— Хочешь поговорить? — и подождал.
— Хочу посмотреть, — ответил демон посредством его рта. — Хочу взглянуть, что мы приобрели. — Его речь была совершенно чёткой, акцент был вилдийский, с земель вокруг Мартинсбриджа, как и у Ручии.
Пен не проводил много времени перед зеркалами с тех пор, как вырос достаточно большим и быстрым, чтоб избежать использования старшими сёстрами в качестве большой куклы. Его собственные черты казались ему странными. Но его зрение не померкло, похоже, что они могли пользоваться глазами одновременно.
Как ему говорили, его лицо и тело были хорошо сложены. Его гладкая кожа искупала свою молодость тем, что как он надеялся было в меру решительным носом. Длинные ресницы обрамляли то, что мама нежно называла голубыми как озёра глазами. По опыту Пена озёра обычно были серыми, зелёными, ослепительно белыми под снегом. Или чёрным стеклом — холодными безветренными ночами. Но он полагал, что в редкий летний солнечный день они могут быть именно этого цвета.
Никто другой с ним не разговаривал. Никто больше не рассказывал ему ничего. Упустит ли он свой шанс? Он выдохнул, расслабил горло, попробовал расслабить усталые плечи. Чтобы открыться.
— Ты можешь отвечать на вопросы?
Фырканье.
— Если они не слишком дурацкие.
— Не могу этого гарантировать.
Раздавшееся из его собственного горла Хмм, по крайней мере не казалось враждебным.
Пен начал самым простым образом, который пришёл ему в голову:
— Как тебя зовут?
Последовала удивлённая пауза.
— Мои носители называли меня Демон.
— Это всё равно, что называть лошадь Лошадью, а меня Мальчиком. Или Мужчиной, — торопливо исправился он. — Даже у лошади бывает имя.
— Как бы мы могли получить имя, Мальчик?
— Ну… я думаю, большинство имён даются. Детям — родителями. Животным — владельцами. Иногда они наследуются.
Последовала долгая тишина. Чего бы это существо от него ни ожидало, но явно не этого.
Его рот робко произнёс:
— Я думаю, мы можем быть Ручией.
Другой голос возразил:
— Как насчёт Хелвии? Или Амберин?
Ещё один голос сказал что-то на языке, который Пен даже не узнал, хотя интонации, казалось бы, давали понимание. Он подумал, что Умелан должно быть ещё одним именем. Из его рта выскочило ещё больше непонятных слов. Три голоса, четыре. Он сбился со счёта и всё это закончилось неразборчивым бормотанием.
— Сколько вас? — потрясённо воскликнул Пенрик. — Сколько… поколений?
К скольким носителям присоединялся этот старый демон, у скольких он скопировал или украл жизни?
— Ты ожидаешь, что мы будем заниматься арифметикой?
У Пена поднялись брови.
— Да, — решил он.
— За это придётся платить. Он не знает о цене.
Акцент был… дартакианский?
— Ручия недавно заплатила, — сказал голос Ручии. — Этого запаса хватит надолго.
Угрюмая пауза.
— Двенадцать, — произнёс голос.
— Только если считать львицу и кобылу, — проворчал другой. — Надо ли?
— Так… у вас двенадцать личностей или одна? — спросил Пен.
— Да, — сказал голос Ручии. — И то и другое. Одновременно.
— Как, хмм… городской совет?
— …мы полагаем.
— Вы все м… леди?
— Как правило, да, — сказал голос. Однако, другой тут же добавил: «Она не была леди!»
Как начал понимать Пен, для демона было обычным переходить к другому носителю того же пола. Очевидно, это не было необходимо с теологической точки зрения, иначе он не оказался бы в этом ряду. О боги. Не получил ли я сейчас совет из двенадцати невидимых старших сестёр? Десяти, пожалуй, если не считать кобылы и, кого?.. львицы? Были ли у них имена на звериных языках, которые они могли бы предложить?
— Думаю, вам лучше иметь одно имя. Пожалуй, если я захочу поговорить с конкретным слоем вас, это будет унаследованное имя носительницы.
