за ум, пока ты не вляпался во что-нибудь или окончательно не превратился в пропойца.
Хью отшутился, избегая серьезного разговора.
Будучи как раз молодым и дерзким, он, как и многие его ровесники, считал, что не нуждается в советах других людей, слепо идя на поводу у своего собственного упрямства. Когда-то и сам Саймон был таким, пока не умер его отец, Сэмюэл, и не настало время принять ношу ответственности. Поэтому он надеялся, что с его другом произойдет то же самое просветление и к нему придет осознание. Остепениться — вот, что ему было нужно.
— А что насчет Кэтрин, — продолжал Саймон, — то… я вполне с ней справляюсь.
— Ты все так же продолжаешь ее игнорировать?
— Я бы не сказал, что я ее игнорирую. Но и радушием не одариваю, — грустно улыбаясь, ответил он. — Она сама заслужила это. Тем более, что Кэтрин до сих пор не осознала своей вины. То, что я с ней разговариваю, для нее более, чем достаточно.
Друг покачал головой. Повисла недолгая тяжелая пауза.
Хью, словно очнувшись, сказал:
— Эй, Саймон! — Он слегка ткнул его локтем. — Ты забыл про мой скотч. — Хью выжидающе глядел на него, потирая ладони, пока тот медленно не достал свою сумку и с недовольным лицом не вытащил из нее бутылку.
Саймон очень надеялся, что Хью забыл про этот злополучный скотч. Но надежды оказались напрасны.
— Да перестань! — успокаивал его друг. — Скоро я обуздаю свои привычки, обещаю. Мне просто нужно немного времени, чтобы собраться с духом.
— Или повод, — предположил Саймон. — Больше я ни за что не буду спорить с тобой на скотч.
— Правильно! Я уже давно перешел на бренди, пока ты четверть века нес мне эту бутылку.
Саймон закатил глаза.
— А как реагирует твой отец?
Хью неспешно открывал бутылку. Можно было бы даже сказать, что он делал это бережно, с некой лаской.
— Как он может реагировать? — Он пожал плечами. — Никак. Подумаешь, пару раз, когда я возвращался пустой с игорного клуба и пьяный в хлам, он хорошенько меня отметеливал. — Хью поднес бутылку к губам. — А потом старик уже просто махнул рукой… — Он отхлебнул из бутылки глоток и, поплескав во рту, тут же выплюнул его с брызгами на пол. — Слушай, Саймон, это я допился или в твоем винном погребе проблемы с запасами настолько, что их теперь разбавляют водой?
— А ну-ка дай сюда! — Саймон выхватил бутылку из рук Хью и поднес к носу. Затем немного отпил и выругался. — Чертов Фредди! Пора от него избавляться.
Хью поднял брови и спросил:
— Какого хрена он до сих пор на тебя работает? Я бы его не только уволил, но и хорошенько подправил лицо, чтоб не совал свой нос в чужую бутылку.
Саймон представил эту картину: наследник графа и лакей, катаясь по полу, дерутся за бутылку бренди. Злость и смех смешались в одно.
— Чего ты улыбаешься? — с подозрением задал вопрос Диккенсон.
Тот резко повернул к нему голову и сделал серьезный вид.
— Да ничего. — Ответ был недостаточно убедительным. — Просто кое-что вспомнил.
— Ты все еще мне должен скотч, не забудь об этом. — Поразмыслив, Хью спросил: — А о чем ты вспомнил или о ком? Не о той ли девчонке детства, о которой ты мне как-то рассказывал?
Саймон нахмурился. Его удивило то, что друг заговорил об этом именно сейчас. Давно он не вспоминал о той милой девочке, которую доставал летними каникулами. Для него это было больше, чем просто хорошее лето.
Странно, но за несколько месяцев там он почувствовал себя по-настоящему нужным больше, чем в собственном доме. Если дома Саймона просто пороли, то там не было физического наказания, а вместо этого лишь ругали и проводили беседу. Ему, конечно, потом доставалось от графа за его проделки и за то, что он не досмотрел за его дочерью, когда они оба промокли. Но все же эти детские воспоминания отдавались в нем с теплотой в душе. Как же ему было тогда тяжело уезжать из дома с уютной домашней атмосферой в замок, покрытый вечной мерзлотой.
Интересно, какой девочка стала сейчас. Саймон надеялся, что ее веснушки на лице все так же служат его украшением, а волосы цвета карамели по-прежнему напоминают вкус сладкого. Однако сейчас она наверняка уже вышла замуж, завела кучу детей, вполне удовлетворена жизнью и счастлива. Чего нельзя было сказать о нем.
Не то, чтобы он был совсем недоволен жизнью, но чего-то ему явно не хватало. Нет чего-то ключевого, главного. Банально, но, возможно, ему не хватает счастья. Да, бывает, что одному из самых влиятельных и богатых людей страны, а может, и мира, не достает такого простого и важного элемента. Он улыбнулся про себя.
— Саймон! Где ты летаешь все время?! — вывел его Хью из транса. — Мне просто интересно, почему ты меня не слушаешь. Я здесь распинаюсь, значит, говорю, а ты и ухом не ведешь.
— С чего ты взял? Я слушал. Ты, кажется, говорил про карты или бренди? — рассеянно предположил он, пытаясь собраться.
— По-твоему, я настолько пропился и доигрался, что могу говорить только об этом? — возмутился его друг, обидевшись.
Саймон слегка посмеялся над ним.
— Ладно, Хью, прости, — Саймон закинул ему руку на плечо. — Я правда стал немного рассеянным последнее время. Так что ты там говорил?
— Я говорил тебе, пропащая голова, что неплохо было бы отвлечься и поохотиться. Что думаешь?
— Да знаешь, мне сейчас не до охоты. Я устал. Мне нужно еще закончить кое-какие дела в городе, — что было ложью. — Ты же знаешь, я не могу отвлекаться, пока дела не сделаны.
Хью скорчил гримасу.
— Ты слишком много работаешь, тебе надо отдохнуть. Развлекись хорошенько с какой-нибудь куртизанкой или найди любовницу, — предложил он. — Твое воздержание слишком затянулось, для молодого-то организма это дикий стресс. Расслабься! — По спине Саймона прокатился дружеский хлопок.
Хью напоминал ему сейчас маленького дьяволенка, пытающегося склонить его к греху. Саймон с усмешкой посмотрел на него.
— Да-а-а, твой молодой организм уже несколько лет пребывает исключительно в расслабленном состоянии, — съехидничал он.
— Шутки шутками, а я серьезно. Занятие любовью с женщиной сняло бы с тебя напряжение и…
— Диккенсон! Я же сказал, что женюсь. Мне не нужна любовница, — возмутился Саймон.
Хью виновато пожал плечами.
— Ну, одно другому не мешает. Но, должно быть, я действительно сошел с ума, предлагая тебеизменять жене. Надо же! Ее еще нет, а ты уже ей верен. Как это у тебя так выходит? Может, есть какой-то секрет праведности?
Саймон громко посмеялся.
— Когда-нибудь ты сам откажешься
