жмурюсь от яркого света. Постепенно высокие ели приобретают очертания, точно так же как и трое мужчин. Возле меня припаркован желтый снегоход, где сидит один из них, Борю стоит чуть позади меня, а еще слева от меня.
— А плед? — строго интересуюсь. Коллега Бори тут же быстро шагает к багажнику машины и достает мягкий шерстяной плед.
Обматываю им бедра, сажусь на сиденье, и мой спутник заводит мотор. Вибрация проходится по телу. Тут же заурчал второй снегоход, и мы срываемся с места, оставляя Борю и мою прошлую жизнь за спиной.
Сейчас
Марк не держит. Отпускает сразу, и я стряхиваю наваждение.
— Обсудим условия? — сразу к делу переходит Марк, кивает на кресло. Плюхаюсь в него, потому как в последний момент у меня просто ноги подкосились.
Брожу взглядом по открытой планировке дома, потом по серьезному лицу Марка, по камину из мрамора. Снова возвращаюсь к Гайдману, когда он повторяет свой вопрос:
— Условия обсудим?
А голос-то уверенно-мягкий. И внутри меня кто-то срывает стоп-кран. Я начинаю истерично хохотать, так, что в боку закололо, а из глаз полились слезы. Тело пошло крупной дрожью, я начинаю задыхаться от эмоций, переполнявших меня последний месяц.
Пялюсь в пол, пытаюсь сосредоточиться на рисунке паркета, чтобы успокоиться, но слезы застилают глаза. Еще и насморк начинается.
— Оставьте нас! — рычит где-то Марк, а дальше в мое сознание прорывается только громкий хлопок двери, но сразу уносится прочь.
Истерика накрывает с новой силой. Кажется, я начинаю получать от этого удовольствие, когда в нос ударяет неприятнейший запах аммиака.
— Фу, убери это, — хриплю и захожусь от кашля. Марк послушно убирает вату от моего носа. Это что ж за ядреное вещество, которое и насморк пробить может?
— Успокоилась?
— Наверное, — отмахиваюсь, с трудом произнеся это. В горле ужасно сухо.
— Держи, — Марк протягивает стакан с янтарным напитком. Принюхиваюсь. Алкоголь.
— Споить меня хочешь? — скептично интересуюсь, демонстративно поставив стакан ближе к Марку. Он только поджимает губы. Ладно, не стоит воевать, мы не в школе. — Я ничего не ела со вчерашнего дня, поэтому улечу даже от такой дозы.
Марк молча убирает стакан и встает.
— Идем. — Протягивает мне руку, я слушаюсь.
Ноги все еще не держат, но я отказываюсь от его поддержки. Иду к кухонной части сама: в этом доме открытая планировка и каждую секцию отчетливо видно.
Сажусь за барную стойку. Мне наливает обычную воду, которую я с жадностью выпиваю. Марк тем временем достает миску из холодильника и накладывает на тарелку жаркое.
— Правило первое: ты забываешь про старые привычки, если они будут мешать, — говорит он, не глядя на меня. Включает микроволновку, достает салфетку и вилку с ножом, ровно кладет возле меня.
— Я не вегетарианка, если ты об этом. И только зеленью не питаюсь.
— Это хорошо. Но я не только об этом. Тебе нужно будет соответствовать некоторым критериям.
Повисает молчание. Я все еще не отошла, а Марк возится с кофейной машиной. Мерно тикает микроволновка, и я от нечего делать утыкаюсь взглядом в панель.
— Правило второе. Ты не задаешь лишних вопросов.
— Это взаимно, можно? — не остаюсь в долгу я. Скрещиваю руки на груди. Не хочу, чтобы Марк лез в мою личную жизнь. Только не он.
— Я подумаю, — после паузы отвечает он.
— Третье. Если хоть что-то из того, что узнаешь от меня или моих людей, просочится наружу, лишишься всех денег. Уж не знаю, на что ты их тратить собираешься…
— Правило второе, — перебиваю его. Марк прищуривает глаза, замерев, но потом что-то в нем переключается.
— Хорошо. Четвертое. Ты слушаешь меня во всем. И не перечишь.
— Блин, мы что, в армии?
— Не перечишь, — спокойно повторяет Марк. Надуваю щеки и медленно выдыхаю, скрестив руки на груди. Ладно, слушаем, что он там дальше хочет.
— Ты серьезно хочешь на мне жениться? — не могу сдержаться. Как же глупо это звучит!
— Нет, разумеется, но цель оправдывает средства. — Вроде ничего такого не сказал, а мне, блин, неприятно.
— И чем же я тебя как жена не устраиваю?
Вроде и сама знаю чем: мы слишком разные, слишком друг друга ненавидели в детстве. Помню, в наказание классная руководительница нас оставила вместе доску мыть, надеясь, что мы подружимся. Это, кажется, шестой класс был. Что сказать… Пришлось покупать новые горшки для цветов, потому что старые разбились. О доску. Как и сама доска. Но тут лучше без подробностей.
— Ну, начнем с того, что ты не в моем вкусе, — раздраженно бросает Марк. Поворачивается ко мне, облокачивается кулаками по другую сторону барной стойки, чуть подаваясь вперед.
— Ты тоже, — парирую. — И никогда не был.
Ноздри Марка раздуваются от возмущения. Вижу, как пульсирует венка на его шее, как сжимаются кулаки.
— Ты, я смотрю, все та же избалованная взбалмошная девчонка, какой была всю жизнь, — с расстановкой произносит он. Видимо, пытается успокоиться, но характерные черты злого Марка я узнаю. Ни капли не изменился.
— А ты все тот же эгоистичный и упрямый кретин, — не остаюсь в долгу.
— Да как мои люди могли купить… тебя? — В голосе мужчины столько ехидства, спасибо хоть, в голос не застонал.
— У них, между прочим, были конкуренты, — шиплю я и, отбросив здравый смысл, гордо выдаю: — И вообще. Я ухожу. Не хочу оставаться в твоем обществе еще хоть минуту.
Вскакиваю с барного стула, иду к двери с высоко поднятой головой.
— Ты уже подписала договор, да и слишком много знаешь, — летит мне в спину. — Я тебя не отпущу. Увы, теперь нам двоим не отвертеться от своих ролей.
— Почему ты уверен, что я не сдам тебя? — интересуюсь, не оборачиваясь. Моя рука покоится на продолговатой ручке входной двери, отдавая уличным холодом.
— Потому что, кроме денег, у меня есть еще связи в больницах США. Я читал, что Лике нужно лекарство. Если ты останешься, первая доза вылетит к ней уже через час.
Первая доза? Это же баснословные деньги. Я… я и не надеялась заработать их так быстро. Сцепляю зубы. Ладно, ради сестры придется потерпеть. Вообще-то я рада, что от меня не требуют секса. Наверное, сейчас я готова признать: мною овладело отчаяние, и я просто не отдавала себе отчета в том, что со мной может случится. ЧТО мне, может, придется делать.
Отпускаю ручку и поворачиваюсь к Марку медленно.
— Я не предам тебя, — холодно обещаю ему. — Что бы ни случилось, если Лика будет получать лекарства.
— Отлично. — Марк обходит столешницу, облокачивается о нее сзади, скрещивает руки на груди. Невольно отмечаю выпирающие жгуты вен, обвивающие его предплечья. — Прежде чем
