Мы все росли вместе с самого раннего возраста, и с тех пор, как я себя помню, Селия всегда проявляла ко мне нездоровый интерес. Мы были почти ровесниками, а это означало, что я не мог сбежать от нее на протяжении всей школы.
— Она ненавидит тебя так же, как я ненавижу складки в носках, — сказал Кейд Прайсу.
Я уставился на него.
— Что?
— Ну, знаешь, — сказал он. — Когда у тебя складка в носке, и ты весь день чувствуешь себя как будто у тебя маленькая шишка под ногой. Это ужасно.
— А тебе никогда не приходило в голову, что можно просто снять ботинок и поправить носок? — спросил я.
— К тому же, судя по тому, как ты это сформулировал, можно было подумать, что ты собираешься сказать какой-нибудь единичный случай, — добавил Прайс. — Ну, типа: «Она ненавидит тебя так же, как я ненавижу, когда в меня втыкают нож». — Кейд посмотрел на Прайса, как на идиота. — Какой человек любит, когда в него втыкают нож? Это то, что все ненавидят.
Прайс беспомощно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Кейд был великолепен в том, что он делал для компании, но шутки не были одной из его сильных сторон.
Наша компания продавала инвестиционные пакеты крупным финансовым консультантам и даже менеджерам хедж-фондов. Обычно консультанты и менеджеры составляют свои собственные инвестиционные пакеты, но это был наш поворот в отрасли. Мы делали это лучше, и мы могли доказать это. Их клиенты были более счастливы, и мы просто брали небольшую долю, так что все были счастливы.
Вместо того чтобы брать проценты и стимулы, мы ежемесячно собирали самые передовые портфели и продавали их с процентами. Наша компания высоко ценилась, и она только улучшалась. У меня всегда был нюх на акции, и именно в этом заключался мой вклад в компанию. Я собирал пакеты каждый месяц, и я надрывал свою задницу, исследуя все возможные варианты. Большинство портфелей обещали доходность в пять-семь процентов, но мы рассчитывали на десять. Это было нелегко, но мне нравился вызов, и у меня редко был плохой месяц с тех пор, как мы начали.
Прайс был нашим продавцом. Когда он сосредотачивался, он мог продать воздух рыбе. Кейд, несмотря на свой внешний вид, был в основном гением, когда дело касалось разработки программного обеспечения. Он брал то, что я делал, и превращал это в интуитивную программу, которую мы могли бы продавать как ежемесячную услугу. Я делал выбор, а все, что нужно было сделать нашим клиентам, — это заключить с нами договор, чтобы каждый месяц получать новый пакет премиальных акций.
Вместе мы были чертовски хорошей командой.
Я протянул Кейду флешку.
— Это за январь, — я посмотрел на Прайса. — Не надо ничего обещать, если не нужно, но я уверен, что этот пакет будет стоить двенадцать, может быть, даже четырнадцать процентов.
Прайс присвистнул.
— Может быть, нам стоит попросить мою сестру почаще заставлять тебя прятаться.
— Мы все еще не знаем, какой вред она нам нанесла до того, как я залег на дно, — простонал я.
— По-моему, ты слишком остро реагируешь на ее слова, — сказал Прайс. — Ну подумаешь, она распустила какие-то дурацкие слухи и заставила несколько журналов написать о тебе «желтые» статьи. Ну подумаешь, кто-то прочитает их и узнает, что ты якобы помешанный на сексе, БДСМ-изверг, который не может держать свой член в штанах. Ну и что? Может быть, мы таким образом привлечем несколько женщин-клиенток, которые понадеются получить часть этого. Мы могли бы начать заставлять тебя носить ошейник с шипами или что-то в этом роде. Ну, ты знаешь, играй дальше.
— Ты думаешь, на этом все закончиться? Селия хочет меня уничтожить. В ее извращенной голове я обидел ее, и она не остановится, пока не решит, что победила. Или пока ей не надоест, к чему я и стремлюсь.
— Я все еще не могу поверить, что она хотела завести с тобой интрижку, — усмехнулся Прайс, затем его глаза опустились на стол, и он выглядел так, как будто его вот-вот стошнит. — Ладно, вообще-то я вполне могу в это поверить. Я просто удивлен, что она, наконец, сказала это вслух.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Они не связаны биологически, — напомнил Кейд. — У них могут быть совершенно здоровые дети. Я не вижу в этом проблемы.
— Проблема номер один в том, что она замужем, — рыкнул я. — Во-вторых, она моя чертова сводная сестра, так что это отвратительно. В-третьих, даже если бы она была одинока и не имела ко мне никакого отношения, мне все равно было бы неинтересно. Я никогда не встречал человека столь же порочного, как Селия. Мой член, вероятно, почернеет и отвалится, если он приблизится к ней. Без обид, Прайс.
— Никто не обиделся. Полностью согласен со всем сказанным, нужно держать свой член подальше от нее, просто в качестве общей меры предосторожности.
— А, по-моему, она хорошенькая, — пожал плечами Кейд.
Прайс ткнул его кулаком в плечо.
— Это моя сестра.
— Прости. Я думаю, что твоя сестра хорошенькая.
— Есть что-нибудь, о чем мне нужно знать? — перебил я его. — Я имею в виду, в бизнесе.
Прайс поджал губы и покачал головой.
— Кроме того, что я занимаюсь бизнесом, пока ты отсиживаешься в шапке из фольги (прим. шапочка якобы способна защищать мозг и сознание от вредных излучений и влияний (что никогда не подтверждалось научными исследованиями))? Нет.
— Мне кажется, кто-то следит за нами, — вдруг сказал Кейд.
Я резко повернулся на сиденье и сразу же заметил ее. Соседская девушка стояла у входа в кафе с испуганным выражением лица. Она смотрела прямо на нас.
— Я разберусь с этим, — сказал я, вставая.
— Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Она симпатичная, — ухмыльнулся Прайс.
Я проигнорировал их и направился к девушке.
Она сделала по-военному поворот на каблуках на 180 градусов и быстро вышла на тротуар. Если бы мое сердце не колотилось о ребра, потому что я думал, что она шпионила за мной для Селии все это время, вид ее быстрой ходьбы мог бы быть комичным.
Мне пришлось протискиваться сквозь семейство, входящее в кафе, а затем бороться с толпой снаружи, но, к счастью, я был достаточно высок, чтобы следить за ней, когда она бросилась вниз в метро.
Я поймал ее как раз перед турникетами.
— Эй, — сказал я, хватая ее за плечо и поворачивая лицом к себе. — Ты не хочешь сказать, почему преследуешь меня?
— Я не преследую, — ее губы были сжаты в тонкую линию, когда она посмотрела на меня своими вызывающими глазами.
— Ты просто случайно оказалась там? В случайной кофейне на другом конце города?
— Да.
Я вздохнул.
— И что же все это значит? — я потянул за армейскую зеленую сумку, которую она несла, которая выглядела набитой до краев.
Она резко отдернула ее от меня, свирепо глядя на меня.
— Это девчачьи штучки. И ты не должен трогать чужие вещи.
Я наклонился чуть ближе. В ее глазах вспыхнул огонь, который никак не вязался с тем, как она вела себя, словно не хотела иметь со мной ничего общего. Она выследила меня. Она последовала за мной. Я не купился на ее рассказ, да и не знал, хочу ли я этого. Мне хотелось узнать о ней побольше. За темноволосой девушкой, которая прятала улыбку, скрывалась какая-то история, и я жадно хотел ее услышать. Даже если окажется, что она была подкуплена моей сводной сестрой, мне нужно было знать.
Приблизив мое лицо к своему, она на дюйм отступила назад, пока не уперлась спиной в турникет, и люди сердито ворчали, когда им приходилось обходить нас. Я впервые по-настоящему ощутил ее запах, и он был очень соблазнительным. От нее сладко пахло цветами.
Волосы на моей шее встали дыбом.
— Мне нельзя трогать чужие вещи? Насколько я помню, это ты начала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это было не специально, — сказала она. Характерная резкость в ее словах теперь была приглушена.
— Специально или нет, но ты дотронулась до моей посылки, и теперь я не могу просто так тебя отпустить.
Уголок ее рта дернулся в подобии… улыбки. Мне нравилось, что это был частный язык. Это был язык, который мало кто понимал, и это заставляло меня чувствовать себя еще более заинтересованным.
