И когда это состояние пройдет, она вернется в спальню и сменит простыни.
— Нет, — пробормотала она. — Я не сделаю этого. Не сделаю.
Но, взявшись одной рукой за дверную ручку, она снова остановилась.
«К ней возвращается разум! — вскричала Послушная-Разумная голосом, в котором прозвучали облегчение, ликование и — возможно ли такое? — легкое разочарование. — Аллилуйя, к девчонке возвращается разум! Лучше поздно, чем никогда!»
Облегчение и ликование внутреннего голоса сменились немым ужасом, когда она торопливо подошла к полке над газовым камином, который Норман установил два года назад. Того, что она искала, скорее всего, там не окажется. Он, как правило, оставлял это там лишь в конце месяца (чтобы не искушать себя, как он говорил), но проверить не мешало. И она знала его цифровой код — номер их телефона с переставленными первой и последней цифрами.
«Вот это уже совсем зря! — завопила Послушная-Разумная. — Если ты возьмешь хоть что-то, принадлежащее ему, у тебя будут большие неприятности, и ты знаешь это!»
— Так или иначе, ее здесь не окажется, — пробормотала она, но карточка лежала там — ярко-зеленая кредитная карточка Коммерческого банка ATM с выведенной на ней их фамилией.
«Не бери это! Не вздумай, не смей!»
Но она посмела. Все, что ей нужно было сделать, — это мысленно представить себе то пятнышко крови. Кроме того, карточка была не только его, но и ее. Разве не это подразумевают брачный обет и союз?
Только дело тут совсем не в деньгах, вовсе нет. Нужно было заставить замолчать Послушную-Разумную, превратить рывок к свободе из мысленного выбора в поступок. Какая-то часть ее знала, что, не сделай она этого, первый перекресток станет последней точкой, до которой она доберется. Весь зыбкий образ будущего возникнет перед ней как туманный пейзаж, и она повернется и, опустив голову, побредет домой, торопясь перестелить постель, чтобы еще до полудня успеть вымыть пол внизу, и… Как ни удивительно теперь об этом подумать, первое, что она решила сегодня сделать, проснувшись утром, — это было мытье пола.
Не обращая внимания на протесты Послушной-Разумной, она взяла кредитку ATM с каминной полки, бросила ее в сумочку и устремилась к выходу.
«Не делай этого! — взвыл голос миссис Послушной-Разумной. — Ох, Рози, он не просто изобьет тебя за это, он доведет тебя до больницы, может, даже убьет, — ты что, не понимаешь?»
Она полагала, что понимает, но все равно продолжала идти, опустив голову и выдвинув плечи вперед, как человек, шагающий против сильного ветра. Возможно, он и сделал бы все это, но… ему придется сначала отыскать ее.
На этот раз, когда ее рука обхватила дверную ручку, паузы не последовало, — она повернула ее. Открыла дверь и вышла наружу. Стоял прекрасный солнечный день середины апреля, на ветках деревьев начали набухать почки. Ее тень легла на крыльцо и бледную молодую травку, словно резкая, угловатая фигура, вырезанная из черного пергамента острыми ножницами. Она постояла, глубоко вдыхая волшебный весенний воздух, чувствуя запах пробуждающейся земли.
Весь мир просыпается, подумала она. Не только я.
Мужчина в спортивном костюме пробегал мимо по тротуару, когда она закрывала за собой дверь. Он помахал ей рукой, и она махнула ему в ответ. Потом она прислушалась к внутреннему голосу — не станет ли он снова протестовать, но этот голос молчал. Возможно, его заставила замолчать экспроприация кредитки ATM, которую она совершила, а может, его убаюкала прелесть этого апрельского утра.
— Я иду, — пробормотала она. — Я правда, правда иду.
Но она постояла там еще мгновение, как зверь, которого так долго держали в клетке, что он не может сразу поверить в свободу, даже когда дверь клетки открылась. Она потянулась назад и дотронулась до ручки двери — двери, которая вела в дом, бывший ее клеткой.
— Больше не будет, — прошептала она, сунула сумочку под мышку и сделала первые шаги в туман, за которым скрывалось ее будущее.
4
Первая дюжина шагов привела ее к тому месту, где асфальтовая дорожка упиралась в тротуар, по которому минуту назад пробежал мужчина в спортивном костюме.
Она машинально хотела повернуть налево, но замерла. Однажды Норман говорил ей, что люди, которые думают, будто выбирают направление наугад, — например, заблудившиеся в лесу, — на самом деле почти всегда идут в направлении их главенствующей руки. Возможно, это было не важно, но она поймала себя на том, что не желает, чтобы он руководил даже тем, куда она свернет по Уэстморленд-стрит, уходя из дома.
Даже в этом — не желает.
Вместо того чтобы свернуть налево, как она собиралась сделать, повинуясь инстинкту, Рози повернула направо, в направлении ее слабой руки, и стала спускаться с холма. Она миновала круглосуточный магазин, подавляя защитную реакцию — поднять руку и прикрыть ею лицо, когда проходила мимо. Она уже чувствовала себя беглянкой, и жуткая мысль начала вгрызаться в ее мозг, как крыса в сыр: что, если он раньше вернется с работы и увидит ее? Что, если он увидит ее, идущую по улице в джинсах и кроссовках, с непричесанными волосами и сумочкой под мышкой? Он поинтересуется, какого черта она делает здесь с утра, когда она должна мыть пол, не так ли? И он захочет, чтобы она подошла к нему поближе, верно? Да. Он захочет, чтобы она подошла к нему поближе, чтобы он смог поговорить с ней по душам.
Нелепая мысль! С чего бы ему приспичило возвращаться сейчас домой? Он уехал всего час назад. Это невероятно.
Да, но… порой люди совершают поступки, в которых нет никакого смысла. Взять хотя бы ее — смотрите, что она сейчас делает. Но предположим, у него неожиданно пробудилась интуиция? Сколько раз он рассказывал ей, как у полицейских через некоторое время вырабатывается шестое чувство, как они узнают, когда должно произойти что-то скверное?
— В основании позвоночника у тебя начинает покалывать такая маленькая иголочка, — однажды сказал он. — Я не знаю, как можно еще описать это. Знаю, большинство людей лишь рассмеялись бы, но спроси легавого — он не станет смеяться. Эта иголочка пару раз спасла мне жизнь, родная.
Может быть, он чувствовал эту иголку последние двадцать минут или около того? Может быть, она побудила его сесть в машину и отправиться домой? Тогда он поехал бы как раз по этой дороге, и она упрекнула себя за то, что повернула направо, а не налево, когда вышла на тротуар. Потом ей пришла в голову еще более неприятная мысль, причем такая, которая не была лишена некоторого правдоподобия… не говоря уже о своего рода иронии судьбы. Может быть, он остановился у банковского автомата ATM, в двух кварталах от полицейского участка, желая взять десятку или двадцатку себе на ленч? Что, если он решил, удостоверившись, что карточки нет в бумажнике, вернуться домой и забрать ее?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
