Натан Ли включил фонарь на шлеме. Надежный, бережно хранимый, он принадлежал отцу.
«Соберись», — приказал он себе.
Пришлось согнуться, чтобы продвигаться по туннелю. Бригада францисканцев скрепила стены и свод подпорками и балками. Каким-то образом все это выстояло во время подземных толчков. Натана Ли мучила клаустрофобия, которую не развеивал даже светивший сзади фонарь Окса.
— Там дальше осторожней. Туннель в двенадцати метрах отсюда поворачивает вправо и обрывается вниз на девять метров.
— Вниз? Я полагал, мы на коренной породе.
— Вот-вот, все так думали. Но с помощью гидролокатора из часовни наверху обнаружили не известную доселе впадину. Никто и представить себе не мог, что древняя каменоломня уходит так глубоко. Иди вперед.
С потолка свисал крепеж. Окс не умолкал.
— Когда римляне начали строить на этом месте храм Венеры, им пришлось засыпать пустоты. Валили туда все, что было под рукой. Землю, мусор, глиняные черепки и…
Натан Ли был уже у ямы с укрепленными подпорками стенами.
— …человеческие кости, — договорил Окс.
Вдоль кромки ямы тянулся узкий бортик. Веревочная лестница опускалась в черную глубину. Окс втиснулся рядом с Натаном Ли. Фонари высветили переплетения костей, торчащих из стены внизу.
— Годы уйдут на то, чтобы сделать грамотный раскоп пещеры, — сказал Окс. — И еще годы, чтобы собрать кости в скелеты. Единственное, что им пока удалось, — вырыть вот эту разведочную шахту. Но даже по тем скудным материалам, что были обнаружены, они сумели датировать останки и определить их пол. Все мужчины. Большинство — первый век или раньше. Ну а причина их смерти вопросов не вызывает.
— Те самые ненайденные распятия… — пробормотал Натан Ли.
— Это один гигантский плотно уложенный оссуарий. По грубым подсчетам, тут десятки тысяч фрагментов костей. Здесь нашли также куски дерева, гвоздей, веревок. Даже пузырьки для слез, оставленные скорбящими. Забудьте о той скале, где свершилась казнь. Голгофа была здесь всюду: она начиналась сразу за старыми воротами и тянулась вдоль Яффской дороги, так что каждый путник мог воочию убедиться в силе гнева Рима.
Шахта, разинув пасть, словно поджидала их.
— Потрясающе… — проговорил Натан Ли. — Ведь это может полностью изменить наше понимание истории.
— Как и свитки Мертвого моря, — сказал Окс. — Сколько десятилетий Ватикан скрывал их! И только благодаря ученому-одиночке, раздобывшему фотокопии, мир о них узнал.
— Выходит, мародерство — услуга обществу?
— Такова общая тенденция.
— Но вы же уничтожите само место археологических раскопок!
— На этом основана археология. Копать — значит уничтожать. Однако все может так же погибнуть из-за повторных толчков.
— А если кто заметит?
— Никому не известно, что здесь раскоп. Как можно знать о том, чего нет?
Окс протянул Натану Ли пластиковый мешок для трупа.
— Давай по-быстрому. Наполняй.
— Но какой смысл? Кто купит кучу костей?
— А кто, по-твоему, платит за то, чтобы ты ползал под землей? Университет? А деньги откуда? Фонды? Что за фонды? Аристократия, элита. Принимайся за работу. Аристократия — движитель археологических раскопок. Частные коллекции, музеи, cognoscenti[11]. Без них артефакты просто-напросто обратятся в пыль.
Спорить больше смысла не было. Натан Ли полез по веревочной лестнице. Плетеная пенька скрипела под его весом. Никогда он не казался себе таким тяжелым. Очутившись на дне, он принялся выпускать на волю мертвых.
Было почти четыре утра, когда Натан Ли закончил. Кости дребезжали в мешке. Они отправились в обратный путь: прошли через церковь и поднялись к пирамидке из камней, которой Натан Ли отметил место, где завалило женщину.
Рука исчезла.
Он поискал вокруг. Возможно, ее отгрыз зверь или засыпало камнями. Но крови не было. Натану Ли почудилось, будто женщина просто втянула руку обратно, в свой подземный мир. От него подальше.
ЧАСТЬ 1
ГОД ПЕРВЫЙ
Четыре года спустя
1
КОЛЛЕКЦИОНЕР
Остров Корфу, Греция.
