Царство Польское. Усадьба пана Пшеновского.
26 июня. 20 часов 35 минут.
«Блин, снова переодеваться? Как я к часовому возле Алиных дверей подойду? Или нет. Беру еще одну подушку, ТТ наготове — и, как ниндзя, выскальзываю в коридор. Тут недалеко», — раздумывал я, из-за угла подглядывая за часовым.
Выскакиваю из-за поворота. Охранник, полицай в сером, столбенеет в трех шагах от меня. Была мысль стрелять через подушку сразу и взять ключи со жмура — или, если не удастся найти и шум поднимется, то тупо пулю в замок, и дальше вместе с Алей ищем профессора, валя насмерть всех встречных. Но у охранника был такой напуганный вид, что я передумал. Не оттого, что его пожалел — а просто так мне показалось быстрее.
— Дверь открой! — говорю ему. — Только молча. Пискнешь, убью!
Охранник поворачивается. Не учили полицаев в этом времени рукопашке, а ружье у стенки стоит, и хрен с ним в коридоре развернешься, даже если схватишь каким-то чудом.
Полицай открывает дверь. Дальше — это видеть надо было; чтобы рассказать, больше времени уйдет! Дверь открывается внутрь. Охранник делает шаг и исчезает. Мне показалось, что он нырнул рыбкой вбок — сначала согнулся, а затем весь вниз!
Я открываю рот. И тут из-за двери вылетает разъяренная фурия, в которой успеваю узнать Алю!
Слава богу, она меня узнала тоже. Вернее, не меня, а наш камуфляж в полутемном коридоре. Вот был бы номер, если б я переоделся в полицая, как хотел?! Получил бы, как тот страж — сначала по… в общем, ниже пояса, а затем, согнувшись от боли, почти одновременно ладонями по ушам (а это ОЧЕНЬ больно!), и сразу голову в захват и лицом об колено, и все это меньше чем за секунду, я лишь рот открыть успел. И в лучшем случае, если б она не стала второе и третье доводить, шипел бы я, прыгая на пятках, да бормотал:
— Догадывался, что ты меня ударишь, но не думал, что так сильно!
А она крутилась бы вокруг:
— Прости, милый, я думала, что это один из местных полицейских!
— А если бы я убрал полицая, как хотел, и открыл бы сам? — спросил я ее после.
— Милый, ну я не дура, услышала бы выстрел! — Аля надула губки, совсем как обычная девушка, а не машина-убийца. — Или, если бы ты сделал это бесшумно, увидела бы твою форму, как ты вошел.
— А если бы я переоделся?
— Ой! Ну тогда уж… прости…
И она трогательно шмыгнула носиком.
— Ладно, пошли профессора освобождать — и уходим отсюда, — говорю я.
Укусили, порезали, в воде искупали, так теперь еще и без яиц могли оставить, доколе, я спрашиваю, доколе это будет продолжаться?
Аля, горевшая желанием искупить вину, шла впереди, держа наготове ТТ. Возле комнаты, где находился профессор, она стремительно метнулась вперед. Через секунду раздался хрип. Я посмотрел на охранника и невольно потер шею. Тому полицаю, из ее комнаты, она нос буквально в мозг вогнала, этому шейные позвонки свернула, как гусю.
— Ну что ты, милый, с тобой я так никогда… — как будто прочитала она мои мысли.
— Позже поверю. Давай профессора выпускай, — пробормотал я, осматривая коридор и прикрывая Алю. Однако все было в порядке, в комнате действительно находился наш профессор, и он беспробудно дрых, лежа на большой кровати.
— Вот ведь гад, буди его — и пойдем, — велел я, заглядывая в комнату.
В усадьбе еще оставался противник. Арифметика — было-убыло, итого восемь драгун и двое полицаев. Вторым не повезло — они караулили под окнами и попались разозленной Але. Что ж, крапивное семя, вы умерли быстро и легко. С солдатами было сложнее, потому что, как выяснилось, они расположились на сеновале, по соседству с конюшней. Аля кровожадно предложила подпереть дверь вон тем бревном и поджечь сено — а кто полезет наружу, пристрелить. Но я воспротивился. Это все же были не немцы сорок первого, а наши, русские солдаты, не виноватые ни в чем. К тому же пламя будет издали заметно, соседи примчатся, крестьяне, всех валить? Подозреваю, что второй аргумент показался Але более весомым. Так что мы всего лишь устроили служивым построение (Во дураки! Не выставили часового! И это после того как неизвестный злоумышленник вчера положил одиннадцать из них, больше половины!) и загнали всех в погреб, подперев единственную дверь тем самым бревном (героизм решили проявить лишь двое. Один получил пулю в колено, жить будет, ногу лишь отрежут, зато комиссуют, не надо двадцать пять лет дембеля ждать, а вот второму досталось в живот, ну не повезло мужику, но нефиг было за ружье хвататься, сам виноват). Затем мы обошли усадьбу, собирая трофеи.
