Несколько недель проверялись крупные и средние покупки служащих. Но недели кропотливой работы результатов не дали. Конечно, мелкие грешки водились и за сотрудниками банка, но не такие, чтобы всерьез подозревать их в ограблении века.
Допросили с пристрастием дежуривших у банка милиционеров. Внутри охраны не было – все закрыто и под сигнализацией. Пункт милиции на улице, милиционеры должны бодрствовать и каждые полчаса ходить вокруг здания и проверять, все ли в порядке. Но наряд на это дежурство традиционно считался среди милиционеров «поездкой на дачу». Не родился еще тот человек, что рискнет сюда залезть, нечего зря напрягаться.
В общем, милиционеры долго отнекивались, а потом сознались: ночью они заперлись в своей будке и спали. Так же, как делали все их сменщики. Милиционеров этих, конечно, уволили. Но к разгадке тайны кражи это не приблизило.
Что же делать? «Висяк», «глухарь» на 1,5 миллиона. Но была одна зацепка. Большую часть суммы преступники взяли в пачках новеньких, только отпечатанных сторублевых купюр. У них была одна серия – АИ. Выяснив это, следователи сразу отправили во все сберкассы, рестораны и магазины страны телеграммы: в случае получения такой сторублевки немедленно сообщать в милицию. В Москву тоже ушел запрос: нельзя ли приостановить обращение банкнот серии АИ. Решение непростое, вывести из обращения на неопределенный срок нужно порядка 14 миллионов рублей. Но Брежнев, не сомневаясь ни секунды, подписал бумагу.
В ту самую минуту, когда дорогой Леонид Ильич водил пером по бумаге, Николай Калачян, высокий плотный 26-летний парень с красивым мужественным лицом, тоже ломал голову над проблемой банкнот серии АИ. Он понимал, что две эти буквы могут вывести сыщиков на него и брата. «Эх, надо было брать больше пачек мятых червонцев, – сокрушался он. – Но не пойдешь же теперь обратно в хранилище и не попросишь поменять. Ладно, я что-нибудь придумаю. Всегда придумывал».
Проходящий сквозь стены
Коля Калачян всегда сочетал в себе ум и изобретательность с одной стороны и смелость, бесшабашность и презрение к закону – с другой. Он родился в Красноярске в 1951 году в семье инженера. Семья хлебнула лиха. Когда мальчику было 11 лет, отец заболел раком. Уходил долго и мучительно, мать возила его по целителям и врачам, доставала зарубежные препараты, отдавала на лечение все деньги, продавая даже мебель, посуду и ковры. Но денег все равно не хватало. Николай жил впроголодь, он смотрел на сытых и румяных сверстников и проклинал свою нищенскую судьбу.
Отец умер, когда Николай учился в 6-м классе. Парень тогда сбежал из дома, прибился к табору цыган и помогал продавать наркотики. Само зелье его не интересовало, но работа посыльного давала хорошие карманные деньги. А Коля поклялся себе, что сделает все, чтобы никогда больше не быть бедным.
Через несколько месяцев мама с огромным трудом вернула сына домой. Николай снова пошел в школу, но от учебников его воротило. Он много читал, проглатывал книги одну за другой. Это были романы о мужестве, воле, бесстрашии и силе. Парень и так был мускулистым и харизматичным, но старался до предела развить в себе качества мужчины и лидера.
За ним постоянно увивалась ватага шпаны. Коля подворовывал на рынках, иногда в магазинах. Он открыл, что может проходить через стены. Только не через бетонные, а через каменные или кирпичные. Берешь зубило и понемногу выскребаешь застывший раствор, расшатываешь кирпич и вынимаешь его. Потом следующий, и так до нужного отверстия.
Однажды он попался – вытащил первый кирпич из стены магазина, когда его схватил участковый. Милиционер знал мать Николая и не стал давать делу ход. Но предупредил: еще раз – пеняй на себя. Мама в ужасе отправила его в Армению, в Гюмри, к родственникам. Николаю тогда было 16 лет.
Долго в Гюмри он не прожил. Повздорил с мужем родственницы, тот был значительно старше, но Коля избил его до полусмерти. Родня отправила его назад к матери, но та поездка определила его судьбу. Именно в Гюмри Коля познакомился с Феликсом Калачяном.
Феликс и Николай были троюродными братьями – родными братьями были их деды. Феликс, казалось, был полной Колиной противоположностью. Худощавый, скромный и спокойный. От природы был жилистым, сильным и гибким. Мог завязаться узлом и подтянуться несколько раз на одной руке. Занимался гимнастикой, мог, наверное, выбиться в чемпионы… Но не искал славы и наград. Не блистал он и в учебе и не стремился сделать карьеру. Закончив школу, Феликс стал дворником и женился на уборщице по имени Маруш. Супругу любил, а еще больше любил двух дочек, которые родились у супругов в начале 70-х одна за другой.
