class="p1">Голос Аддамс звучит немного хрипло после сна, но в нём уже отчетливо угадываются привычные стальные интонации. Ксавье усмехается и, напрочь игнорируя все инстинкты самосохранения, притягивает её к себе. Уэнсдэй недовольно возится в кольце его рук, пытается освободиться, но явно без особого энтузиазма — иначе он бы давно валялся в нокауте.
— Ты меня задушишь… — ворчит Аддамс, но тут же оставляет лёгкий, почти целомудренный поцелуй на его щеке. Она до сих пор соткана из множества противоречий. — Лучше бы кофе принёс.
— Кофе на голодный желудок вреден, — уже в тысячный раз повторяет Ксавье.
Он уже не первый год пытается приучить её завтракать по-человечески, но все упорные старания разбиваются об ответное невероятное упрямство. Сила действия равна силе противодействия. Кажется, так их учили на физике в академии. Впрочем, Ксавье мало что помнит из школьной программы последних двух лет — ведь в это время он всегда был слишком занят разглядыванием странной новенькой.
— Ты раздражаешь, как заевшая пластинка, — Уэнсдэй решительно выворачивается из объятий и садится на постели спиной к нему, подобрав ноги под себя.
— Я тоже тебя люблю, — усмехается Ксавье, невесомо проводя пальцами по её выступающим хрупким позвонкам.
Он не видит её лица, но точно знает, что в этот момент Аддамс закатывает глаза.
И что с вишнёвых губ срывается беззвучное: «Я тоже».
Мерную утреннюю идиллию нарушает настойчивый стук в дверь.
Уэнсдэй машинально выпрямляет спину, словно в позвоночник разом вставляется металлический стержень, и уже через секунду от её сонной расслабленности не остаётся и следа.
— Кто там? — недовольно бросает она.
— Кошмарного вам утра, мои дорогие, — слышится певучий голос Мортиши по ту сторону двери. — Пора вставать. У нас ужасно много дел.
— Я передумала… — Уэнсдэй откидывается на подушки и едва заметно морщит нос. — Мне не нужен кофе. Принеси мне бурбон, и тогда я, возможно, переживу этот день.
Ксавье не решается возразить, что алкоголь в половине девятого утра ещё вреднее убойной дозы эспрессо. Он полностью солидарен с ней в этом вопросе. Вопреки настойчивым увещеваниям дочери о том, что она не желает видеть на банкете больше десяти человек, мистер и миссис Аддамс разослали целую кучу приглашений.
Похоже, тотальное упрямство и неумение искать компромиссы у них было фамильной чертой.
«Спешим с прискорбием сообщить, что 13 июля сего года в нашем поместье состоится торжественное бракосочетание…» — и далее по тексту.
Снабдив пригласительные открытки необходимым декором в виде капель свиной крови и узором в форме паутины, родители Уэнсдэй вручили внушительную кипу конвертов оторопевшему почтальону.
Наблюдавший за этим Ксавье предположил, что бедолагу хватит удар. Однако нервы почтальона оказались на удивление крепкими, и приглашения дошли до своих адресатов — ещё со вчерашнего вечера мрачный особняк наполнился многочисленными гостями.
Раздраженно бурча себе под нос, Уэнсдэй поднимается на ноги и решительно стаскивает с него одеяло.
— Советую тебе уйти, пока не ворвалась мама, и здесь не воцарился последний круг Ада… — в её голосе почти слышится сочувствие, и Ксавье покорно поднимается с кровати.
— Встретимся у алтаря… — с улыбкой шепчет он, быстро целуя Аддамс в макушку. — Кстати, на этом моменте ты должна ответить, что будешь в белом.{?}[Отсылка на диалог Эдварда и Беллы перед свадьбой в книге «Рассвет» Стефани Майер.]
— Нет. Вероятно, я буду расчленять кого-нибудь из своих родственничков. Или твоих.
