ответила, а во‐вторых, достаточно и первого.
… Через некоторое время я все же выпил чай с сахаром, пытаясь обмануть все сильнее сосущий изнутри голод. Видимо, нужно было выпить еще чашку, но я не успел претворить свое решение, потому что зазвонил телефон. Городской. Не ожидая от этого звонка ничего хорошего, я все же снял трубку.
– Валентин, привет, это Миша. Ты звонил мне?
Я так обрадовался, что забыл поздороваться.
– Миша, Миша! Ты мне так нужен! – Я даже не заметил, что почти кричу в трубку.
– Тише, друг, ты чего так разорался? «Хонду», что ли, угнали?
Я уже хотел сказать да, но вдруг представил себе последствия. Вот Кэт останавливают на посту, потом ставят рак… э-э, как это, раздвинув ноги, и какой-то мужик в форме начинает ее откровенно лапать! От такой мерзкой картины меня чуть снова не стошнило.
– Алле, алле, Валя, ты где?
– Да здесь я. Понимаешь, мне нужно знать, где сейчас мой мотоцикл, но ничего предпринимать и задерживать никого не надо. Можно так?
– Отчего же нельзя, можно и так. – Миша громко рассмеялся прямо в трубку. Чувствовалось, что он навеселе.
– И как это будет выглядеть?
– Ну, найдут его, повесят блокиратор и сообщат. А если хочешь, можно на штрафстоянку отгрузить!
Я отчего-то не склонен был доверять Мишиному восторженному тону и поэтому спросил его:
– Ты уверен, что найдут?
– Если он еще в Москве – непременно! – Все-таки Миша был пьян, отчего и вся бравада.
– Я могу сказать, где стоит глянуть в первую очередь, – и назвал ему парочку известных в Москве клубов, где собирались разные, по-своему интересные люди.
– Да ладно, – усомнился Миша.
– У нее много знакомых, – ответил я, имея в виду Кэт.
Миша немного подумал, и, когда заговорил вновь, показалось, что он не так уж и пьян.
– Хорошо. Есть у меня пара ребят молодых, попрошу, сгоняют, посмотрят. Я оставлю им твой номер, лады?
– Отлично. – Я обрадовался так, словно мотоцикл уже стоял в моем гараже.
– Только ты, это, – Миша замялся, – ребят не забудь отблагодарить.
Я застыл с раскрытым ртом. Хорошо, что меня никто не видел.
– Алле, Валентин, ты пропадаешь…
– Я здесь. Конечно, не обижу, но пусть они ничего не предпринимают. Просто узнают где и все. Не надо блокираторов, и на стоянку тоже не стоит, ладно?
– Без проблем. – Миша легко согласился. Он вообще мировой парень, этот Миша, хоть и гаишник. Иди вот, потом скажи, что все автоинспекторы козлы. Это кому как.
– Спасибо тебе, Миш. – Я помолчал, не зная что добавить, но он опередил меня.
– Кстати, а почему по твоему номеру отвечает какая-то девушка?
«Потому что меня кинули и на телефон», – подумал я, но вслух произнес:
– Одолжил подруге.
– Понятно. То-то она как сумасшедшая заорала, что тебя никогда не будет по этому номеру.
Я вздохнул. Надо было как-то объяснить ему, что случилось, но постараться при этом не терять собственного достоинства. Не получилось…
– И мотоцикл в возмещение ущерба?! – Миша был поражен моим коротким рассказом и не скрывал этого. – Так тем более давай сразу в розыск ее, как воровку и угонщицу! Ты ее фамилию знаешь?
– Нет. – Я был растерян. Оказывается, я три месяца встречался с человеком, не зная даже фамилии. Или все-таки она говорила, но за каскадом звездных имен я просто забыл ее? Вполне возможно, иногда я бываю ужасно рассеян.
– Ну-у, брат, ты даешь! – протянул мой собеседник.
– Забыл я, понимаешь? Она как-то сказала, но я забыл.