Двенадцать? Ему надо как-нибудь разобраться в них.
— Хмм… — очень неуверенный звук неясного происхождения.
— У меня два имени, — предолжил Пен. — Пенрик, это моё собственное имя и Джуральд — имя моего рода. Ваше общее имя может быть чем-то вроде имени вашего рода.
Пен надеялся, что всего этого никто не слышит через стену. Его голоса, произносящего всё это. Неудивительно, что Марда считала, что понять высказывания волшебницы невозможно. Он подумал и добавил:
— С Просвещённой Ручией вы разговаривали таким же способом?
— Со временем мы научимся безмолвной речи, — сказал голос Ручии.
Как много времени уйдёт на это? — задумался Пен. Если достаточно долго, не получится ли так, что он уже не будет понимать — какой голос его собственный? Он вздрогнул, но заставил себя вернуться в настоящее.
— Вам нужно имя, по которому я буду обращаться к вам всем сразу. Не Демон. Что-то лучше того, как я мог бы назвать собаку, во имя пяти богов. Что если я выберу что-нибудь? В качестве подарка.
Молчание оказалось столь продолжительным, что он задумался — не впало ли существо в сон, не спряталось ли или что оно там делало, когда он не мог чувствовать и слышать его. Наконец, раздался тихий голос:
— За двенадцать долгих жизней никто никогда не предлагал нам подарка.
— Ну… это не просто. Я имею в виду, у вас как бы нет тела, так что как кто-то мог бы подарить вам что-то материальное? Но имя это явление воздушное, явление мысли и души, правильно?
Он чувствовал, что как будто прокладывает какой-то путь. И так как в его мыслях недавно было обручение, он азартно предложил:
— Подарок при ухаживании.
Он почувствовал резкий выдох, но с ним не пришло никакого звука. Он смутил демона хаоса? Это казалось всего лишь справедливым, учитывая, что он сделал с ним.
Но затем неуверенный голос осторожно произнёс:
— И что ты предложишь, Пенрик из Джуральдов?
На самом деле он ещё не подумал настолько далеко. Его захлестнула паника. Потом он успокоил себя. Потянулся за вдохновением и поймал его:
— Дездемона, — внезапно уверенно произнёс он. — Я вычитал это имя в детстве в книге Саонских сказок, мне кажется оно очень приятно звучит. Она была принцессой.
Через его нос вышел слабый взволнованный выдох.
— Забавно, — произнёс голос Ручии. Похоже, она доминировала, было ли это потому, что она была последней? Или потому, что покойная жрица носила демона дольше всех? Или что?
Снова последовала долгая тишина. Пен устало зевнул. Они там голосуют? Не начал ли он гражданскую войну в своём животе? Это было бы плохо. Он уже хотел попробовать отказаться от всего этого, как прозвучал решительный голос: «Принято».
— Итак, Дездемона! — облегчённо воскликнул он. Пен задумался не может ли оно со временем сократиться до Дез, когда они познакомятся ближе. Как Пен. Это было бы нормально.
— Мы благодарим тебя за сделанный от души подарок, милый Пенрик… — голос перешёл в усталый шёпот и Пен подумал, что существо собралось спать.
Как и он. С кружащейся головой он доковылял до кровати.
Утром следующего дня они доехали до большой реки, называющейся Вороньей и протекающей у подножия Вороньего хребта, где повернули вниз по течению по дороге, ведущей с востока на запад. Вороний хребет, после того, как он показался из утреннего тумана и до того, как скрылся за послеполуденным дождём, выглядел зелёным и менее величественным, чем суровые ледяные пики, в тени которых Пен вырос, но всё равно весьма суровым. Дорога дважды пересекла вздувшуюся реку, один мост был деревянным, а другой — каменным, с грациозными арками. На обоих мостах собирали пошлину местные жители. Из-за весеннего паводка вода в Вороньей стояла слишком высоко для движения против течения, но плоты из брёвен и упакованных в бочки товаров успешно продвигались вниз. Пен думал о ловких плотовщиках, которые должны быть очень отважны, чтоб бросить вызов ледяной воде и целый час мечтал, представляя себя одним из них.
