В 2004 году, через шесть лет после старта «Открытия», первые SQR-двигатели нового поколения с диаметром кольца в триста метров и максимальной дальностью прыжка десять тысяч световых лет открыли широкие возможности для исследования Галактики. «Десятитысячники» и сегодня остаются самым массовым видом космических кораблей; я и Эшли два года ходили на таком после окончания Академии: это был операционный корвет «Искра», на нем мы собирали отработавших ресурс исследовательских роботов с разных планет. На «десятитысячнике» «Чайка» Чен, Ливингстон и Ковальски впервые достигли квазигалактики в созвездии Большого Пса, а в 2006 году «Бросающий вызов» за 18 прыжков в течение 13 месяцев преодолел расстояние в 163 000 световых лет до Магелланова Облака, совершив первый в истории человечества настоящий межгалактический перелет. С помощью квантовомеханической связи экипаж сообщил, что они достигли S Золотой Рыбы, и периодически продолжает выходить на связь по сей день, но так как для подзарядки перед каждым прыжком им приходилось долго идти на околосветовой скорости, то в силу парадоксов пространственно-временного континуума «Бросающий вызов» еще не вернулся и даже не встретился ни одному кораблю, которых к Магелланову Облаку ходит сейчас предостаточно.
В 2011-м появились «стотысячники», крейсеры класса А, уверенно исследующие соседние квазигалактики и галактики – спутники. А в 2014 году состоялось очередное знаковое достижение: первый «миллионник» «Персей-1» с кольцом SQR-двигателя диаметром в 1,2 километра достиг галактики Андромеды! После этого в 2017-м силами трех «миллионников» «Персей-1, -2, -3» доставили и собрали на окраине ее северо-западного спирального рукава первую и пока единственную межгалактическую исследовательскую станцию «Андромеда – 1».
В 2018 году случилась трагедия: «Персей-1» после планового прыжка на полтора миллиона световых лет пропал без вести со всем экипажем и командой исследователей. Причины выяснить не удалось, хотя в гипотезах недостатка не было. На аллее, ведущей к Академии, разом добавилось двенадцать новых скульптур. Строительство «миллионников» временно приостановили, но уже в 2021 году человечество бросило новый вызов Вселенной, создав «Эволюцию»: уникальный исследовательский звездолет – «миллиардник» с расчетным экипажем из пяти астронавтов и семи учёных.
Я помню просторный зал Академии: прозрачный свод потолка уходит вверх на десятки метров, все залито солнечным светом, блики отражаются от сероватого гладкого пола и от блестящей поверхности десятков белых столов, за которыми сидят такие же, как мы, звездолетчики, и заполняют бланки заявок; в тишине чуть слышно шуршат по бумаге карандаши и отдаются наши шаги гулким эхом. Вслед нам поднимают головы, оборачиваются, зашелестел шепот; я к такому привык и улыбаюсь. Мы всегда привлекали внимание: высокая, атлетичная, смуглая Зойка, с карими глазами и волосами черными, как южная летняя ночь, словно прекрасная и воинственная богиня Причерноморья; и Эшли – тоненькая, светлокожая, похожая на дерзкую хулиганистую старшеклассницу, с белокурыми волосами, заплетенными в десяток тугих тонких косичек.
Помню, как заполнял бланк заявки: специальность, опыт, профессиональные рейтинги, совокупный налёт, самая дальняя экспедиция – та самая галактика в Фениксе, наш единственный «миллионник»; самая продолжительная – 29 недель, исследовательский рейс к сфероидальной квазигалактике Секстант – 1; и отдельная короткая строчка в анкете – «ЛИДЕР», с квадратиком, чтобы поставить отметку или оставить его пустым.
Я нарисовал галочку. Это означало мою готовность выполнять роль лидера в будущем экипаже.
Порой я думаю, что лучше было этого не делать. Что следовало уговорить Зойку лидировать этот полет, пусть даже она всегда изо всех сил этому сопротивлялась. Предлагал же ее кандидатуру очарованный Зойкой Айхендорф, но она, как всегда, отшутилась: мол, мне нельзя в лидеры, я трусиха. И все проголосовали за меня.
Лидер в экипаже космического корабля – это не профессия, тем паче не должность, а роль. Взрослые, разумные, нравственные люди, специалисты своего дела, не нуждаются в начальнике, который будет говорить им, что делать, отдавать приказы и контролировать исполнение. Но они могут нуждаться в том, кто имеет перспективное видение, организует совместный труд, поддержит в непростую минуту, не даст команде пасть духом, а еще более – в том, кто примет решение в критической ситуации и возьмет ответственность на себя. Это ключевая обязанность лидера, и она обеспечивается не властью правил, а коллективной договоренностью внутри группы, которая этого лидера выбрала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Этот принцип действителен для всех уровней общественного устройства.
