- Какие деньги?! Какой на хуй Иркутск?! – и я, и Нарик присели на крайнюю койку. Тут парни нам всё рассказали. Елисеевская компания тихо мирно напивалась, бригадир исполнял свой обычный репертуар, как вдруг спокойный и всегда молчаливый Андрюха Ломов стал на глазах у всей честной компании собирать рюкзак бормоча, что ему срочно надо в Иркутск и что его туда зовёт девочка Эля, тайная пассия Лома. Все конечно подумали, что это такая шутка, что, мол, Андрюха решил посмеяться. Ан нет! На полном серьёзе Лом начал просить у Елисея денег на проезд, а когда тот сказал, что все деньги у Нарика, то Лом решил пойти к нам.
- Вот, сука, Елисей! – опять цыкнул сквозь зубы Нарик. Он действительно был «казначеем» нашей бригады. У него хранились выдаваемые нам каждую неделю командиром деньги на питание.
Когда все кто был в бригадирской комнате, поняли, что Лом не шутит, и что с ним действительно худо, то они попытались его задержать и раздеть. Но Лом и так был не хилым пацаном, а безумие, а тут уже сомневаться не приходилось, придаёт человеку небывалую силу. В общем, он всех раскидал, залепил Бичу в ухо, «докеру коленками назад» разбил нос, а Елисею прокусил палец до крови. Ендик побежал в нашу комнату предупредить.
- Ну, и где он сейчас? – спросил я.
- Его там Колобок с Торбой уговаривают. Они как раз с «блядок» возвращались, вот Лом на них и выскочил. Пытаются его успокоить.
- Слышь, пацаны, надо все топоры и ножи спрятать, - Зуб уже отошёл от шока и как всегда приплясывал с «беломориной» в руке.
- Может, Потапу скажем, - неуверенно предложил Мизик.
- Ага, он тут нам сразу кислород и перекроит, - откликнулся Сан Саныч.
- А Тихон где? – как-то я не сразу понял, что кого-то не хватает.
- А он сказал, что ебал всех чокнутых и пошёл спать в свою комнату,- рассмеялся Решут.
- Как всегда самый хитрый. Пить значит у нас, а спать к себе, - подытожил Нарик. Ему явно было не по себе. Разговаривать с повернувшимся парнем явно не улыбалось.
- Да национальность всегда проявится, - выдал про Тихона дежурную шутку Сан Саныч и мы все засмеялись.
- Здорово, парни, - Андрюша Ломов бесшумно возник на пороге нашей комнаты. Сзади него стояли пьяные в хлам Колобок и Торба, и делали нам знаки, чтобы мы ничему не удивлялись. Какой тут на хуй, «не удивлялись»! Хорошо, что хоть героический Ендик нас предупредил.
- Нарик, дай мне, пожалуйста, денег, - голос у Лома был как всегда тихий и спокойный.
- Зачем тебе деньги, Андрюха? – Нарик тоже пытался скрывать волнение.
- Мне надо в Иркутск. Там я сяду на самолёт и полечу домой. Меня Эля зовёт, - Лом застенчиво улыбнулся.
- Ни хуя себе, - тихо прошептал рядом со мной Мизик.
- Андрюха сейчас уже ночь. Как ты до Иркутска то доберёшься. «Бабушкин» не ходит. На Байкале шторм, - мы все старались говорить тихо и вкрадчиво.
- Но меня Эля ждет,… Что же делать? – Лом печально вздохнул.
- А почему ты думаешь, что она тебя зовёт, Андрюха? – я даже не предполагал, что Сан Саныч может говорить таким елейным голоском.
- Я её вижу… Она зовёт…- нам всем стало не по себе.
- А где ты её видишь? – сладко пропел Саныч.
- Пойдёмте, я покажу, - и Лом повернулся и пошёл в умывальную комнату. Я, Нарик и Решут переглянувшись, пошли за ним.
В помещении напротив нашей комнаты, гордо именовавшейся «умывальной комнатой» ничего кроме пары ржавых раковин, валявшихся на полу, не было. Мы всегда умывались на Байкале, или в столовой, куда заходили завтракать перед сменой. Несмотря на непогоду окно в «умывальнике» было распахнуто. И прямо перед окном прямо над озером висел огромный лунный диск, свет от которого прорывался и через дождь, и через туман. Нам даже сначала показалось что ни дождя, ни тумана нет, так ярко светила луна. Лом подошёл к окну и протянул руку в сторону луны.
- Вон она, Эля…
- Где? На Луне? – почему-то охрипшем голосом произнёс я.
- Да… Она там…Она зовёт меня…
Сказать, что нам стало жутко, значит не сказать ничего. Я, почему - то подумал, что хмель совершено, выветрился из моей головы. Стоявшие рядом парни наверняка чувствовали то же самое.
Вчетвером мы молча стояли у окна и слушали, как по-прежнему шумит дождь. Клочья тумана переливались в лунном свете, и казалось, что луна плывёт по озеру. Лунный свет и шум дождя завораживали.
- Пошли отсюда, - первым очнулся Нарик. Они с Решутом обняли несчастного Лома за плечи, и повели в нашу комнату. Я ещё постоял у окна, и мне стало казаться, что я тоже вижу что-то на светящемся лунном диске. Я высунулся из окна и подставил лицо под дождь, пьяным я себя уже окончательно не чувствовал.
Когда я вернулся в комнату, то Лом уже лежал на койке Зуба, а сам Зуб сидел рядом и гладил его по голове.
- Завтра встанем… Закончится дождик…И все поедем в Иркутск, - ласковым материнским голосом приговаривал наш самый непоседливый человек. Остальные парни сидели с видом родственников у постели умирающего. Зуб беззвучно показал нам рукой, чтобы мы вышли. Все с удовольствием рванули на выход.
Стоя на крыльце, мы долго молча курили, и не могли произнести ни слова.
- Эта, сука, Элька Драгомирова с нашей подгруппы. Заебала парню голову, вот он и сбрендил, - зло, сплюнув, наконец, произнёс Мизик.
- Его сегодня Елисей под дождём в Листвянку посылал. А потом за картошкой к местным. А Лом ещё до шторма говорил, что заболел, кажется и что у него температура, - сказал я.
- Вот, Елисей, урод, блин. Пошли ему ебальник разобъём! – Нарик как всегда придерживался радикальных решений.
- Ну, давай ещё махач сейчас устроим. Хуйли теперь-то, поздно, - будь немного попьянее Решут бы поддержал Нарика, но хмель уже выветрился из наших голов.
- Ладно, пошли спать. Вон вроде и дождь кончается, - и действительно пелена воды явно поредела. Сан Саныч выбросил окурок и рукой проверил, стихает ли дождь.
- Заснёшь тут, как же, - бурчал Мизик, - Я к Тихону в комнату пойду, там у них вроде свободная койка есть.
Ночью мы почти не спали, прислушивались к дыханию Лома. На утро все были злые и с больными головами. Дождь тихонько моросил, но на утреннем построении - а командир с самого начала ввёл в отряде армейские порядки, нам было объявлено, что весь отряд идёт работать на пирс. Помимо работы в порту Потап подрядился ремонтировать пирс. На нём пахали в основном «вояки» и «первокурсники», на нашей же бригаде был порт. Но раз шёл дождь, и таскать мешки было нельзя, то и нам пришлось браться за топоры и лопаты. Всё утро Лом вёл себя как-будто бы ничего и не произошло. Мы уже было начали подумывать, что он нас разыграл, но, к сожалению, мы ошиблись. Придя на пирс, мы все как-то забыли про него, занявшись каждый своей работой. И не сразу заметили, как Лом забрался на катер, на котором мы добрались до пирса, отвязал швартовы, оттолкнулся от берега и поплыл. Он стоял на носу катера и улыбался.
- Я к Эле… Прощайте, пацаны…- кричал нам Лом.
Первыми опомнились армейцы. Неудивительно ведь у них не было за плечами бессонной ночи в компании с умалишенным. Трое «вояк» вскочили в маленький ялик и догнали катер, который всё сильней сносило в Ангару. Пока наши старшие товарищи совершали подвиг, я, Нарик и Елисей вкратце посветили командира и комиссара в суть дела. Потап обозвал нас «распиздяями», что случалось с ним очень редко. Потом начальники и пять «вояк», нам Потап решил не поручать такого важного дела, отвезли Лома в порт и как мы, потом узнали, связался по рации с психиатрической больницей в Иркутске. Спецбригада приехала на удивление быстро. Видно работы у них мало, да и то верно, в Сибири, наверное, не часто сходят с ума, тут в почёте другие болезни. Как увозили Лома, мы не видели. Оставленные без начальства на пирсе, наша бригада забила на всю работу болт, и дрыхла под навесом, где хранились инструменты, до самого обеда.
- А вы не знаете, Ломов страдал какими-нибудь психическими заболеваниями? – спросил нас Потап уже вечером, когда мы вернулись в наш барак.
- Да вроде нет. А что?
- У него обострение, как у хронического шизофреника. Врач сказал, - сказал командир, тяжело вздохнув.
- Ни хрена себе! – переглянулись мы.
А на следующий день дождь закончился, и наша бригада опять начала весело таскать мешки в порту. Только грустного парня Андрюхи Ломова среди нас не было.
САМАРКАНД
(1980г.)
Только в тени и прохладе школьного сада они укрылись от изнуряющей жары древнего Самарканда. Их всемогущий, а вернее всё-могущий, руководитель группы наконец-то нашёл место для ночёвки – школьный двор. Каким образом ему удалось договориться с плохо понимающим русский язык сторожем- узбеком осталось за кадром. В советские времена не всё решали деньги.
Вот уже неделя как группа туристов спустилась с перевалов Фанских гор и теперь осматривала достопримечательности древних среднеазиатских городов. Трудный категорийный поход группа прошла на «отлично» и теперь заслужено получила возможность познакомиться с Душанбе и Ташкентом, Самаркандом и Бухарой. Участниками группы были школьники 8-9 классов старинного волжского города. И только недюжий энтузиазм руководителя школьной секции горно-пешеходного туризма, инструктора райкома комсомола, позволил девочкам и мальчикам средне-русской возвышенности покорить перевалы Памира. Их командир, похожий на Ильича с октябрятской звёздочки, сумел обучить детей, видевших горы только в кино и на картинках, непростому мастерству преодоления высотных перевалов и ледников. Ребята оказались прилежными учениками и прошли маршрут второй категории сложности без сучка и задоринки. И вот теперь сняв штормовки и туристские ботинки, переодевшись в джинсы и футболки, ребята с берегов великой русской реки Волги, восхищённо бродили по древним площадям и улицам таджикских и узбекских городов. Велика была их любимая Родина – Советский Союз.
