– Олег Иванович, так пора бы уже начать что-то делать…
– Воскобойников, у тебя самый низкий процент в отделе по раскрываемости…
– Ну, нельзя же так, капитан! Нельзя день за днем отписываться! Где посадки?! Где громкие дела?! Уже семь лет у тебя затишье!..
Несколько месяцев, а точнее – три последних, Воскобойников только это и слышал. А что он? Разве он не работает? Работает, и как! Носится по городу, опрашивает свидетелей, выуживает информацию по крупицам. Он же не виноват, что народ стал осторожным и не желает сотрудничать со следствием. Не виноват, что не располагает к себе собеседника. Ну, не умеет он лучезарно улыбаться, не умеет быть коммуникабельным и приятным. Да и внешность его оставляет желать лучшего. Некрасивый, лысеющий блондин, с дряблыми щеками, морщинистыми полукружьями под глазами, неровными зубами и вялым ртом. Единственное, что ему самому нравилось, и он сильно надеялся, что нравилось кому-то еще, это его глаза. Черные, прожигающие, в ореоле темных длинных ресниц. Они могли пленять, да. Могли и завораживать. Так ему говорили его знакомые женщины когда-то.
Господи, когда это было?! Тысячу лет назад, кажется. Он уже забыл, когда в последний раз обнимал женщину. Забыл! Все, все повыходили замуж, понарожали детей, обзавелись некоторые и внуками.
– Ты что же, Олег, до сих пор один??? – ахнула тут как-то летом, столкнувшись с ним на овощном рынке, Злата – шикарнейшая в прошлом блондинка. А ныне раздобревшая в заду, боках и подбородке. – С ума сойти! Такой мужик пропал…
Он пропал? Правда, что ли? Хм-мм, странно. Он себя пропащим не считает. Занудным, неудачливым, может быть, но никак не пропащим. А что касается женщин, то тут он один лишь по одной причине. Он просто стал весьма разборчивым.
Так мама говорит.
Вспомнив о маме, Воскобойников еще больше опечалился. Старая, бестолковая, суетливая, но такая нужная! Он без нее просто не мог жить, если честно. И не собирался. И ее решение пожить у сестры в деревне годик-другой его просто сразило неделю назад. Оно подкосило его, съежило, заставило думать о себе как о никому не нужном хламе.
– Зачем тебе туда?! – ныл он, блуждая за матерью по комнатам. – Что там тебе в этом захолустье? Ишачить на тетю Надю и ее внуков?
– Зачем ты так, сына? Тетя Надя помогала тебе деньгами, продуктами, когда ты учился. И вообще, любит тебя, – упрекала его мать, собирая вещи в два старомодных чемодана с металлическими уголками. – И внуки с ней давно не живут. Все давно выросли и разъехались. Она совсем одна. И я еду скрасить ее одиночество. Да и свое тоже. Ты ведь постоянно на службе. Я целыми днями одна. Лифт без конца ломается. По лестнице ходить мне трудно. А там открыл дверь – и улица. На воздух… Хочу на воздух, детка…
Вчера детка посадил ее в поезд, сегодня рано утром мать там встретили, и она уже позвонила ему, нахваливая с восторгом окрестные пейзажи и двух холостяков, живущих по соседству.
– Они нашего с Наденькой возраста. Так что скучать не будем, – стрекотала мать, пересмеиваясь с сестрой. – Ты там тоже времени зря не теряй. Остался совсем один в квартире из четырех комнат! Некоторые о таких удобствах могут только мечтать! Ты теперь завидный холостяк, сына! С жилплощадью и без всякого довеска…
И вот тут-то Олег и понял, что мать возвращаться не собирается. Решила, глупая, что обуза ему.
– Кстати, я договорилась с одной очень милой женщиной, она будет помогать тебе по хозяйству, – закончила мать разговор. – Услуги я ей оплатила на полгода вперед, дорогой.
Все ясно, еще одна претендентка на его сильную руку и черствое сердце.
Милых женщин, помогающих матери пристроить ее засидевшегося сына, за долгие годы было множество. И они все время чем-то да помогали. То продукты доставали, когда в них был дефицит. То доставляли их с рынка и магазина, когда их стал переизбыток. То матери носили пенсию с почты.
Господи, всех и не упомнишь!
Олег не клюнул ни на одну из них. Одна была толстой, другая чересчур худой, третья очень красивой, а он таких побаивался. Интересно, кого мать нашла ему на этот раз?
Воскобойников глянул на себя в небольшое, размером с коробку конфет, зеркало, висевшее слева от окна его служебного кабинета. Все то же самое, ничего нового – редеющие белесые волосы, вялое некрасивое лицо, черные жгучие глаза. Может он понравиться женщине, взявшейся ему помогать по хозяйству? И каков перечень ее услуг? Ублажать сорокалетнего холостяка входит в ее обязанности или нет?
– Воскобойников, к начальству! – крикнул кто-то, едва приоткрыв его дверь.