Чаще всего лидерами бывают пилоты – наверное, наследие гражданской авиации прошлого, где капитаном всегда был первый пилот, – но нередко ими становятся штурманы и бортинженеры, реже – врачи, и порой даже кибернетисты. Иногда лидер – это самый старший в команде, а иногда и самый молодой; бывает, что в сложившемся экипаже лидер не меняется много лет, а бывает и так, что перед каждым полетом команда выбирает нового лидера. Случается, в общем, по-разному, но я никогда не слышал такого, чтобы кто-то сам просил сделать его лидером группы, ибо в космосе груз ответственности бывает очень тяжел, а в случае, если решение стало причиной трагедии, этот груз станет страшен. Если я чем и горжусь, так тем, что за десять лет, что я лидировал команды, мы не потеряли никого, все вернулись домой живыми: и астронавты, и исследователи, и даже в группах учёных и колонистов, которых нам частенько приходилось вытаскивать из неприятностей на негостеприимных планетах, не погиб ни один человек.
Мы с Эшли еще в Академии заявили себя, как напарники, и всегда парой входили в сменные экипажи. Так получилось, что меня почти всегда выбирали лидером, хотя нам приходилось летать и в группах, где лидировал врач или инженер. Первые два года в операционной вспомогательной эскадре мы так и ходили вдвоем, а когда перевелись в исследовательский флот, то на первую же экспедицию в сборный экипаж – кажется, на «Аксиому» – нам придали в качестве бортинженера-стажера Зойку, которая только что выпустилась с Академических курсов профессиональной переподготовки. Она так и представилась всем – Зойка, крепко жала руки и так широко, солнечно и искренне улыбалась, что нельзя было не улыбнуться в ответ. Рейс был совсем короткий, всего три недели, но уже к исходу первой Зойка совершенно очаровала и нас, и сурового седоусого лидера экспедиции, и ребят-планетологов из научной группы, половина из которых в нее сразу влюбились, и даже синевласую отшельницу-кибернетиста, так что сразу по возвращении мы с Эшли предложили Зойке присоединиться к нам в качестве постоянного инженера. К тому же, и дело свое она знала отлично, но это именно что «к тому же», ибо, перефразируя известную поговорку звездолетчиков, берешь в экипаж бортинженера, а потом в одном корабле полгода летишь с человеком.
Пилот, штурман и инженер – основная часть экипажа; врачи сопровождают не каждый рейс – с базовым оборудованием корабельного медицинского комплекса умеет обращаться любой звездолетчик, а в самом критическом случае всегда можно воспользоваться криогенной заморозкой, чтобы доставить пострадавшего в госпиталь на ближайшей населенной людьми планете. Да и в космофлоте медики редко задерживаются дольше пяти лет, так уж сложилось. Что же до кибернетистов, то это особые люди, единственные, кто привязан не к экипажу, а именно к кораблю. Точнее, к корабельному автопилоту, он же ICU – интеллектуальный блок управления (intelligent control unit) на основе алгоритмов искусственного разума. Это мозг звездолета, центр его операционной и навигационной системы, созданный в первую очередь для того, чтобы просчитывать последствия субквантового перехода. При прыжке на сотни и тысячи световых лет, не говоря уже про миллионы и миллиарды, корабль летит в неизвестность; по сути, он устремляется в будущее, ибо с помощью любых исследовательских средств мы видим дальний космос таким, каким он был в прошлом, соответственно, сотни, тысячи, миллионы и миллиарды лет назад. Нужно учесть и проанализировать колоссальный объем информации из области астрономии, космологии, астрофизики, физики поля, физики времени и еще из десятка физик, чтобы в короткое время сделать расчеты немыслимой сложности с неисчислимым количеством неизвестных и верно предсказать последствия мгновенного перемещения через бездны пространства – как минимум, не окажется ли корабль внутри сверхновой звезды, квазара, пульсара, невесть откуда взявшейся черной дыры или бродячей планеты. Последствия космологического толка тоже принимают в расчет: изменение плотности темной материи, флюктуации нейтринного поля, опасность появления в точке выхода из субквантового прыжка продольной гравитационной волны, не говоря уже про квантовомеханические риски. Таким образом, ICU используется в основном как очень сложный бортовой навигационный прибор, который подготавливает маршрутную трассу, предиктивную аналитику и рекомендации для пилота и штурмана, но окончательное решение принимает всегда человек. Этот же принцип применим и к управлению бортовыми системами в автоматическом режиме, медицинскими и исследовательскими приборами, устройствами пилотирования – всем, к чему ICU дают доступ.
