Димка мечтал, что в эти последние дни осени он вдоволь порыбачит, сходит по грибы. Но…
Как-то утром он вышел во двор, ожидая, что Ивашка по давней привычке сразу же подлетит к нему. Но птицы нигде не было. Димка подумал, что проказник отправился промышлять по соседским садам и огородам. Позвал его. Но в ответ не услышал ни хлопанья крыльев, ни радостного «крум… крум». Нигде не было и Грома. Лишь Котяш бродил по двору, да выросшие за лето петушки взлетали на забор и кукарекали, пробуя голоса.
Димка заглянул в конуру. Гром лежал, свернувшись калачиком, а к животу его прижимался вороненок. Глаза его были закрыты, он как-то по-старчески кряхтел, тыкаясь клювом в густую шерсть собаки.
Мальчик взял Ивашку на руки. Даже сквозь густые жесткие перья чувствовался жар. Обычно веселый, проказливый Ивашка теперь тихо сидел на руках у Димки, беспомощно свесив крылья.
Гром вылез из конуры. Смотрел на Ивашку во все глаза, просительно повизгивая, будто хотел рассказать, что его друг заболел этой ночью.
Антон Валентинович кончал завтракать, когда Димка принес в дом Ивашку.
— Папа, что делать, заболел наш Ивашка?
Отец внимательно осмотрел вороненка.
— Да, сынок. Что-то с ним случилось. Проси маму, пусть разрешит сегодня подержать его на кухне. А после школы отправляйся-ка с ним к ветеринару… Ну, а теперь собирайся. Вот твой завтрак. Пока я оденусь, съешь все поскорее.
Елена Петровна устлала лукошко, с которым обычно ходили по грибы, шерстяными тряпками и посадила туда Ивашку.
Вороненок задремал.
В этот день учителя удивлялись Димкиной рассеянности. Домашние задания были выполнены, а отвечал он сбивчиво, даже получил две тройки, чего с ним давно не случалось.
Домой Димка торопился, как никогда. И первый, кого он увидел, был сидевший на крыльце Гром. Пес обнюхивал дверь и, поскуливая, просился на кухню.
Елена Петровна сказала сыну:
— Прямо не знаю, что делать с твоими друзьями. Как только Ивашку забрали на кухню, Гром с крыльца не уходит. Я и гнала его, и побить грозилась. Сидит и скулит.
— Мама, а как Ивашка?
— Плох твой Ивашка. Я его тут теплой водицей отпаивала.
— Папа сказал, что его надо ветеринару показать.
— Успеется. Вымой руки и садись обедать. Да сначала пойди накорми Грома.
— Как ни уговаривал Димка, Гром от еды отказался.
После обеда Елена Петровна не пожалела даже своего пухового платка и закрыла им лукошко.
Конечно, в ветеринарную лечебницу Димку сопровождал Гром. Он шел рядом с мальчиком, тревожно поглядывая на лукошко, пытался даже сунуть туда нос. Димка погладил пса по голове и сказал:
— Не тревожься, Громушка, вылечим нашего Ивашку. Доктор его сейчас посмотрит.
Ветеринарный врач не понравился Димке. Он ожидал, что врач будет чем-то похож на сказочного старичка Айболита. Но в ветлечебнице их встретил молодой парень богатырского роста, с румянцем во всю щеку. Выслушал Димкин рассказ, осмотрел Ивашку и недоуменно развел руками:
— Тут, братец мой, я тебе помочь ничем не могу. Коров лечить умею, собаку твою, если надо, вылечу. Курицу… Петуха… А больного ворона первый раз вижу. Знаю, что птица эта всеядная. Значит, отравиться не могла… Простудиться? Вряд ли. Вороны у нас по всей Белоруссии зимуют. Может, кто-нибудь его из рогатки подбил? Или придавили чем-нибудь… И то вряд ли — птица осторожная. — Врач почесал светлый хохолок, задумался и решил: — Дам я тебе всяких лекарств. Вот несколько ампул с касторкой, возьми еще порошки с аскорбиновой кислотой. Повредить они не повредят, а помочь… — И врач развел руками.
Он еще раз начал осматривать Ивашку, но тому, видно, надоело, что его ощупывают и переворачивают. Приоткрыл глаза и вдруг стремительно долбанул врача по руке клювом.
— Эге, да ты, брат, забияка, — беззлобно рассмеялся ветеринар. — Бери, хлопец, своего буяна. Если дерется — жить будет.
Димка унес Ивашку домой. Елена Петровна выслушала грустный рассказ сына и взялась лечить вороненка своими средствами. Она налила горячей воды в грелку, завернула ее в полотенце и положила на Дно корзинки. Затем открыла клюв Ивашки и влила касторку. Тот слабо сопротивлялся, но не дрался, как в ветлечебнице. Елена Петровна крикнула:
— Глотай, постреленок!
