в битве — к моему вящему сожалению.
Воевода Головин, видя неравенство сил и с каждым мгновением нарастающее преимущество врага, приказал трубить отход — над рядами московской рати разом заиграли горны, и задние ряды всадников тут же развернули своих лошадей, нацелившись на переправу через Жабню… Но — слишком медленно. Располагая численным превосходством в коннице, вражеский командир ввел в бой резервную хоругвь, начавшую стремительный обход передового полка Скопина-Шуйского, отрезая его от моста. И наши казаки, а следом и дети боярские, заметившее это, просто побежали…
Побежали к заболоченному берегу Жабни, преследуемые разошедшимся врагом! Врагом, в азарте погони понадеявшимся прижать нас к реке — и вырубить всех под корень в естественной ловушке…
— Не робей братцы, прорвемся! Держитесь меня и Джока!!!
Я кричу не сколько для рейтар, сколько для самого себя, пытаясь хоть немного взбодриться… Но пока получается не очень, учитывая складывающиеся обстоятельства! Мы скачем к реке вместе со всеми — плотной группой чуть в менее, чем полусотню всадников, то есть половиной немного поредевшего эскадрона. Держимся друг друга, стараясь не отставать и не допускать рассеивания строя — благо, что лошади, получившие короткий отдых, немного восстановились…
Что удивительно — только-только проснувшийся страх, успевший сдавить все в груди, вновь отступил во время бодрой рыси. Как же хорошо! Еще по-летнему теплый августовский ветер бьет в лицо, а примятая копытами лошадей трава сливается в сплошной зеленый ковер… И вновь кровь начинает веселее бежать по жилам, а на смену неуверенности и недобрым предчувствиям приходят охотничий азарт и предвкушение скорого боя!
А в следующий миг, словно отозвавшись на перемену моего настроения, в очередной раз заиграли горны. И заслышав долгожданную команду, я чуть пришпорил Хунда, заворачивая его вправо и вырываясь вперед полусотни. Секундой спустя я вскинул руку с трофейной саблей, указывая, тем самым, направление движения рейтар.
Мы резко развернулись вправо — как, впрочем, и все левое крыло московской рати… Расходясь надвое уже перед самым болотом — точнее, заболоченным участком речного берега!
Только отскакав сотни на три шагов, я обернулся, мстительно усмехнувшись: не ожидавшие столь резкого маневра убегающих московитов (заранее начавших смещаться с центра на фланги), тушинцы с разбега влетели в болото! Причем даже успевшие осознать опасность воры, хоть и попытались свернуть в сторону, но спастись уже не смогли. Напирающая сзади масса скачущих всадников буквально вытолкнула их в топь и вязкую, сжиженную грязь…
Многие тушинцы рухнули вместе со скакунами. Другие не удержались в седлах при резкой остановке лошадей, завязших в болоте — или же врезавшихся в уже упавших коней! И также полетели под их копыта… Раздался многоголосный вой испуганных воров и отчаянное ржание жеребцов, угодивших в трясину — и вся масса лисовчиков и черкасов, наконец, замерла на месте. Подавив и буквально затолкав в болото не меньше четверти своего воинства, и образовав жуткий, шевелящийся вал из обреченных людей и животных… И ведь первыми в ловушку влетели тяжелые панцирные всадники и уцелевшие гусары, у которых вообще нет никаких шансов из-за тяжелой брони!
За это же время московские ратники успели развернуть лошадей, блестяще воплотив в жизнь придуманный Михаилом Васильевичем маневр, после чего сомкнули свои ряды позади тушинцев. А затем дети боярские подали своих скакунов вперед, к ворогу, накладывая на тетивы срезни или стрелы с ромбовидными наконечниками…
С легкой опаской я оглянулся назад — но хоругвь лисовчиков, пробившаяся было к мосту, развернулась на месте и поспешила в гетманский лагерь. Эти воры не стали дожидаться скорого истребления соратников и даже не попытались прорваться на помощь к своим!
Впрочем, они вернутся, довольно быстро вернуться — с подмогой.
Нужно действовать быстро…
— Вперед, рейтары, за мной! Подскачем на двадцать шагов — и стреляем с места, пока не кончатся заряженные пистоли!
Полусотня Джока, по-прежнему располагающаяся на левом — а теперь, видимо, уже на правом крыле передового полка — перешла на рысь, вырываясь вперед. И одновременно с тем в воздух взмыли первые сотни стрел, выпущенных детьми боярскими. На огромной скорости они устремились к болоту и завязшим в нем ворам, смертельным градом хлестнув по обреченным…
Впрочем, не все тушинцы оказались в трясине — всадники задних рядов врага избежали печальной участи угодить в болото, единственные во всем отряде сохранив боеспособность. Но — это уже не шляхтичи, не «боярская» конница и не пятигорцы в их панцирях, и даже не реестровые казаки. Воры, обычные воры, не имеющие даже «мягких доспехов» вроде тегиляев или стеганок, никакой брони или огнестрельного оружия. Сабельки да плохонькие кони — вот и все их ратное добро.
Негусто…
— Эскадрон, в линию — становись!
В нашу сторону также устремилась небольшая группа всадников, человек в сорок — не более. Чубатые, с бритыми головами и вислыми усами, в одних холщовых рубахах и шароварах, вооруженные саблями да короткими копьями — или черкасы, или голытьба, косящая под них… Наверное, все же нечто среднее. Хватает и тех, и других, и конечно, голытьбы больше — но и разбойный сброд уже немного пообтесался, получил боевой опыт. К тому же сейчас, четко понимая свое положение, воровские казаки пошли на отчаянный прорыв — а в случае неудачи они постараются забрать с собой как можно больше моих ребят…
Недооценивать их нельзя — коли дорвутся до рубки, драться будут с отчаянием обреченных!
— Цельсь…
Я вытягиваю вперед правую руку с зажатым в ней пистолем, дожидаясь, когда моему примеру последует вся полусотня. А также внимательно следя за тем, чтобы лисовчики, яростно подстегивающие коней нагайками, приблизились к нам хотя бы на три десятка шагов. Все же не панцирные всадники — так что рейтары достали бы их и на большей дистанции…
— Огонь!!!
Враг сблизился с полусотней на тридцать шагов — и я плавно потянул за спусковой крючок, на долю секунды отстав от собственной команды… Слитный залп грянул громко — и как мне показалось, с каким-то особым задором! Хотя на самом деле это всего лишь мое восторженное восприятие момента…
Услышав характерные крики и ржание раненых лошадей (увы, пороховой дым целиком закрыл мне обзор), я поспешно выхватил второй пистоль, после чего отрывисто воскликнул:
— Приготовились!!!
Команда «цельсь» сейчас неуместна — рейтары просто не видят противника. Поэтому достаточно вытянуть оружие вперед, опередив примерное направление движения скачущих к нам лисовчиков по доносящимся от всадников звукам…
— Огонь!!!
Мой крик потонул в грохоте второго залпа — и, кинув уже второй пистоль в кобуру, я перехватил трофейную саблю в правую руку, ожидая, что из заволокшего мою полусотню дыма
