Отмечали мой день рождения, в каком-то неправдоподобно богатом ресторане, это всё тот же её школьный друг. У каждого из нас был свой официант и всё такое… И там, среди всей этой роскоши, я вдруг осознала – а ведь меня никто не любит, оказывается. Нихто-о-о-о. Я ж такая старая, мне ж исполнилось цельных 20 лет. Представляешь?!
И когда это до меня дошло, настроение у меня сделалось, как у «Любительницы абсента» – такое ж горькое, что даже плакать нельзя! И знаешь почему? Потому, что какая бы баба умная ни была, всё равно к ней нужно относиться, как к бабе, – нежно и заботливо, даже если она, как я, – любительница абсента. Когда же до вас, мужчин, я имею в виду, дойдёт это? Только тогда, когда вы перестаёте говорить нам комплименты, мы, женщины, становимся безобразными и старыми, а вовсе не наоборот! Посему я и сомневаюсь иногда в ваших умственных способностях.
А теперь повторю очень медленно, может, дойдёт всё-таки… Как только ты скажешь мне (даже по телефону) «Ди быст шенер фын дер велд! (ты самая красивая на свете), я моментально, в эту же секунду стану и красивой, и молодой! ПонЯл?!!
И пожалуйста, не считай меня умным и самостоятельным мужиком. Я не умная и не самостоятельная, а очень женственная и слабая. Как ты умудряешься этого не видеть, Изя!
Коленки ему не сексуальны… Великий специалист по сексуальности! Коленки очень даже сексуальны, да будет тебе известно, умник! Хотя у тебя свои предпочтения, особенно после бутылки твоего вонючего коньяка».
Я отложил письмо, посмотрел в окно… А там осень с жёлтыми листьями… И как-то так грустно мне сделалось.. Но… стал читать дальше.
«Всё, плакаться больше не буду. Незачем. Буду себя воспитывать. Ума мне не занимать. Вот только сил иногда не хватает, но ничего, скоро сила появится и тогда берегись!
Позвонил бы, рассказал бы как дела? Как жизнь, чем живёшь и с кем… Может, влюбился в кого… Мне всё интересно.
Вчера видела твоего друга, Ганса. Ругает тебя почём зря! Говорит, что ты засранец! Я и подумала, может, он прав? Может, ты действительно засранец? Что скажешь, Изя?
Он, оказывается, завёл себе новую любовницу, о которой говорит, между нами, что она хороша в постели, но недостаточно умна, а мне кажется, что он слишком логичен и последователен в своём неофрейдизме. Я думаю, что ему нужно завести любовницу-гуманиста и заняться чистым сексом без примеси всякого там интеллектуализма и эстетизма, это поможет ему спрятать свои мозги, если у него они есть, конечно. Как ты думаешь?
А я пока хожу абсолютно трезвая, потому что бросила пить, курить и секс забросила к чёртовой матери… Интересно, надолго ли меня хватит?
Нет! Не думай, я не жалуюсь. Я плюю на всё. Стыд и совесть уж совсем потеряла и искать не собираюсь. Может, их уже кто-нибудь нашёл, и они им очень даже пригодились… Но с другой стороны, вряд ли, конечно, они и у меня не очень-то были хороши, что ли. Нет! Неправильно что-то. Стыд и совесть не могут быть хорошие или плохие. Они или есть, или их нет. Правда?
Светка заходила… Сидели с ней, болтали и, глядя на неё, я подумала… Классная она всё-таки! Очень милая и непосредственная. Найти бы ей хорошего мужика. И мне бы тоже не помешало… Ты не хочешь жениться на мне? Не хочешь?! Да? Ладно Изя, не нервничай… Это я так, даже не знаю, что это на меня нашло. Говорила же, что стыд и совесть потеряла. Помог бы найти, что ли…
А если серьёзно… Мне кажется, что нужно всё забыть. И почту. И театр. И бульвар Фельдмана. Как ты был далеко сегодня от меня… На бульваре, на детской качалке, а потом и по дороге домой. Ты ушёл и даже не обернулся… Ты чужой, ты не мой. Мне хочется невозможного, и мне ещё чего-то хочется, но…
Всего неделя, но какая… А сегодня, вернее, уже вчера, как было хорошо вчера!
Самое приятное было, когда ты неожиданно появлялся у меня, как мимолетное виденье. Знаешь… Иногда мне кажется, что мы расстаёмся. Если это так, должна признаться… Я буду скучать по тебе. А потом, через время, может быть, встретимся, и как после прививки, не восприимчивые, больше не заразимся… (вставь сам слово, которое подходит к нашей болезни, я не знаю, как всё это называется). Уже будем с иммунитетом.
Нет! Ничего не соображаю. Сейчас уже около часу ночи и я пишу какой-то бред.
