– Ну и слава Богу! – разделила от двери его радость супруга. – Говорят же, что вот-вот и лучше будет. Даже где-то есть, говорят.
– Это план такой специальный, – не обращая на нее внимания, продолжил Егор. – Я понял. Разгадал.
– Да? – вяло удивился доктор. – И какой? – И все же не удержался, добавил: – Чтоб мы вымерли все поскорее?
– Нет, готовят нас.
– К чему?
– А к тому… Ты про потепление это… мировое слыхал?
– Ну да… говорят.
– Так ведь затопит же все к чертовой матери! – с таким восторгом сказал Егор, как будто с рождения этого дожидался, как самого большого подарка судьбы. – Понял?
– Ну понял – затопит.
– Да все-то вряд ли затопит, чего-нибудь останется, – опять вклинилась в разговор Елена Петровна. И опять ее мужчины проигнорировали.
– Да нет! – досадливо сказал Егор. – Понял, к чему нас готовят?
– К жизни под водой, что ли? – вспомнил о ведре доктор.
– Да в космос мы полетим, в космос, на другую планету! – торжественно объявил Егор и, насладившись паузой, во время которой супруга и доктор молча смотрели на него круглыми от изумления глазами, продолжил: – Вот смотри, Юрич, все сходится. Страну распродают, потому что все равно она уже никому не будет нужна: под водой-то, утопленная, кому она на хрен? И лес, и нефть, и газ, и руды, – короче, все пропадет. А на деньги, которые копят, будут тайно строить ракеты. Может, уже и начали… где-нибудь под землей… Потом вертикаль эту свою укрепляют – чтоб у нас дисциплина была. Путь-то долгий, в тесноте – без дисциплины никак. С медициной вашей тоже все ясно – приучают, чтоб не болели. А уж если заболел – учись выздоравливать без лекарств. Продукты не укупишь – тоже правильно: ты ешь поменьше и рассчитывай только на себя, на приусадебное хозяйство. Там же магазинов не будет, что сам вырастил – тем и кормись… Короче, к полету нас готовят, к дальнему… Будем новую планету осваивать.
– Так мы чего, там в ведрах будем ходить?! – ужаснулась Елена Петровна.
– Не в ведрах, а в скафандрах. Лететь мы в скафандрах будем, как положено. А ведро я так, для примера, прикладывал, чтоб почувствовать, каково оно…
– И каково?
– Хреново. Но терпеть можно.
– Вон оно как, значит… – Елена Петровна отклеилась наконец от косяка и на ватных ногах тоже переместилась к столу. Где и осела на табуретку. – Мамочки мои… А хозяйство наше?
– Забудь! – успокоил ее супруг. – Все к хренам утонет.
– Вот несчастье-то, а… – только и смогла вымолвить Елена Петровна, после чего надолго застыла, погрузившись в горестные свои мысли.
А доктор хмыкнул неопределенно, покачал головой и сказал:
– Да, Егор, круто ты завернул. И давно ты до этого додумался?
– Утром, – не без гордости признался Егор. – Проснулся – и мне прям открылось. А иначе как все это объяснить? Никак!
– Да, иначе объяснить затруднительно… – Доктор помолчал и, с каким-то странным сочувствием глядя на соседа, вдруг произнес: – Хороший ты мужик, Егор. Все еще веришь во что-то…
– Это ты о чем? Думаешь, я не прав?
– Может, и прав, кто ж его знает… А может, и нет… Но вот с чего ты решил, что они нас с собой возьмут?
– Ха! – не замедлил с ответом Егор. Было видно, что этот вопрос он тоже продумал. – А куда ж они денутся! Там же вкалывать надо будет, а не языком молоть. Да еще как! Строить, добывать, пахать, сеять, выращивать… Целую планету освоить – это тебе не баран чихнул! Кто им это все сделает? Сами, что ли? Да они только щеки надувать умеют в своих президиумах… Или что – обезьян каких местных будут приручать, человека из них лепить? Да замахаются!.. Если они вообще там есть... Не, без нас им труба.
– Значит, получается, мы опять на них будем вкалывать, а они нами распоряжаться. Нерадостная картина…
– Ну… – на секунду задумался Егор. – Главное – долететь. А там посмотрим... Можем ведь и послать куда подальше…
– А чего ж здесь-то не посылаем?! – выдал давно наболевшее доктор.
– Здесь, здесь… не знаю, чего-то не получается. Может, из-за того, что гуртом живем и друг на дружку смотрим: а чего я-то, пусть вон он посылает, ему хуже, а я еще могу потерпеть… За имущество свое копеечное держимся, чтоб и его не отобрали… Климат у нас, опять же, такой – сильно не погуляешь… Хрен его знает, от чего.
– А там, думаешь, получится?
– Должно бы. Там же планета целая. И всё с нуля. Разбежимся – и ищи нас, свищи… Должно…
– Ну-ну, – только и сказал на это доктор, после чего оба соседа впали в глубокую задумчивость.