Олег покосился на муху, та затихла, широко растопырив крылья, что показалось странным. Обычно мухи засыпают, плотно прижав прозрачные крылышки. А эта, видимо, лишь дремлет. На улице ненастно, серо, она и решила подремать. Хорошо бы начальник оказался с ней солидарен и в такой серый неказистый день подремывал и не наезжал на него.
– Здорово, Олег, – приветливо кивнул ему полковник, занавесившись от него стеной сизого сигаретного дыма. Курильщиком тот был безбожным. – Присаживайся.
Олег с опаской глянул на выдвинутый кем-то стул, задвинул его, решив не занимать чужого места. Сел на другой. Уставился на начальника, щурившегося в его сторону то ли от дурных вестей, то ли от дыма.
– Слыхал новость? – спросил полковник и тут же сам ответил: – Боголюбов вернулся.
– Как вернулся?! Ему же девять лет дали!
Убийцу – Сергея Боголюбова он брал сам. Брал почти с поличным. Тот не оказывал сопротивления, не спорил, не крысился, все больше молчал и нервно дергал кадыком при допросах. Вел себя смирно и покладисто, но Воскобойников его все равно ненавидел.
Мститель, мать твою! Никто не давал ему такого права, никто! С чего он вдруг решил, что может сам вершить правосудие?! К тому же, разобравшись в эпизодах этого путаного дела, Воскобойников сам запутался. Все там было как-то нереально и неправильно.
Позвонил сын, попросил помощи, правильнее – денег. Сдавленным шепотом сказал, что его жизни угрожают. Назвал время и место передачи денег. Отец счел это разводом и на уловку не поддался. А потом случилось то, о чем предупреждал сын. Жена с горя покончила жизнь самоубийством, а Боголюбов принялся искать убийцу сына. И будто бы нашел, только…
Только как-то уж просто он его нашел. Тот словно и не прятался. И вину свою, по показаниям свидетелей, даже в последние минуты жизни не признал. В обстоятельствах вины погибшего никто разбираться не стал. А вот Боголюбова посадили, невзирая на смягчающие вину обстоятельства. Дали ему девять лет, это он точно помнил. Но вот почему он вышел через семь?!
– Ему условно-досрочное оформили, – скривился полковник. – Похлопотали за него, Олег.
– И кто? Кто же такой хлопотун? Не дружок ли его – бизнесмен?
– Смеешься?! – удивленно изогнул брови начальник. – Ему-то зачем? Он его даже, по сведениям, не навестил ни разу. Удачлив стал, наверняка заносчив. Станет он про уголовника думать. Тем более про убийцу! Нет, тут кто-то еще руку приложил. А кто?
Воскобойников настороженно молчал. Чего зря языком молоть, сам задал вопрос, сам на него и ответит, если у него ответ имеется. Инициативных полковник не очень-то любил.
– Чего молчишь? – Начальник ткнул крохотным окурком в переполненную пепельницу. – Кто, спрашиваю?
– Я не знаю, – угрюмо ответил Воскобойников.
– Так узнай! – повысил голос тот. – Узнай, Олег Иванович! Узнай, кто и для каких целей похлопотал за Боголюбова. Неспроста это, чую своим застарелым радикулитом, неспроста. Все, иди. Иди и завтра доложишь.
Воскобойников вернулся в свой кабинет, постоял у стола, потом неуверенно потянулся к внутреннему карману пиджака. Там у него был мобильник. Он поискал нужную строку. Нажал кнопку на фамилии Суворов.
Суворов Сергей Степанович – его осведомитель. Молодой малый, даже тридцати ему еще не было, но такой придурок, прости господи! Ухитрился к своему четвертаку несколько раз так вляпаться, что просто чудо, что до сих пор не сел. Правильнее, это не было чудом, это было вмешательством Воскобойникова. Почему?
Да потому, что Серега Суворов жил с ним в одном подъезде, и Олег его еще пацаном по холке трепал. И мать его хорошо знает, и отца, и бабушку. И жалеет их всех. И Серегу ему тоже, по-своему, было жалко. Вот что поделаешь, если уродился человек придурком?!
Он ради эксперимента, под видом следственного, трижды запускал пятерых человек – в их числе был и Суворов – по пересеченной местности, с заготовленными ловушками. И что вы думаете? Четверо беспрепятственно прошли эти несчастные тридцать метров, Суворов же попал во все ловушки.
– Я невезучий, Олег Иванович, – долго сокрушался он потом. – Я в любое дерьмо непременно наступлю. Даже если оно и на крыше дома окажется. Не бросайте меня, а? Я вам еще пригожусь!..
И годился, стервец такой. Еще как годился! Обладая каким-то странным нездоровым любопытством, Серега Суворов всегда был в курсе всех городских новостей. Он знал про всех все! Если не знал, то узнавал в кратчайшие сроки. Информацию сливал Олегу. За это Олег помогал ему выпутываться из грязных историй, в которые тот попадать был мастак.
