Елена Сергеевна (растерялась). Как?..
Ляля. Над вами же все в школе смеются.
Елена Сергеевна. Неправда.
Ляля. Вы интересная женщина, а ходите Бог знает в чем. Ну кто это сейчас носит? А прическа? Вы давно были в парикмахерской? А ваша дешевенькая помада!.. Ваши духи за четыре рубля!..
Елена Сергеевна. Довольно! У меня больная мать. Когда человек долго болеет, это требует денег.
Ляля. Не понимаю, как можно так плевать на себя? Как вы живете? Без ласки, без внимания, безо всех этих маленьких удовольствий, которые так скрашивают жизнь, без радости, без любви! Вы же не женщина, Елена Сергеевна, вы газетная передовица в юбке! И после этого вы смеете нас осуждать только за то, что мы хотим жить по-человечески?
Елена Сергеевна. По-человечески?
Ляля. Знаете, сейчас все хотят отхватить кусок пожирнее от общего пирога!
Елена Сергеевна (с усилием). Неправда. Не все.
Ляля. Хотят - все. Но не все могут. И те, которые не могут, говорят, что не хотят. Из моральных соображений. Вранье! Вы же видите, не можете не видеть, что происходит, а тоже врете. Зачем?
Елена Сергеевна. А что же происходит такого особенного, чего бы не было в другие времена? Всегда были люди, устремленные к вульгарному благополучию, но были и другие, с настоящими ценностями и идеалами. Почему вы решили, что их больше не существует? Приумножать зло... Да если бы весь мир... все люди... то и тогда... Можно и в одиночку! Если огромному миру зла скажет "нет" хотя бы один человек, один, - зло отступится, и восторжествует добро и справедливость.
Ляля (громко расхохоталась). Ну, знаете... Кажется, наш Вовочка действительно прав. Вы же Антигона!
Елена Сергеевна. Что? Какая?
Ляля (оборвав смех). Из мифа...
Елена Сергеевна. Ну, хорошо. Скажите, пожалуйста, для вас что-нибудь значат слова: честь, совесть, сострадание?
Ляля. Спросите еще о милосердии, о достоинстве, это сейчас модно. Ух, ненавижу попугаев-болтунов! Сначала все уничтожили, растоптали, а теперь болтаете о совести. Хотите знать, Елена Сергеевна, в чем между нами разница? Вы всю жизнь боролись, чтобы элементарно выжить, а мы будем бороться за то, чтобы хорошо жить. Да, я расчетлива. Я вынуждена рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не повторить судьбу собственной матери. Я даже девственность свою не теряю из расчета. В надежде выгодно ее продать. Тому, кто подороже заплатит!
Елена Сергеевна. Но вы же... любите Пашу.
Ляля. Но не до такой же степени, чтобы не предпочесть ему более перспективного человека.
Мальчики прыснули за дверью. Паша густо покраснел, бросился на кухню к Ляле, ударил ее по щеке.
Паша. Дрянь!
Пауза.
Ляля. Да я теперь не только замуж, я за одну парту с тобой не сяду!
Паша. Ты же мне говорила...
Ляля. Говорила, ну и что?
Паша. Ты говорила...
Ляля. Что выйду за тебя замуж. Но при условии. Разве ты забыл?
Паша. Я не забыл.
Ляля. Так чего ж ты дергаешься? Старайся. Мы ведь кузнецы своего счастья, не правда ли, Елена Сергеевна?
Елена Сергеевна. Можно узнать, что за условие вы поставили Паше?
Ляля. При условии не жить в нищете.
Паша. Ты же знаешь, ты же знаешь, что мы не будем.
Ляля. Я знаю только одно: чтобы хорошо жить в наше время, надо стать подлецом. А я не уверена, что когда ты им станешь, я все еще смогу тебя любить.
Паша. А сейчас любишь? Сейчас? Я еще не стал подлецом! Мне нужно знать, любишь ты меня сейчас? Ну!
Ляля (кричит). Да, да, да! Как же мне тебя не любить, когда ты такой влюбленный, такой послушный, такой благополучный, с такой кооперативной квартирой?! Я же девушка бедная, без корней, без связей, да я просто обязана тебя любить! Жить без тебя не могу!
Паша. Что ты говоришь? Замолчи.
Ляля. Ненавижу! Ненавижу!
Володя (за дверью). Ну, теперь их понесет... не в ту степь. Ну-ка, Витек, хлебни еще раз для храбрости - и на медведя, пошел!
Витя (отпивает из бутылки). Это я могу. Пожалуйста.
Влетает на кухню. В руках открытая бутылка портвейна, наполовину пустая. Он слегка пьян.