Пешком я топать не собирался, о чем сразу же заявил обоим компаньонам. Поэтому мы заставили кучера подготовить к выезду небольшое ландо, оно спокойно вмещало четверых человек. Нагрузив его продовольствием, которое взяли на кухне, и одеждой хозяев, мы заперли всю прислугу в одном из флигелей, уселись в повозку и направились к выезду из усадьбы.
— Где будем искать Андрея? — спросил я, морщась от скачков по кочкам.
— Он не маленький мальчик и сам нас найдет, — ответила Аля, прижимаясь ко мне.
Профессор, управлявший ландо, близоруко щурясь, сказал:
— Там на дороге кто-то стоит.
Велев профессору остановить повозку, достал бинокль.
— Андрей. Точно он. Гони, подберем его!
Подъехав к устало стоящему Андрею, мы спросили его хором:
— Ну как ты?
— Лучше не бывает, — ответил он и, поправив ремень автомата, поинтересовался: — У вас для меня место найдется?
Место нашлось — напротив нас. Профессор взмахнул вожжами — а мы с Алей стали расспрашивать Андрея. Судя по его виду, ему пришлось немало побегать.
Рассказ его подтвердил то, что я слышал от полицая. Сначала он двинул в морду полицейскому чиновнику, тот умотал, а утром следующего дня вернулся с солдатами.
— Вы представляете, эти ненормальные на меня с шашками поперли, — рассказывал он едва не со смехом.
— А ты? — спросил я с любопытством.
— А я очередь на полмагазина и… клин, пришлось пистолетом работать, но проредил я их знатно… — продолжал рассказывать Андрей. — Магазин расстрелял, чуть не зажали, ноги пришлось делать в лес!
В лесу он осмотрел автомат — оказалось, патрон переклинило — разобрал, выбил, заново переснарядил и стал уходить дальше в лес, как только услышал лай собак. Почти сутки водил преследователей за нос, пока они не скисли. Два часа назад он вернулся к усадьбе и стал вести наблюдение. Понял, что в ней идет какая-то кутерьма, затем увидел нас и решил просто ждать на единственной большой дороге, ведущей из имения — легко можно было понять, что мы поедем именно по ней.
Остановившись, мы переоделись в трофейную одежду. Дворянская — что ж, будем играть благородных! Одной лишь Але досталось выходное платье горничной — милое, но явно мещанского вида. Ну не крестьянка, и то хорошо.
Однако вот влипли! Сколько помню историю, Царство Польское, провинция Российской империи, вовсе не было тихим захолустьем! Бунт тысяча восемьсот тридцатого, бунт в шестьдесят третьем, когда русских резали поголовно, «хай живе Речь Посполита от можа до можа!» То есть хватало недовольного элемента, да еще и граница рядом, Пруссия на севере, Австрия на юге, а там недавно лишь революция отгремела. Причем у австрияков вообще настоящая гражданская война, русскими штыками прекращенная, за что фельдмаршал Паскевич, кажется, четвертого Георгия получил — год сорок восьмой… или сорок девятый, угли еще тлеют! И в России революционеры уже есть, в Петербурге кружок петрашевцев накрыли, Герцен из Англии в «Колокол» трезвонит, и везут его тайком в Россию, совсем как Ильич «Искру» через полвека — а жандармы, естественно, активно ловят. То есть конкретно здесь, в Польше, войск и жандармерии, как блох на барбоске. В то ж время не война, двадцать или сколько там мы накрошили трупаков — это СОБЫТИЕ! А значит, как только дойдет информация, встанет вся эта военно-полицейская машина на уши и искать будет со всем рвением! Мы же по сути злодейски убили и ограбили хозяина имения, да еще главполицая Варшавы — ой, мама, это какая ж статья? Боюсь, каторгой не отделаемся, если поймают — повесят, как декабристов.
— Сворачивать надо, — сказал профессор, — погоню возможную со следа сбить.
Мне захотелось выматериться. Невзирая на присутствие Али.
— Какую нах… погоню?! До Варшавы двадцать верст, ну километров по-нашему! Пока те освободятся, пока сообщат кому надо — это несколько часов, а телефона и радио ведь нет! Раньше мы уже в Варшаве будем, город большой, спрятаться легче — а начнем здесь плутать, вот точно дождемся, драгуны прискачут, все тут перекроют и прочешут, что тогда? Ладно, хоть немного, но я знаю это время. Попалась книжка на дежурстве, прочел со скуки. Хотя, честно говоря, зацепила она, заинтересовала. Железных дорог тут, кстати, не было. Ну да, учи матчасть, знай историю — первая в России «чугунка» это год тысяча восемьсот… э-э-э… пятидесятый? Или сороковой? Точную дату не помню. Петербург — Царское Село. Затем, как раз в этом, тысяча восемьсот пятьдесят первом, открылась дорога Питер — Москва. И других дорог на тот момент в Российской империи не существовало!.. Смотри-ка. А я думал, забыл.
