Последние слова относились, конечно же, ко мне, но я решительно не понимала, чем они вызваны.
- Да ещё вздумали петь эту глупую песню! – графиня схватила нас с Винни за руки и встряхнула. – Вы понимаете, что оскорбили герцога?!
- Оскорбили? – я с трудом сдержалась, чтобы не стряхнуть её руку, а Винни просто потеряла дар речи и только испуганно хлопала глазами. – Не болтайте ерунды, леди, - сказала я точно так же, как графиня – сквозь зубы. – Мы всего лишь спели песню. Да, она не для аристократического общества, но ничего оскорбительного в ней нет…
- Есть! – графиня была уже вся пунцовая от злости. – Потому что эта песня – про герцога де Морвиля!
Мы с Винни переглянулись, таращась друг на друга с одинаковым изумлением. Я первая пришла в себя и попробовала мыслить рационально, как любил советовать мой дядюшка-опекун.
- Не говорите глупостей, - сказала я, вернув леди Кармайкл её словечко. – Это старинная песня. При чём тут герцог? Ему не сто лет.
- Можно подумать, он – юноша на выданье, - огрызнулась она, и мысленно я ей поаплодировала – вернуть обидное словечко графиня тоже была не промах. – Эта песня – она о его матери, леди Беатрис Ратленд. Она была фрейлиной королевы Гизеллы и пыталась соблазнить покойного короля. Но король хранил верность жене, и тогда леди Беатрис пошла в храм лунной богини – в тот, чьи развалины на холме, и пообещала принести в жертву своего первенца, если богиня подарит ей любовь короля. После этого король обратил внимание на леди Беатрис, у них была связь, и родился ребёнок. И сразу было понятно, что ребёнок проклят!
- Почему? – спросила я, слушая эту историю, как детскую сказку – с удивлением, недоверием, но и с интересом.
- А вы не заметили, леди Сесилия? – язвительно поинтересовалась графиня. – У него белые волосы.
- Я думала, он седой, - пожала я плечами. - Некоторые мужчины седеют рано.
- Он такой от рождения, - сказала леди Кармайкл как отрезала. – Мать сразу отослала его от двора, а сама продолжала грешить с королём. Но ей пришлось поплатиться за свои грехи, - она многозначительно посмотрела на меня, будто я тоже собиралась бежать в храм лунной богини и грешить с королём. – Инквизиция осудила её за колдовство. В наказание леди Беатрис окунули в чан с нечистотами и в таком виде прогнали по городу, босиком и со свечой в руке. Грешница покаялась и умерла в монастыре.
Мы с Винни снова переглянулись.
- Неожиданно, - сказала я. – Дядя никогда не рассказывал мне ничего подобного.
- Не все знают эту ужасную историю, - заявила леди Кармайкл. – И вам советую держать язык за зубами и держаться от герцога подальше. Покойный король не признал его, но его величество Эдвард проявил великодушие и принял герцога де Морвиля, как родного брата. Дал ему фамилию и титул. Но проклятье никуда не делось, так что не подходите к герцогу и даже не смотрите, и не дышите в его сторону. А теперь идёмте. Королева Гизелла приготовила для всех сюрприз, вам надо быть в зале.
- Что ты думаешь об этой истории? – шепнула я Винни, когда мы вернулись в зал, где как раз заканчивалось какое-то очередное представление с песенками и танцами пастушек и жнецов – осень, всё-таки. – Про герцога де Морвиля?
- Не знаю… - неуверенно произнесла моя подруга. – Мама ведь сказала…
- Сказать-то сказала, - я понизила голос, чтобы графиня нас не услышала, - но сколько в этом рассказе правды? Леди Беатрис, значит, грешница, а король – жертва?
- Потише, Ли! – Винни испуганно оглянулась по сторонам. – О таких вещах нельзя говорить! Тем более – в королевском дворце! Конечно, король – жертва, его же околдовали…
- Хм… - только и произнесла я, потому что в этот момент как раз увидела герцога де Морвиля.
Он стоял рядом с королём, и они о чём-то разговаривали. У короля было бледное и заострившееся лицо, и он держался за руку герцога, как утопающий хватается за брошенную верёвку. Герцог был на голову выше короля, гораздо стройнее и гораздо шире в плечах. Вот он поддержал короля под локоть, оглянулся – и всё это чёткими, красивыми движениями, будто танцор, исполняющий на сцене. Вообще, этот проклятый отпрыск грешной фрейлины выглядел на редкость впечатляюще. Картину не портили даже белые волосы, и я сейчас недоумевала, как сначала могла принять его за пожилого человека – да это же эльф какой-то, а не мужчина. Эльф Лунный Свет – как в сказках. И сама его жизнь больше напоминает сказку. Если леди Кармайкл не соврала. А она может наплести ерунды, с неё станется.
Пока я разглядывала короля и его брата, её величество королева Алария поднялась, потряхивая посохом и рассыпая колосья, и объявила:
- Прекрасные и благородные дамы! Да-да, я обращаюсь к дамам, а не к господам! – она засмеялась, показав прелестные ямочки на щеках. – На моей родине есть прекрасный бальный обычай – один танец дарят женщинам, и они могут выбрать кавалера себе по сердцу. Пусть каждая из нас возьмёт вот эту веточку, - королеве поднесли корзинку, полную веточек серебристого плюща, которые крепились к булавкам, - и прикрепит на камзол кавалеру. Это будет приглашением на танец, и кавалер не имеет права отказаться! Смотрите, я подам вам пример! – она сунула посох и сноп колосьев в руки стоявшей возле неё фрейлине, схватила веточку плюща и подбежала к королю, прикрепив булавку ему на отворот камзола.
Король улыбнулся немного вымучено, но поклонился и повёл королеву танцевать.
- Скорее, - услышала я шёпот леди Кармайкл, которая подталкивала Винни в спину, - бери ветку и беги к виконту! Быстро!
Винни послушно отправилась к фрейлине, державшей корзинку, затерявшись в толпе девиц и благородных дам, которые очень живо бросились поддерживать королеву. В самом деле, пригласить самой, а не дожидаться, пока тебя пригласят – это так ново, так оригинально! И кавалер не может отказаться!.. Какой шанс потанцевать с тем, кто тебе всех милее…
Рядом, будто совершенно случайно, замаячил Гриф, а чуть дальше я заметила господина виконта, которому пришлось спасаться бегством, потому что почти десяток девиц ринулись к нему с веточками плюща в руках. Но я заметила и ещё кое что – герцог де Морвиль отошёл к столу, сделав вид, что хочет взять бокал с вином.
Пока в зале царила весёлая суматоха, и дамы отважно сражались за кавалеров, к герцогу не подошла ни одна. И выглядел он в своём чёрном камзоле, без маски, как-то странно… Словно был здесь лишним… Если леди Кармайкл сказала хотя бы четверть правды о нём, вряд ли вдовствующая королева была рада видеть сына соперницы при дворе. Ну и незаконнорожденный – это клеймо на всю жизнь. Такое не исправить даже заслугами перед страной и королём…
- Веточку, госпожа Лайон? – фрейлина королевы, улыбаясь, протягивала мне почти опустевшую корзину. – Неужели вы никого не пригласите?
- Конечно же, приглашу. Спасибо, - я выхватила из корзины веточку плюща.
Серебристо-серая, со светлой каймой по краям резных листьев, она казалась подёрнутой первой осенней изморозью.
Расстегнув булавку, к которой крепился плющ, я прошла мимо Грифа, мимо Корсара и Восточного султана, и подошла к герцогу. Он по-прежнему стоял возле стола, повернувшись к залу спиной, и я вдруг подумала, что волосы у брата такие же серебристые, как плющ на булавке.
- Разрешите пригласить вас, милорд? – спросила я, и герцог резко обернулся.
Сначала наши взгляды не встретились, потому что оказалось, что я едва достаю макушкой до плеча господину де Морвилю, и ему пришлось опустить глаза, прежде чем увидеть меня.
- Королева объявила, что дамы могут приглашать кавалеров, - я улыбнулась и прикрепила булавку с плющом на чёрный камзол герцога - слева, возле сердца, и закончила, очень довольная своим выбором: – Имейте в виду, кавалер не имеет права отказаться.
Он помедлил, а потом протянул мне руку. Я кокетливо вложила пальцы в его ладонь, отметив, что перчатки герцога были слишком плотные для бала. Такие перчатки хороши для охоты – из толстой кожи грубой выделки. Вот у меня – лайковые перчатки. Тонкие, мягкие, как шёлк. И смотрятся они очень изящно, и совершенно незаметны на руке - такие перчатки даже не чувствуешь, они будто вторая кожа. А в толстых перчатках… Как можно насладиться прикосновением к руке дамы? Или как обменяться нежным пожатием?..
