– Когда их только разрабатывали, я, честно говоря, в перспективы не верил, – сказал майор, с уважением глядя на официанта. – От живого невозможно отличить! Все-таки Новосибирск – это школа. Правда, аккумулятор ни к черту.
Наблюдая за однообразной картинкой на мониторах, его коллега Кириллов постепенно начал клевать носом и через десять минут заснул. Во сне он видел место беззаботное, где гуляет важно, словно граф, очень длинношеее животное под чудным названием «жираф». Разбудил его голос Теркина:
– Андрей, подъем, Альбец пришла с Зендеровичем. Кириллов взмолился:
– Товарищ майор, меня от этих упырей выворачивает! Я даже к Мокаревичу выйду, но только не к ним.
Теркин негромко запел:
– Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна. Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет, значит, с ними нам вести незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой – служба дни и ночи.
Лейтенант встал, снял официанта с зарядки, взял его под руку и отправился на службу.
Ангелы и чебуреки
Российский Лидер во время прогулок шел в люди не таясь, без грима и накладных усов. Фокусы с переодеванием, практиковавшиеся Гаруном аль-Рашидом, ему, как офицеру, глубоко претили и даже отзывались извращением. Зачем скрываться? Прохожие ведь не поверят и примут за актера, подрабатывающего фотосъемкой на Красной площади. Главу Государства эта легенда вполне устраивала. Под видом обычного человека, без лишних формальностей он мог расспросить народ о жизни, о стране, узнать необходимые для работы подробности. И вот в один из мартовских вечеров, когда солнце хорошо прогрело город и кремлевские коты уже во всю драли свои глотки, Владимир Владимирович вышел через Кутафью башню в сторону Моховой. Он сделал несколько фоток с японцами, толпившимися у Александровского сада, взял с них по 500 рублей для прикрытия. Пожал руку околачивающемуся неподалеку профессиональному Ленину, дружески кивнул фальшивому Иосифу Виссарионовичу и пошел в сторону Театральной площади. Во время прогулок у Главы Государства не было определенной цели. Он следовал внутренним импульсам, природу которых никогда не анализировал. «Должна же быть в человеке какая-то загадка, – думал он, проходя мимо отеля Four Seаsonse на Охотном Ряду. – Вот, например, как в этой гостинице, которую сначала снесли, а потом построили в прежнем виде». Президент улыбнулся, он вспомнил, как сначала снес Кружкова с должности мэра Москвы за утрату доверия, а потом влепил ему орден «За заслуги перед Отечеством». «Оценил ли Юрий Михайлович этот тонкий намек?» – думал Президент.
Тем временем ноги привели его к Лубянской площади, где в 1991-м году какие-то полоумные свалили памятник Феликсу Дзержинскому. Он посмотрел на бессмысленную и несправедливую пустоту в центре площади, горько вздохнул, пробормотал что-то под нос и двинулся вверх по Сретенке. Прошел мимо дома генерал-губернатора Ростопчина, в свое время намеревавшегося спасать Москву от Наполеона с помощью боевых дирижаблей. Миновал штаб-квартиру «Эмеш Редививус» на Малой Лубянке, где медиумы в тридцатых годах делали психомашины для уничтожения Советской власти. Долго ли, коротко ли, а добрался он до чебуречной «Дружба» на Сухаревке. В кафе было тесновато, потому что местный народ любил наслаждаться общепитом советской школы. Отстояв очередь, Владимир Владимирович пробрался между трапезничающими и занял свободное место рядом с гражданином в коричневой кожаной куртке. Российский Лидер любил чебуреки. Однажды он даже написал небольшой труд, в котором подробно рассказал, как именно нужно поглощать это блюдо. С какой стороны кусать и под каким углом лучше держать, чтобы не обрызгаться жиром, и чем запивать. Наукой поедания чебурека он владел совершенно. Получив наслаждение и вытерев салфеткой рот, Глава Государства поздоровался с соседом по столику и поинтересовался, что слышно в стране и в мире? Тот оглядел собеседника и улыбнулся:
– Владимир Владимирович? Возле Кремля подрабатываешь? Работа, небось, не пыльная – туристов бомбить?
В такие моменты Президент предпочитал многозначительно отмалчиваться и отвечать двусмысленным взглядом. Тип в коричневой кожанке поразмышлял о бренности мировых новостей, а потом вспомнил, что какие-то фермеры, как он слышал, под Липецком ангела откопали. Первую борозду прокладывали и случайно напоролись. Российский Лидер воспринял информацию с невозмутимым видом, сказав, мол, чего только в России не найдут. Сосед махнул водки из пластикового стакана и выдал еще несколько подробностей.