Уже поздно, ты спишь, наверное… А я сейчас у тебя дома. Хожу на цыпочках, чтоб никого не разбудить, никто не должен знать, что я здесь. Целую тебя в левый ус (ты спишь на правом боку). Целую и улетаю домой. Конец спектакля. Медленно опускается занавес. На аплодисменты не выхожу. Их нет! В зале пусто. А на улице осень и ночь, и только женский голос, мой голос, под звуки гитары поёт голосом Марины Цветаевой:
«Мне нравится, что Вы больны не мной,Мне нравится, что я больна не Вами,Что никогда тяжелый шар земнойНе уплывет под нашими ногами.Мне нравится, что можно быть смешнойРаспущенной и не играть словами,И не краснеть удушливой волной,Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что Вы при мнеСпокойно обнимаете другую,Не прочите мне в адовом огнеГореть за то, что я не Вас целую.Что имя нежное мое, мой нежный, неУпоминаете ни днем ни ночью – всуе…Что никогда в церковной тишинеНе пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо Вам и сердцем и рукойЗа то, что Вы меня – не зная сами! —Так любите: за мой ночной покой,За редкость встреч закатными часами,За наши не-гулянья под луной,За солнце не у нас на головами,За то, что Вы больны – увы! – не мной,За то, что я больна – увы! – не Вами».
Нет! Это все враньё… Пока!
Твой звонок
Ну вот, наконец-то, ты позвонил…
После затяжной депрессии у меня наступило временное просветление, доходящее до маниакального возбуждения. Поэтому спешу написать тебе письмо!
Приветик…
Прежде всего, пока я ещё соображаю, посылаю тебе свой портрет работы Пикассо, который он почему-то назвал «Любительница абсента»!
Хотя… я знаю почему. Потому что я нализалась его, этого абсента. А нализалась я его потому, что мне грустно и одиноко, и ещё оттого, что ты ни черта не понимаешь. Поясняю для умных! Если ты полюбил женщину, ты должен… Нет! Ты обязан овладеть ею! Понимаешь, умник?! Иначе всё теряет смысл. Какой же ты всё-таки… Да! Твой ум меня всегда завораживал. Как же ты не понимаешь? Это же очень просто! Всё! Абсолютно всё теряет смысл, Ржавый! И знаешь, даже если бы ты и был рядом, я бы всё равно нализалась, наверное, но твоим любимым коньяком. А так… я нализалась абсентом! Потому что абсент – это очень интеллигентный напиток. Да! И не смейся! Ведь недаром же он был очень модным в Париже в начале 20 века… Недаром же его пили наши с тобой любимые художники. Но понимаешь, Моди и Хаим Сутин пили его много, но пили его неправильно… А ведь пить абсент это как совершать ритуал. Прежде всего, это… бокал! Пить абсент следует из бокала в виде тюльпана. Далее. Наколотый сахар должен лежать в ложечке с отверстиями, ложку с отверстиями и сахаром нужно греть над свечой так, чтобы размокший и нагретый сахар капал в бокал с этой тягучей, зеленовато-дурманящей и волнующей жидкостью… И только после всего этого можно делать первый глоток… Мне было трудно, потому что я была одинока, но именно так я сегодня пила его и… грустила. Ржавый, ты помнишь наш парк? Помнишь, как некая, совершенно незнакомая женщина, увидев нас, сказала: «Вы так подходите друг другу»… Как она разглядела это? Неужели мы действительно подходим друг другу и неужели это видно невооружённым взглядом? Тересно…
(«Тересно» – это не ошибка, это шарм такой). Здесь я вздыхаю и продолжаю… Мне правда нравился наш парк. И эта безобразная скульптура, про которую ты сказал неуверенным тоном: «Интересно, что он, этот „великий скульптор“, имел в виду, когда лепил это безобразие»… А я сказала, ты что, не видишь, это же «старушка», а ты почему-то стал истерически смеяться… Да! Я люблю этот парк и эту «старушку». И я очень любила смотреть выступления твоего театра на этой зелёной эстраде. Любила поболтать и покурить с тобой у фонтана… И опять я вздыхаю. Так! Про парк написала… Про свою тоску тоже… Про то, что я выпила, тоже…
Теперь напишу о твоём друге, Гансе… Выглядит он нормально, хоть и совершенно ненормален. Всё так же понимает собеседника с полуслова. Не успеешь подумать, а он уже – фить! – и сказал. Я думаю, что это он от тебя научился.
Во второй раз он заходил в моё отсутствие, так как в это время я была в Одессе, где собиралась купить сахар, огурцы и подсолнечное масло. Понимаешь, Ржавый, Аннушка на самом деле не покупала подсолнечное масло, купила его я, а она, стерва, его просто стащила у меня, ну и ты помнишь, чем это всё закончилось… Берлиозом. Мой Мастер!
Ну?! Теперь ты понимаешь, почему абсент и есть очень интеллигентный напиток?!