Конечно же, Уэнсдэй не поняла отсылки — ведь ту самую книгу Стефани Майер она подложила под ножку антикварного письменного стола, когда он начал шататься.
Беззлобно усмехнувшись, Ксавье покидает комнату, столкнувшись на пороге с сияющей Мортишей.
Следующие пару часов проходят относительно спокойно — быстро переодевшись в торжественный чёрный костюм и собрав волосы в низкий пучок на затылке, Ксавье шатается туда-сюда по просторному нарядному холлу. Если не знать наверняка, что зал украшен к свадьбе, можно решить, что здесь проходят поминки.
Или вечеринка в честь Хэллоуина.
С залитых воском канделябров свисает паутина, красная ковровая дорожка заменена бархатно-чёрной, а в многочисленных вазах стоят букеты роз — определить их цвет не удаётся ввиду отсутствия бутонов.
Впрочем, Ксавье ничуть не удивлен — чего ещё можно было ожидать, доверив дизайн торжества родителям Уэнсдэй?
Остаётся надеяться, что никто из родственников с его стороны не склонен к инфарктам.
— Mi hijo…{?}[Мой мальчик (исп.)] — к нему подходит Гомес, по-отечески хлопнув по спине. — Какой великолепный день. Моя маленькая гадючка стала совсем взрослой…
Мистер Аддамс сентиментально вздыхает, утирая одинокую скупую слезу рукавом пиджака. Ксавье поспешно достаёт из нагрудного кармана аккуратно сложенный платок и протягивает ему.
— Подумать только, ещё вчера я держал её на руках, а сегодня поведу к алтарю… — отец Уэнсдэй качает головой с таким выражением, словно ему до сих пор трудно осознать происходящее. — Но я жутко рад, что именно ты станешь членом нашей семьи. Сынок шерифа совершенно никуда не годился.
— Да… Спасибо, — Ксавье ощущает небольшую неловкость, не зная, можно ли воспринимать эти слова как комплимент.
Наверное, всё-таки можно — за восемь лет отношений с Уэнсдэй он провел больше времени с её родителями, нежели за всю жизнь с собственным отцом. Здесь его всегда принимали с поразительным радушием, резко констрастирующим с суровой холодностью Винсента.
— Вот бы и Пагсли наконец остепенился… — вздыхает Гомес, глядя на то, как младший сын нашептывает что-то на ухо хихикающей смазливой служанке.
— Ему всего двадцать один, успеет ещё, — Ксавье неопределённо пожимает плечами, стараясь поддержать диалог.
— В его годы у меня уже была жена. А в твои — ещё и двое детей, — возражает Аддамс-старший. — Кстати, когда вы с Уэнсди планируете порадовать нас внуками?
К счастью, в этот момент на верхней ступеньке лестницы появляется Мортиша, и необходимость отвечать на неудобный вопрос отпадает сама собой.
Мать Уэнсдэй, облачённая в особенно изысканное платье из чёрного бархата, мгновенно привлекает к себе внимание — почти все присутствующие оборачиваются с одинаковым выражением немого восхищения.
— Дорогие гости… — на темно-бордовых губах расцветает загадочная улыбка. — Церемония начнётся через считанные минуты. Прошу вас занять свои места. Оркестр.
Несколько музыкантов, стоящих сбоку от лестницы, быстро рассаживаются в установленном порядке, и дирижер заносит палочку. Мортиша пальцем подзывает мужа, и Гомес спешит подняться на второй этаж вслед за супругой.
Сделав глубокий вдох, чтобы унять неуклонно нарастающее сердцебиение, Ксавье подходит к импровизированной арке, увитой чёрными георгинами.
Трепетное волнение в душе никак не утихает, неизбежно вызывая лихорадочную дрожь в коленях и ощущение колючего комка в горле. Пытаясь отвлечься, Торп обводит внимательным взглядом мрачный зал — гости послушно разделились на две части, заняв многочисленные стулья, украшенные пышными тёмными бантами.
Почти все