Ивашка удивился и проглотил касторку. Порошок с аскорбинкой ему понравился больше. Он даже добавки попросил. Однако Елена Петровна посадила его снова в лукошко и прикрыла сверху пуховым платком. Когда через несколько минут Димка осторожно заглянул туда, то увидел, что Ивашка спит, засунув клюв под крыло.
— Иди, иди отсюда, — сказала сыну Елена Петровна. — Садись уроки делай, троечник. Вот отец придет, а ему расскажу обо всем.
— Мама, не надо. Я сейчас все уроки сделаю. И честное пионерское, на этой же неделе тройки исправлю. Вот увидишь.
— Ну, смотри у меня. Не исправишь — Ивашки у нас не будет, — и унесла лукошко в чулан.
Димка и уроки сделал, и во дворе погулял, а все равно было скучно. Он даже на рыбалку не пошел.
Такой же печальный бродил по двору и Гром. А еда, приготовленная для него Еленой Петровной, кисла в миске, стоявшей у конуры. Гром даже не обратил внимания на то, как сперва воровато, по одному, а потом всей гурьбой петухи окружили миску и выклевали все из нее, только кость оставили.
Димка несколько раз прошел мимо чулана, по мать была в кухне, и Ивашку проведать не удалось.
Пришел отец, спросил об Ивашке и, посмотрев на печального сына, сказал ему:
— Да перестань ты переживать. Выздоровеет вороненок. Ты подумай о другом: придет зима, вырастет Ивашка и улетит к своим родичам — семью заводить.
— Не улетит. Я ему гнездо устрою. Пусть сюда приводит ворониху и живет у нас.
— Вряд ли… Вороны гнезда устраивают в укромных местах, на самых высоких деревьях. А у нас Котяш первый на клен залезет и воронят подушит.
— А я его на цепочку посажу.
— Ну, дорогой, это уж ты совсем по-детски рассуждаешь. Ни один кот на цепи сидеть не станет.
— Папа, а у Пушкина:
У лукоморья дуб зеленый,Златая цепь на дубе том.И днем и ночью кот ученыйВсе ходит по цепи кругом…
— Сынок, у Александра Сергеевича кот не на цепи сидит, а по цепи ходит… Ты вот иди-ка лучше Грома на цепь посади. А то на дворе дождь начинается, а пес на крыльце сидит.
Димка глянул в окно. Нудный, мелкий осенний дождь стал накрапывать исподволь, так, что никто и не заметил, когда он начался. Накинув куртку, мальчик выскочил на крыльцо и, конечно, наткнулся на Грома. Тот лежал, положив на лапы свою большую, лобастую голову. Димка взял его за ошейник и повел к конуре. Гром шел не сопротивляясь, но лезть в конуру сперва не захотел.
— Иди, иди, — уговаривал Димка, заталкивая пса обеими руками. Гром вздохнул скорбно и скрылся в лазе. Димка побежал домой, скользя башмаками по мокрой тропе.
Вороненок болел несколько дней. Димка кормил его с ложки теплым мясным бульоном, давал мелко порубленное мясо. Насытившись, Ивашка сам просился в лукошко, ворочался там, покряхтывая, и быстро засыпал.
— Спит, значит — сил набирается, — рассудительно говорила мама. — И жар упал, ты заметил, Дима. Аппетит появился. Жив будет твой Ивашка. Выздоровеет.
Хуже было с Громом. Димка и кричал на него, и уговаривал, но пес лишь грустно смотрел на мальчика и отказывался есть. Димка спустил его с цепи. Гром изредка подходил к дверям кухни, принюхивался, шумно втягивая в себя воздух. И, видно, учуяв вороненка, скулил, иногда даже подлаивал тихо своим басом.
Даже Апанасиха, которая недолюбливала Ивашку, спросила однажды у Димки:
— Что это я не вижу твоего черного воришку? Может, улетел от тебя? Или в цирк какой ты продал его?
— Болеет Ивашка, — ответил Димка.
— Скажи на милость, а что с ним?
— Температура высокая… К доктору носил, а тот болезнь не смог определить, — ответил мальчик и пошел к своей калитке.
Его догнал голос Апанасихи.
— Ишь ты… Температура. Зайди, у меня снадобье есть.
Димка вернулся в соседкин двор. Старуха порылась в чулане и вынесла пучок сушеных трав.
— Вот возьми. Это кукушкины слезки, а это — пушица, подвей. Лечит от испуга, и сердцу помогает, и простуду выгоняет, особенно у детей. А Ивашка твой мал еще… Мать отвар пусть сделает…
Елена Петровна приготовила настой из трав. К Димкиному удивлению, Ивашка пил его с удовольствием. Димка сам пробовал на вкус. Горечь какая-то, а вороненку нравится. Он уже начал высовываться из своего лукошка, поглядывая на мальчика повеселевшими лукавыми глазенками. За время болезни у Ивашки под клювом появилась бородка. Она с каждым днем становилась все гуще и длиннее.
— Растет твой Ивашка, скоро большим станет, — заметив бородку, сказала Елена Петровна. — И есть начал столько, что не набраться.