Правда, нищенская жизнь скоро стала терзать Феликса. Один с женой он мог прожить и на зарплату, но вот для детей хотел совсем другой жизни. Пытаясь вырваться из круга бедности, Феликс стал неразлучен с Николаем, который вернулся в Армению, как только достиг совершеннолетия.
Неучтенные магнитофоны
В солнечном Ереване Николай устроил себе жизнь, к которой стремился. Он не работал, но у него всегда были деньги. Он снимал комнату, подворовывал, кутил с друзьями и крутил романы с ереванскими красавицами. Женщины обожают таких мужчин: крепкие мускулы, широкие плечи, волевое лицо с чувственными губами…
Но Николай всегда мечтал о настоящем богатстве, куше, который позволит не задумываться о деньгах до глубокой старости.
Когда Феликс в один из приездов в Ереван пожаловался на судьбу, Николай положил ему руку на плечо.
– Оставайся со мной, – сказал он. – Точно говорю, уж пару зарплат дворника мы тебе организуем.
Так и порешили. Жене Феликс сказал: уехал «шабашить» – работать на частных стройках дач и загородных домов. Неудавшийся дворник, правда, поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь с детства ему внушали, что воровство – это зло. Но когда после одной из краж Феликс отправил домой 300 рублей (а дворник получал 50–60 рублей), то успокоились и жена, и Феликсова совесть.
Движущей силой всех краж был Николай. Он разрабатывал схемы с удивительной тщательностью и в то же время с дерзостью и остроумием. Проход через стены был его коньком, он всегда выбирал объекты в кирпичных или каменных строениях. Однажды он решил поживиться в магазине, торгующем электроникой. Николай несколько раз ходил туда, размышляя, как проникнуть внутрь и унести как можно больше магнитофонов. Потом он приказал Феликсу достать тележку и набрать на помойке два мешка пищевых отходов. Феликс выполнил все в точности не задумываясь.
Глубокой ночью братья пришли к стене магазина. Николай встал «на шухере», а Феликс принялся работать зубилом. Когда отверстие было достаточным, худощавый отец двоих детей пролез внутрь. Добычей стали 20 магнитофонов, которые друзья упаковали в мешки – такие же, как и другие, с отходами. На тележку уложили сначала магнитофоны, а потом уже начавшие вонять объедки, и на рассвете покатили телегу домой.
Неудивительно, что ими заинтересовался милицейский патруль.
– Что везете? – спросил сержант.
– Комитет комсомола поручил отходы для свинофермы собирать, – ответил Николай. – Вот всю ночь работали, отвезти осталось. Может, поможете? Давайте мы тележку к машине прицепим.
Сержант приоткрыл верхний мешок.
– Фу, вонь какая, – скривился он. – Нет уж, парни, давайте сами как-нибудь.
Так и довезли богатство до дома. Немного поспав, Николай послал Феликса к обворованному магазину – посмотреть, что да как. И тот увидел на месте дыры свежие кирпичи. Никто не вызывал милицию, магазин работал как обычно.
Оказалось, что магнитофоны не были учтены. Директор магазина торговал ими на свой страх и риск, а выручку клал в карман. Кража для него была меньшим из зол, если бы о ней узнали и начали расследование, не миновать директору тюрьмы.
За магнитофоны братья выручили 15 тысяч рублей. На радостях отправились в Москву и кутили больше месяца. А потом вернулись в Ереван – почти без копейки.
Примерно так же они обокрали одну из сберкасс в Армавире. Разобрали стену по кирпичикам и вынесли 6 тысяч рублей. В тот раз кражу, конечно, никто скрывать не стал. Но воров поймать так и не смогли. Эти деньги тоже быстро утекли сквозь пальцы. Не беда, найдется новое дело, еще жирнее.
Но следующий поход за богатством обернулся неудачей. Братья решили обокрасть ювелирную фабрику. Знакомый работал там, знал, где лежат золотые слитки. Конечно, там была охрана. Но и кирпичная стена. Братья перемахнули через забор, разобрали кирпичи и начали набивать слитками рюкзак. Тяжесть жуткая, но делать-то нечего. И тут их через окно цеха увидел охранник и дунул в свисток, вызывая подмогу. Пришлось бросить золото и дать деру.
Нужно было искать новое дело. Николаю уже надоело брать помаленьку. Вот тогда-то он и вспомнил о предложении, которое сам же успел отвергнуть.
Пить и веселиться
Весна, вечеринка… Компания собралась в доме приятеля Калачянов. Среди гуляк был Завен Багдасян, сотрудник проверяющей банки организации. Изрядно подвыпив, он вдруг заявил:
