Чтобы не показываться на глаза Максиму Алексеевичу, Маргарита Александровна так и лежала в неудобной позе на переднем пассажирском кресле. Неизвестно, сколько бы ещё времени она там пролежала, если бы опять не раздался властный голос Безуглова:
– Рита! Ко мне!
Испуганно вздрогнув, Маргарита всё же взяла волю в кулак и покинула своё ненадёжное убежище. Потупив взор, она безропотно подошла к Максиму. Собравшись с духом, она решила расставить все точки над!.
– Максим Алексеевич, я, конечно, уважаю вас…
Очевидно, пережитое серьёзно повлияло на Маргариту Александровну – она с трудом подбирала нужные слова:
– Но, всё же… Не могли бы вы…
Слушая сбивчивый спич своей сотрудницы, Безуглов вдруг вновь выдал короткую команду:
– Я же сказал, Рита, ко мне!
Маргарите стало совсем худо.
Мимо женщины, находящейся в полуобморочном состоянии, пробежала большая собака Безугловых, встала перед хозяином на задние лапы и принялась лизать его лицо.
– Фу, Рита, фу… – Максим смеялся и отворачивался от собачьих «поцелуев». – Так что вы хотели мне сказать, Маргарита Александровна?
Только сейчас до женщины дошло, что они с собакой – тёзки. На глаза Маргариты Александровны навернулись слёзы, голос немного задрожал:
– Нет, ничего… Уже – ничего!..
Прошло время.
Маргарита Александровна, вспоминая этот случай, не может сдержать улыбку.
Вот и сегодня, гуляя со своим полугодовалым лабрадором, она снова улыбнулась, позвав собаку:
– Макс, ко мне!
Копейка
Александр Пономаренко
В году, наверное, 1982-м, в Ростове-на-Дону, пошли мы шумной студенческой компанией в кино, на фильм «Спартак» с Дугласом. О, тогда это было настоящее событие – американский исторический фильм! Билеты покупали за неделю до сеанса и с огромным трудом… Праздник!
В то время люди на улице не шарахались от дурачившейся и галдящей молодёжи, и встречные по-доброму улыбались нашей юности и бесшабашности. А может, нам так казалось?
Единственная на всех пачка сигарет быстро подошла к концу. Детальное обследование дырявых карманов показало, что наличности всего 39 копеек, а пачка сигарет стоила 40. На тротуарах в тот день ничего, напоминающего копейку, не валялось…
Тем не менее, на удачу зашли в магазин. Отстояли небольшую очередь, насыпали величественной, нахмуренной продавщице 39 копеек жёлтой мелочью. Думали, даже считать не станет, и – ошиблись! Продавщица всё дотошно пересчитала (проверила?) и ржавым баском потребовала недостающую копейку. Мы отчаянно стали убеждать, что занесём, мол, поверьте, пожалуйста!
Бесполезно, не уступает!
Через пару минут очередь стала роптать, наседать, выдавливать нас, но королева бакалейного отдела была непреклонна.
И тут потерявший терпение сердобольный мужчина из очереди, протянул нам две копейки. Была такая монетка с циферкой 2 на аверсе. Мы протянули продавщице эту «двушку», и она, выдав нам вожделенную пачку, высокомерно сообщила:
– Так, следующий! – не дав нам при этом сдачи!
Надо ли говорить, что двадцать молодых глоток, не сговариваясь, в один голос злорадно грянули:
– А копей-е-е-ейку?!
Накануне «Мая»
Игорь Мельник
В середине 80-х в стране появились молодёжные центры, задача которых – организация досуга советской молодёжи. Это была различного рода деятельность, от проведения концертов модных, часто – любительских групп, до работы разных кафе и видеосалонов.
Один из таких центров приютил под своим крылом и наш полупрофессиональный «Сюрприз», предоставив репетиционную базу и аппарат Regent гэдээровского производства. Мы были счастливы, сочиняли песни и исполняли их на студенческих дискотеках МВТУ имени Баумана, при котором и был организован центр молодёжного досуга. Да ещё и кое-какие деньжата зарабатывали своим творчеством.
О чём ещё можно было тогда мечтать?!
Репетировали мы прямо на сцене концертного зала, обычно после основной работы, а в выходные – с 11 утра, чтобы вечером здесь же отыграть концерт. В один из таких дней, в очередной раз прогоняя программу и наезжая друг на друга по поводу исполнения, мы заметили молодого человека, стоящего возле входных дверей зала. Он с неподдельным интересом вслушивался в издаваемые нами звуки: программа «Сюрприза» была ориентирована на мелодический тяжёлый рок с элементами реггей, арт-рока и битловских распевок. В общем, что сами слушали, из того коктейль и мешали.
Во время перекура молодой человек уверенно подошёл к сцене и громко известил нас:
– Через два месяца едем в Будапешт!
Это был худенький парнишка невысокого роста, судя по говору, не москвич, одетый в беспритязательный коричневый костюм. На лацкане пиджака алел значок то ли победителя какого-то социалистического соревнования, то ли очередной ленинской трудовой вахты. На расстоянии этот флажок очень смахивал на знак члена Политбюро. В те времена повсеместно красовались портреты руководства партии, то есть – страны, и у каждого из членов были такие значки, так что все граждане были в курсе, что это такое.
Мы немного обалдели от такого напора и в свою очередь тоже весьма агрессивно поинтересовались у незнакомца:
– А ты кто такой, министр культуры, что ли?!
– Андрей, – коротко представился молодой человек. – После репетиции приглашаю вас на третий этаж в общагу, я вам кое-что покажу.
Я обратил внимание на его речь. Молодой человек сыпал номенклатурными заготовками бывалого партийного чиновника. Выглядело это забавно ещё и потому, что явно контрастировало с его внешним видом.
Не помню, о чём он ещё говорил, но хорошо запомнил, что впечатление об Андрее сложилось не очень, из-за его нагловатой самоуверенности, присущей всем аферистам и большинству комсомольских работников.
Быстро закончив репетицию, заинтригованные предложением, мы поднялись в одну из комнат студенческого общежития МВТУ, где уже было человек пять студентов. Один из них ставил бобину на магнитофон «Комета». А ещё здесь бегал и суетился наш новый знакомый. Андрей гордо развернул перед нами сногсшибательный глянцевый плакат, на котором он красовался в полосатом чёрно-белом костюме, а огромные фигурные жёлтые буквы кричали: «Андрей Разин!».
Все были сражены наповал, о таком постере мы и мечтать не могли! Он был сделан так круто, от плотной глянцевой бумаги до самой фотографии, что мы изумлённо выдохнули:
– Вот это фирма!..
Может, это восходящая суперзвезда, о которой мы ещё не слышали? Хорошо бы познакомиться с его творчеством, поучиться уму-разуму у Разина!
В ожидании шедевров от нашего загадочного знакомца, все кое-как расположились в тесной комнатке общаги. Но с началом незамысловатых аккордов, сыгранных на простеньком синтезаторе, мы услышали не первую песню, а примерно следующее: «По оценкам американского журнала Billboard, в Советском Союзе появилось новое поколение поп-исполнителей, которое в ближайшее время взорвёт мировую индустрию шоу-бизнеса. Одним из его ярчайших представителей является певец Андрей Разин…»
И такая пурга мела ещё несколько минут.
Мы переглядывались и, затаив дыхание, ждали начала первой Композиции (иначе и не скажешь после такой-то затравки!). Наконец, пошла аранжировка в стиле Modern Talking, и тоненький скрипучий голосок стал что-то мямлить, почти не попадая в ноты. Мы были шокированы в очередной раз. Остальные молча слушали, притопывая в такт и качая головами. Эта картина стала вызывать у нас приступы животного, то есть исходящего из живота, смеха. Я и наш басист Валентин потихоньку начали резвиться и перешёптываться, отпуская шутки в адрес исполнителя и его слушателей. Где-то в середине третьей песенки, сославшись на неотложные дела, давясь от смеха, мы все выскочили в коридор и только здесь позволили себе оторваться, чтобы не обижать честную компанию, оставшуюся в комнате.
– Ну и жулик! – подвёл итоги прослушивания наш гитарист Альберт.
Через неделю Андрей снова появился у нас на репетиции и сообщил о предстоящем сольном концерте в Лужниках. После чего попросил одолжить какую-нибудь старую ненужную гитару для музыканта своей группы. Мы откровенно рассмеялись ему в лицо, но Альберт, стараясь держать серьёзную мину, поинтересовался:
– А для гитариста команды, собирающей Лужники, «Урал» подойдёт?
Мы грохнули по новой, Альберт же серьёзно продолжал:
– У меня валяется где-то на антресолях… Правда, у него нескольких струн не хватает и гриф треснул, зато в порыве рокерского экстаза можно долбануть гитарой о сцену – не жалко!
Мы дружно присели на корточки и, как могли, ловили ртами воздух.
– Вся беда в том, – почесал затылок Альберт, – что сцена может рухнуть раньше, чем этот тяжеленный монстр совкового производства даст вторую трещину.