Витя. Ой, ребята, не могу! Не могу я так больше, ребята!.. Елена Сергеевна, где у вас тут стаканчики? (Шарит в буфете.) Уж как я эти семейные драмы не выношу, сил моих больше нет! Уж на что у меня батя серьезный человек, но и он всегда от подобных громов и молний спасается. Раз даже своими глазами видел - плакал. Натурально плакал. А ведь какой человек! Директор овощной базы! Все родственники с него кормятся. Ферзь! Все может! А вот матери боится. Как начнет она его доставать, Господи Боже ты мой! А вообще-то у нас не жизнь, а сказка о золотой рыбке, начали с корыта, а кончили... Правда, еще не кончили, застряли где-то на уровне столбовых дворян, про конец бате и подумать страшно... Только у нас рыбка золотая кто, знаете? Папашина должность. (Смеется.) Ну, кто со мной?
Елена Сергеевна (вырывает бутылку). Не смей! Не позволю! В моем доме! (Выливает вино в раковину.)
Витя. Ой, ой, что вы делаете? Я ж за ней три часа стоял! Ой, Елена Сергеевна, у меня ж нервы! Я человек благонамеренный, но когда это... насилие над личностью, могу... Я вообще-то эпилептик, припадки у меня, как у Федор Михалыча, Паша, да? Продемонстрировать? Во, во, глядите! (Неожиданно падает на пол и бьется в судорогах.) Больной я, видали? Припадочный. Можно сказать, инвалид. Меня, может, вообще травмировать опасно. Я, можно сказать, после каждой двойки так.
Елена Сергеевна (медленно). Я не знала, что вы пьете... Это ужасно.
Витя (встает с пола как ни в чем не бывало). Нет, вы поглядите, я пью! Да я вообще эту гадость терпеть не могу, хоть бы ее и вовсе на свете не было! Это у меня батя... Запои у него иногда. Батя-то у меня прежде живописцем был, самородок, рынки оформлял, витрины всякие, а потом уж как-то незаметно директором сделался. У него когда это... запой начинается, заслушаешься. Такая философия с математикой! Ух, говорит! Про жизнь там всякое, про искусство... Я, говорит, Витька, сволочь. Ага, прямо так и шпарит всю правду-матку. Я, говорит, продал свою душу за тридцать серебренников, я, говорит, все идеалы свои святые продал и пропил. А ты не смей! Это он мне. С того света, говорит, достану, так и знай. Какие, говорю, бать, сейчас идеалы, что ты народ-то смешишь, какие? Ну хоть один, говорю, назови. Трясется весь. Сволочь, говорит, народ стал. Буржуй и быдло. Без закона живут. Мы, говорит, за них жизнь отдавали. Так кто, говорю, отдавал, бать, не ты ж ведь отдавал. Тех-то уже, говорю, кто отдавал, и в помине давно нет, успокойся, говорю, время нынче такое...
Елена Сергеевна. Время делают люди! Это наше, наше собственное время! Оно зависит только от нас!
Витя. Кто бы спорил, Елена Сергеевна, я ведь то же самое говорю, время как время, жить можно, бывает хуже. А вот батя мой говорит, что по всем приметам скоро конец света. И по Библии так выходит, что конец, и по Будде, и еще там по чему-то. Ага, потому что вырождение и вымирание постепенное людей и природы. Бабы не рожают - раз! Мужики не работают - два, энергии не хватает, рыбы в океане дохнут, дышать нечем, кругом химия и сплошная радиация. Только это все незаметно для простого глаза происходит, это все процессы тонкие, неуловимые, про то только ученые знают, но скрывают, чтоб паники не было. А то, представляете, что начнется, если про конец света объявят? Спичек не купишь, не то что чего другого. В общем, скоро весь мир превратится в одну большую вонючую свалку, и только мухи, мухи... Говорят, после атомного взрыва одни только мухи останутся...
Елена Сергеевна. Какая чудовищная глупость. Ваш отец негодяй!
Витя. Не-ет! Алкоголик, вор, я согласен. Но не негодяй. Он хороший человек. Страдалец. Я его люблю, батю. Если батя мой грешит, так и кается. А за одного раскаявшегося грешника, как известно...
Елена Сергеевна. Раскаявшийся грешник больше не грешит. Это только Иуда...
Витя. Иуда не каялся. Он повесился. Вот и батя мой, бедняга, чуть чего - повешусь, говорит, она у меня дождется, пойдет вкалывать, как все, узнает, почем фунт колбасы! Это он про мать... Вот я ее счас, гадину, поймаю! (Гонится за мухой, падает, с грохотом роняет посуду.)
Елена Сергеевна. Господи, да ты совсем пьян!
Паша. Ну я-то ведь не пьян, Елена Сергеевна, не правда ли? Но тоже ничего хорошего сообщить о своих родителях не могу. Вы думаете, сыну профессора Андреевского, научного руководителя моего отца, пришлось бы вот так идти к вам, вытягивать отметку, вымаливать, унижаться. Да ему уже с рождения заготовлено место в университете! И это только потому, что его отец не стесняется подписывать чужие статьи, а мой, видите ли, писать их для него считает делом бесчестным. Почему я должен уступать место каждому проходимцу? Это же мое место! Мое! И если будет нужно, я буду за него драться зубами. Потому что иначе не проживешь.