– Вроде как ангела чаем напоили и стали расспрашивать, откуда такой взялся, почему в черноземе сидит? Оказалось, он Россию оберегать был поставлен. Но работа вышла тяжелой, он и сорвался. Любой труд хоть какой-то благодарности требует, а у великороссов к небесам одни претензии. Как сверху ни прикрывай нас божественным одеялом, хоть в два слоя, все равно рожу кривим, – философствовал сосед. – Вот и получается, что американцы своему ангелу спасибо каждый день засылают, и он пашет на них без перерыва, а наш Хранитель под землей прячется.
Он хлопнул очередную порцию водки, поморщился и продолжил:
– Я вот, что думаю. Нашему человеку неудобно Небеса за материальные блага благодарить. В самом деле, Бог же не в бухгалтерии работает. Мелочно это. Да и потом, личное обогащение для нас вещь постыдная. Разве можно доходу радоваться, пока старушка с протянутой рукой в переходе стоит? Нам всеобщее счастье подавай. Коммунизм…
Сходив к раздаче, сосед принес два пластиковых стакана с водкой и протянул один Президенту:
– Давай, будь здоров… А вообще, стыд – всеобщее счастье… Брехня это. Я тебе вот что скажу, у нас в стране многое от начальства зависит, а перед начальством выгодно прибедняться. Больше денег дадут. Вот и ноют все без перерыва.
Сказав это, сосед допил водку, попрощался и вышел из чебуречной. Глава Государства отправился в Кремль. Шел сосредоточенно, обдумывал услышанное. В приемной его уже ждал губернатор Читинской области.
– Поздно ты, Дмитрий Юрьевич, – сказал ему Президент, – на ночь глядя пожаловал. Ладно, заходи. Как дела в регионе?
– Владимир Владимирович, ЖКХ развалено. Дороги разбиты. Заводы встали.
– Денег пришел просить? – спросил Президент.
– Как вы догадались? – удивился чиновник.
– А иди в жопу! – неожиданно крикнул Российский Лидер. Ошалевший от такого поворота губернатор выбежал за дверь. Уняв волнение, Глава Государства сел за рабочее место. Его взгляд скользнул по газете, лежавшей на столе. На первой полосе была фотография бабушки в подземном переходе. Она пыталась продать связку сушеных грибов. По его нутру пошла мелкая рябь. Сила этой ряби росла в геометрической прогрессии и вскоре заполнила все существо Национального Лидера. Он поднял трубку служебного телефонного аппарата и крикнул своему помощнику:
– Саш, сейчас от меня Дмитрий Юрьевич вышел. Дай ему все, что он хочет.
– Владимир Владимирович, он пятьдесят миллиардов просит! – возмутился помощник.
– Все отдай, – твердо ответил Президент. Рябь внутри утихла, и душа Владимира Владимировича вернулось к умиротворению. «Ангел там у них пашет без передыха… Ну а я здесь как раб на галерах», – недовольно подумал он и снова взял трубку.
– Саш, и вот еще. Позвони директору ФСБ, скажи, пусть найдет десять офицеров молодых …э-э-э, как бы с ангельской внешностью и привычных к холоду. Закажи в ателье крыльев белых десять пар и договорись с театральной студией, чтобы группу эту по методу Станиславского обучили правильным манерам. Легенду для них я завтра пришлю. Пусть будут готовы к дальним командировкам.
– Хорошо, Владимир Владимирович, вы бы спать ложились, поздно уже.
– Спасибо, Саш, так и сделаю.
Он не обманул помощника. Потушил лампу и лег спать. Завтра предстоял серьезный разговор с главами депрессивных регионов.
Теплый прием
В Академии ФСБ шла защита дипломов. Здание на Мичуринском проспекте кишело курсантами. Все очень волновались и держали пальцы крестиком. Хома Брут ждал, пока выйдет из аудитории его друг Саид Бельдыев. Очередь Хомы была следующей. Его диплом назывался «Экзистенциальные ценности народов Евразийского Союза» и был основан на материале экспедиций в глухие сибирские и среднеазиатские поселения, на изучении быта простых людей.
Вскоре Саид вышел из аудитории.
– Ну как? – спросил Хома. Саид выглядел обессиленным.
– Еле вытянул, – ответил он, – валят.
Хома поник и опасливо вошел в аудиторию. В зале он увидел своего научного руководителя, оппонента и членов комиссии из преподавательского состава. Лица их были усталые и суровые. Научный руководитель сухо представил курсанта, сказал пару дежурных слов о дипломной работе и дал слово оппоненту.