Март
Двое пожилых мужчин вошли в просторную комнату, следом — их жены. Никос подвел всех к стеклянной стене. Дом располагался на высоком утесе, окна смотрели на запад. Сверху открывался чудесный вид на опускающееся в море солнце. Хирург из Египта и его супруга, не подготовленные к такому зрелищу, невольно отступили на шаг от застекленного обрыва, на мгновение ощутив себя на краю бездны. Египтянин понял: Никос все точно рассчитал, чтобы добиться максимального эффекта. Красота, совершенная красота — именно она вела по жизни его друга. Это главное, что нужно было знать о Никосе. Его торговый флот, и импортно-экспортный картель, и банки — первопричиной всего этого были не деньги или власть, а вот этот закат.
Хирург обвел взглядом комнату. Страсти Никоса выражались в типично спартанской манере. На стене висела картина Джеффа Кунса, феерическая и непристойная. Блюдо с апельсинами — яркое пятно у окна. В углу — бесценный бронзовый щит, по слухам, времен Троянской войны. И главное — его жена. Раза в три моложе и просто неземной красоты. Потрясающие серые миндалевидные глаза. Египтянин отметил, что его собственная супруга, утонченная, грациозная дама, потрясена и, как видно, будет еще долго сплетничать по этому поводу. Никос же был человеком ничем не примечательным.
— А где же золотые посмертные маски? — продолжил разговор египтянин. — Стелы и амфоры? Торс Ахиллеса? Мечи и фрагменты боевых колесниц?
— Оружием больше не занимаюсь, — ответил хозяин тихо, с несвойственной ему скромностью. — Пусть другие убеждаются в исторической точности Гомера. Я открыл для себя более важную мифологию, претендующую на реальность.
— Вот как, более значительную, чем у Гомера? — поддразнил египтянин старого друга.
Глаза хирурга остановились на Никосе. Его плечи моряка были по-прежнему широки, он все так же давил в кулаке грецкие орехи и с удовольствием уплетал мясо. Но на покрытых шрамами руках и толстых предплечьях под серебристыми волосками виднелись коричневые пятнышки возрастной пигментации. И следы от мази из оксида алюминия после рака кожи, который зажгло воспетое им солнце. Позвоночник Никоса согнуло влево. Так мощную красивую статую убивает время.
— На какое же новое приключение ты отважился в этот раз? — поинтересовался египтянин.
Коллекционер искоса глянул на него.
— А придержать свой голод еще на часок ты в состоянии?
Египтянин переглянулся со своей женой:
— Как тебе будет угодно.
— Отлично! — Похоже, Никосу это было важно. — А дамы пока прогуляются. Медея?
Дальнейших инструкций молодой женщине не требовалось. Взяв жену египтянина под руку, Медея грациозно повела ее за дверь. Никос подошел к задней стене и сдвинул секцию панелей, поднимавшуюся от пола до потолка. За толстым стеклом оказалась скрыта комната. Египтянин улыбнулся этому показному жесту: мол, святая святых, женщинам вход воспрещен. Гость коснулся пальцами стекла — оно отозвалось холодом. Потайная комната Никоса охлаждалась кондиционером. Внутри виднелись витринные шкафы из нержавеющей стали с подсвеченными сзади стеклянными полками. Египтянин попытался рассмотреть, что лежало на полках, однако изнутри стекла витрин покрывала искрящаяся изморозь. В иной обстановке он принял бы это за камеру хранения медицинских препаратов или предметов искусства. Трудно было сказать наверняка, что именно содержалось там. Но он был уверен, что это диковинки природы или человека.
Открыв дверь, Никос ступил внутрь, коснулся выключателя, и свет залил стекло и металл комнаты.
— Входи, — пригласил он.
Комната была битком набита христианскими реликвиями. Их было не счесть. Египтянин не мог избавиться от ощущения, что его обманули. Выходит, источник нового вдохновения — вот эти безделушки? По-видимому, старый пират ударился в религию.
— Впечатляет, — наконец проговорил он.
Слово материализовалось, задержавшись перед лицом облачком пара.
— Не крути. Ты хотел сказать: «Никос, твой “дружок” совсем размяк».
— Мы с тобой старики. — Египтянин дипломатично пожал плечами. — Нам позволительно иметь богов.
На лице Никоса вновь появилась лукавая, загадочная ухмылка. Он еще не все рассказал.
— Тогда что это? — спросил египтянин, почувствовав облегчение.
Никос медленно, словно крадучись, приближался к замерзшим стеклянным полкам:
— Угадай.
Пронзительный белый свет заливал комнату — она напоминала уголок хрустального леса. Блестели стеклянные полки и их металлические каркасы. Мощи будто парили в воздухе.
