В какой-то миг мир Мазепы рухнул, оказываясь воздушным замком, построенным на песке. В дальнейшем ему еще несколько раз предстояло начинать все заново, оказываясь на грани гибели. Каждый раз он мужественно держал удар судьбы и находил в себе силы, чтобы начать сначала. Но, наверно, тогда, в первый раз, в двадцать четыре года, было особенно тяжело. Неожиданно откровенно и жестко ему дали понять, что в Польше он всегда будет только «казаком-схизматиком», человеком второго сорта, без права претендовать на многое. А для казаков он был «ляхом», никому не известным и никому не нужным. Все его знания языков, европейское образование и незаурядный ум ничего не значили. И теперь, в двадцать четыре года, после долгих лет упорных занятий и трудов, надо было начинать все сначала, если его не устраивала роль середнячка, покорно сносящего все удары окружающих.
Мазепа делает непростой, но верный выбор — он остается в Украине. Он понял, что здесь он свой, «казак», хотя и неизвестный. А в Польше — он тоже «казак», и значит — чужой. На всю свою долгую жизнь он сохранит неприязненное отношение к «шляхетской республике», не сумевшей оценить его по достоинству, и будет с тайным удовольствием наблюдать начало падения Речи Посполитой.
После неудачного пребывания у Тетери, во время похода поляков на Левобережье, сообщает летопись С. Величко, Мазепа отклонился от королевской службы и остался при своем отце[28]. Тут нельзя забывать о связях Степана Мазепы с Иваном Выговским, который выходит в 1663 году из тени небытия и возглавляет старшинский заговор на Правобережной Украине, направленный против Польши. В этом заговоре принимали участие такие выдающиеся деятели Украины, как Иван Богун (он возглавлял заговор среди казаков, бывших при короле), Петр Дорошенко, Остафий Гоголь, Михаил Ханенко, митрополит Иосиф Тукальский и многие другие. Вполне вероятно, что С. Мазепа тоже не остался в стороне от этих событий, тем более что их эпицентр был в районе Белой Церкви — недалеко от родового гнезда Мазеп[29]. Заговор потерпел неудачу, Выговский и Богун были казнены, многие арестованы. В этой обстановке, в условиях начавшегося восстания на Правобережье, Мазепа и остается в Украине. К тому же в 1665 году умирает его отец. В 1666 году Дорошенко заключает союз с Турцией, направленный против поляков, в 1667 году умирает королева Мария Людовика, а в 1668 году отрекается от престола Ян Казимир. Украина уже никогда добровольно не будет с Польшей, и только на белом коне победителя вступит Мазепа в польские земли.
Делая свой выбор в пользу казаков (что вообще-то было естественным следованием семейным традициям), Мазепа ставил себя в непростую ситуацию. У него были молодость, силы и военные навыки — неплохой багаж, чтобы начинать карьеру в Войске Запорожском. Жан Балюз отмечал его «большую военную отвагу». Но силы и ловкости было явно недостаточно, чтобы добиться желаемого. С его честолюбием и амбициями такой путь был слишком долгим и уязвимым. И Мазепа принял решение, сразу менявшее его статус: примерно в 1668 году он женился на вдове Ганне Фридрикевич, старше его по возрасту, имевшей двух детей. Главным достоинством Ганны были ее родственные связи. Ее отец — Семен Половец, был знаменитым казацким старшиной, полковником белоцерковским еще при Богдане Хмельницком. В конце 60-х годов XVII века он имел звание генерального есаула, а затем и судьи у Петра Дорошенко. Первый муж Ганны (он погиб около 1665 года[30]) — Самуил Фридрикевич — был белоцерковским полковником у Тетери, а затем у Опары. Родная сестра Ганны была замужем за Дорошенко[31]. Таким образом, благодаря своей женитьбе Мазепа сразу становился близким и доверенным человеком в окружении гетмана Дорошенко. Это лишний раз доказывает, что на прошлом Мазепы не было никакого «пятна позора» в стиле россказней Пасека — можно не сомневаться, что в противном случае ему бы не позволили породниться с казацкой элитой Правобережья.
Конечно, ни о каком «бурном романе» с Фридрикевич, по крайней мере со стороны Мазепы, речи не шло. Налицо — брак по расчету. Поступок, безусловно, свидетельствующий о честолюбии нашего героя и о его страстном желании сделать карьеру. Впрочем, вряд ли в истории были политические или военные деятели, лишенные честолюбия. Но, с другой стороны, брак Мазепы доказывает, что вопреки шаблону, использующемуся в определенного рода литературе, он совершенно сознательно сделал свой «казацкий» выбор, порвав все нити, связывавшие его с Варшавой.
Следует отметить еще один момент: именно в течение этих нескольких непростых лет Мазепа превратился из вспыльчивого и заносчивого юнца, который хватался за саблю в приемной короля и решался отправиться к гетману с регалиями власти, в того Мазепу, который так и остался для историков загадкой. Скрытного, не доверяющего никому, сдержанного на эмоции и держащего за семью печатями свои мечты и планы. Только обладая огромной силой воли и необыкновенной целеустремленностью, он мог совершить это превращение, позволившее ему стать успешным дипломатом и политиком.
Весьма показательны два независимых отзыва людей, хорошо лично знавших впоследствии Мазепу. Орлик писал: «От покойного Мазепы научился я, что когда в свою очередь нужно высказать свое мнение, то нередко бывает лучше совсем промолчать». А Жан Балюз отмечал, что когда Мазепа «разговаривает, то больше любит молчать и слушать других… Он принадлежит к тем людям, что предпочитают или вообще молчать, или говорить и не сказать». И это при том, что Мазепа оставался надменным гордецом, способным на безудержную страсть, не лишенным тщеславия и не безразличным к внешним атрибутам своей власти. За нарочитым самоуничижением перед российскими временщиками скрывались блестящий ум и сознание собственного превосходства, за холодной расчетливостью карьериста — пылкий романтизм человека, верящего в свои идеалы.
Многие негативно оценивают эту двойственность Мазепы, считая его лицемером. Но разве мог другой человек вырвать Украину из хаоса Руины, находить компромиссы с противоборствующими лагерями, строить и создавать, побеждать и объединять? История отвечает однозначно: сделать это смог только Мазепа.
Его карьера у Петра Дорошенко началась в страшное для Украины время. Руина охватывает всю территорию Гетманщины — в буквальном и переносном смысле этого слова. Как яростные коршуны, дрались за украинские земли Московское государство, Речь Посполитая и Турция. По Андрусовскому договору 1667 года Левобережье осталось за Москвой, а Правобережье — за Польшей. Интересы гетманов и Украины при этом, разумеется, не учитывались. Можно тут отметить, что Речь Посполитая, выбрав путь имперской экспансии, спустя сто лет повторит судьбу разделенной Украины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