Доктор думал о том, как все-таки интересно у нас жизнь устроена, если даже мысли о страшной катастрофе хорошего человека не пугают, а, наоборот, способны воодушевить. Неужели только с такими гадостными обстоятельствами мы и можем связывать все свои надежды на лучшее? Вон ведь как человек воспрял, даже улыбается…
И еще он подумал о том, что все ж таки странные мы все люди. Вроде бы каждый в отдельности не дурак и довольно живо, хотя порой и причудливо, соображает, особо на всякие отвлеченные темы, но только когда живет со своим умом один на один, наособицу, а стоит собраться нам нескольким в кучку, так сразу начинается полная дурь. И творить сообща начинаем такие глупости, на которые никто в отдельности, поразмыслив, ни за что бы не подписался. А почему – непонятно. Похоже – это какой-то наш общий дефект. Вон на Западе – там давно ум одного худо-бедно, по капле, но прирастает умом другого, за счет чего и образуется некоторый коллективный ум, пусть небогатый, довольно средний, даже заурядный, зато не дающий волю самоубийственным безумствам, позволяющий спокойно жить и трудиться, заставляющий считаться с собой всех, сверху донизу. А у нас почему-то вместо прирастания всегда получается взаимовычитание. И вместо коллективного ума образуется очередная коллективная глупость, где всем худо, кроме заведомых сволочей и прохвостов…
А Егор представлял себе тем временем бесконечные дремучие леса с неведомыми животными, заливные луга, полные непуганой рыбы реки, представлял, как срубит где-нибудь на красивом высоком берегу себе крепкий дом, как рядом поселятся с семьями дети, которых сейчас в родной дом и калачом не заманишь, да и денег у них таких нет, чтоб путешествовать, – сыну-то из Благовещенска лететь, а дочери – вообще с незалежной Украины на перекладных добираться, и как доктору сообща помогут построиться, и как еще некоторую родню можно будет в соседи пригласить, плюс друзей-приятелей: Сашку, Кольку, Леху маленького, Павла Семеныча овдовевшего, пока совсем не спился, а там уж ему будет не до того, библиотекаршу Любку одинокую, вот только жениха ей где там найти, ну да, может, по пути с кем сладится, главное, чтоб не подлый был и не зануда, Геннадия Иваныча с семьей обязательно и Хабибуллина с его Розкой, учительницу Ангелину Евгеньевну с супругом, Моисеича еще надо будет с его Софой и детьми их, которые где-то не то в Америке окопались, не то в Израиле с арабами воюют, позвать – хоть особо и не дружили, но мужик он хороший, когда вместе работали – всегда был готов помочь: инженер, а не чванился, и семья у него вполне – дети вон, молодцы, не забыли, к себе зовут, да Моисеич с Софой не хотят… дружка армейского Андрюху, если еще жив, лет семь уж, как перестали переписываться, и лет пятнадцать – как перезваниваться, а тут, гляди-ка, сразу вспомнился, отцу Николаю надо будет, кстати, предложить, там бы ему и церквушку справили, чтобы все было, как положено, а Хабибуллин и Моисеич, если что, могут где-нибудь поблизости и отдельно, по-своему причащаться, или как там это у них?.. в общем, разберемся… может, и еще кто потом на ум придет, наверняка же кого-то запамятовал, – и как заживут они все вместе хорошо и спокойно… И никто-то им будет не хозяин, и ничто-то им будет не указ…
Так и думали они, каждый о своем, и не заметили, что Елена Петровна, посидев и чуть всплакнув о нажитом за столько лет и таким трудом хозяйстве, вытерла слезы, тихо встала и вышла. А когда заметили – уж поздно было, ее и след простыл.
– Ну все, – сказал Егор, – сейчас всем раззвонит.
И был прав. Вскоре их разговор с доктором, пересказанный подругам, знакомым и просто встречным буквально в лицах, разнесся по городку со всеми подробностями. А по пути еще и оброс разными соображениями, которые следующие рассказчики добавляли от себя…
Но это уже относится к третьей части данной истории, о которой писать пока нечего, потому что она только-только вот началась, а когда и чем закончится – неизвестно. Скажем лишь, что большинство слушателей к осенившей Егора идее отнеслось с немалым сомнением. Просто на грани скепсиса. Ну какой может быть, к гадам, потоп, если наша река хоть все еще и бурлит, и буйствует по весне, но с каждым годом становится все ýже и мельче? Да ерунда полная! Как бы сушь великая не началась… Но слушали пересказы все, как один, внимательно, и многие потом надолго задумывались. А спустя короткое время люди вдруг стали из городка исчезать. Кто поодиночке, а кто и целой семьей. Но не бесследно, кое-кто обнаружился. Кого-то грибники вдруг встретили глубоко в лесу – обросшего, малость одичавшего, но довольного. А леса у нас вокруг большие, дремучие, один в другой перетекающие. Бездна народа там может спокойно затеряться и друг дружке не мешать. А кого-то вроде как замечали неподалеку от заброшенных деревень, коих вокруг городка без счета. И дымки еще редкие кое-где видели из давно покинутых труб. Причем видевшие утверждают, что и так дороги к этим деревням все заросли, а тут еще и завалены – будто специально, чтоб никакой транспорт не прошел, а только пешком. А власть-то у нас, известное дело, пешком ходить не любит – да и опасается…