– А адрес у нее домашний есть?
– Есть. Питерский. Но я не помню. Она здесь у тетки жила, пока ко мне не переехала.
Миша снова помолчал, но думаю, что дело было не в великом режиссере прошлых лет.
– Ладно, ничего страшного. Мотоцикл работает, значит, должен ездить. А раз так, то рано или поздно ее найдут. А если она еще в городе, то уже не уедет. Это я тебе обещаю.
Я еще раз поблагодарил его и, сославшись на плохое настроение, попрощался с ним. Настроение и в самом деле было хуже некуда. С одной стороны, очень хотелось, чтобы ее наказали, а с другой – мне претила сама мысль о том, что Кэт арестуют, посадят в вонючий обезьянник вместе с наркоманами и проститутками, и я решил перезвонить ему, чтобы он не давал команду на перехват, а попросил тех молодых, о которых говорил. Я машинально набрал его номер на смартфоне и тут же отключил его. Неизвестно, для чего полковник оставил этот телефон. Но в любом случае, если я не ошибся и он был предназначен для меня, не стоило по нему решать свои мелкие проблемы. Мысли вновь переключились на полковника.
Это был ребус, у которого слишком мало исходных данных, но зато много неизвестных. Если изложить их по порядку, то это выглядело бы так:
1. Кто убил полковника?
2. За что?
3. Где и что открывает этот ключ?
4. Что недоговорил полковник?
И, наконец, последний, самый главный вопрос:
5. Почему я?!
Хотя его можно не включать в ребус. На него есть ответ, который при всей своей абсурдности мог претендовать на «стопроцентный». Но об этом позже.
Мне безумно захотелось покурить. В принципе, я испытывал это желание с самого утра, но волею обстоятельств был вынужден соблюдать табачную диету. Я в очередной раз подумал про Кэт, про то, как подло было лишить меня телефона, в котором записаны все действующие номера знакомых. На память знал всего один, но по нему можно было звонить в крайнем случае, а ждать, что кто-то вспомнит мой домашний и позвонит в такое время, было нелепо.
Звонок опроверг логичные рассуждения, когда я решил еще раз пройтись по карманам. Отвечать не хотелось – этот звук еще ни разу не принес хороших вестей, одни только неприятности. Даже разговор с Мишей нанес удар по моему самолюбию, заставив задуматься над некоторыми аспектами жизни. Поэтому я и стоял над аппаратом, считая звонки. После шестого снял трубку.
– Алло?
– Валя! Привет! – Радостный голос в трубке не соответствовал ситуации. Знакомый такой голос, но не соответствовал.
– Кто это? – Я старался говорить короче.
– Это я, Лелик!
Конечно, это был не Лелик. Звонившего звали Герман Вайс. Или Гера. Только он мог дурачиться, изображая разных людей по телефону. Еще он считал себя поэтом телефонного жанра. Глупо, но мы с ним почти друзья. В любом случае в последний раз мы дрались в классе, наверное, седьмом, а потом он с матерью уехал в Ленинград. Но несколько лет назад вдруг написал мне письмо, да не электронное, а самое что ни есть бумажное, и я ответил. Мы стали переписываться. Не часто, но иногда и созванивались. И такая телефонно-письменная дружба сохранялась вот уже лет пять, если не больше. Иногда Гера приезжал в Москву, и мы встречались, отмечая где-нибудь это событие, но такое случалось нечасто. Гера работал в Голландии, какой-то бизнес, связанный не то с почвой, не то с растениями, и в Москву приезжал крайне редко.
– Гера, привет!
– Узнал? Ну да, теперь меня все узнают.
Я не понял.
– Ты что, запел?
– Запил, – ответ прозвучал как-то угрюмо, а это уже не вязалось с его обликом.
– Что-то случилось, Гер?
– Да так, ничего особенного. Жена ушла.
– Ты что?! Вот здорово! И моя, хоть и не жена, ушла! Ушла и телефон
