отлично запомнила Жнеца.
Во время битвы на реке Мури Рен спряталась в чаще, чтобы помочь раненной на поле боя женщине. И там, сквозь заросли тысячелистника и березы, она увидела его. Какой-то солдат бросился на Жнеца, его клинок был мокрым от крови и тускло блестел в лучах солнечного света. Затем, как будто каждый мускул в его теле свело, он замер с ножом всего в дюйме от горла Хэла. Конвульсии сотрясли его тело, и он умер еще до того, как рухнул на землю. Жнец даже не вздрогнул. Его взгляд убивал любого, кто встречался ему на пути.
Рен не была уверена, издала ли она хоть звук. Сдвинулась ли с места хоть на миллиметр. Однако в следующее мгновение Хэл повернулся к ней.
