— Очень мило с вашей стороны, — сказал он.
Рашель покраснела.
— Я понимаю, вы — человек занятой. Вас, наверное, зовут на все вечеринки.
— Нет, приглашают меня не так уж и часто. Думаю, многих беспокоит, с кем я приду, — засмеялся Пьер.
Шутка касалась его личной жизни, которую он не особенно скрывал.
— Приводите, кого хотите, — сказала Рашель, украдкой взглянув на фотографии звезд.
Она и в самом деле не возражала.
— Я посмотрю свое расписание, — ответил Пьер.
Рашель просто сердцем чувствовала — знала! — что он тоже говорит искренне.
* * *
Когда они вернулись, Бенни накрывал на стол. Рядом стояла коробка с пиццей. Он еще не снял костюм — старенький, стрелки на брюках еле видны. «Завтра же отнесу его в секонд-хенд», — подумала Рашель. Муж явно только что приехал. Сегодня была его очередь готовить, а он сжульничал и заказал пиццу.
— Ты хотя бы салат купил? — спросила Рашель. — Хоть что-нибудь полезное?
Бенни достал из сумки большую коробку салата.
— Я что, сумасшедший? Ты же меня тогда отправишь спать в конуру.
— У нас нет ни конуры, ни собаки, — заметил Джош.
— Это выражение такое, — объяснил Бенни. — Шутка. Где твое чувство юмора? И когда мой сын успел стать занудой?
— Он совсем не зануда, — сказала Рашель. — Видел бы ты, как он сегодня танцевал.
Сели ужинать. Бенни расспрашивал близнецов, как прошел день. Он действительно занимался детьми, и Рашель это очень ценила. Ее отец — несчастный, измотанный, уставший от работы, жены, ребенка, жизни, всего на свете — редко обращал внимание на дочь. Он ужинал с каменным лицом, под его суровыми взглядами Рашель с матерью даже пикнуть не смели.
— У папы был тяжелый день, — шепотом говорила та.
В доме Рашели за столом не молчали никогда.
После ужина сели смотреть «Так значит, ты умеешь танцевать?». Выступал ученик Пьера, Виктор Лонг. Его волосы стояли торчком от геля, глаза сияли. Лонг подпрыгивал, и его ноги взлетали к ладоням расставленных рук. Он падал, скакал, как мяч, вскидывал колени. Все это происходило под музыку, в которой то и дело завывало что-то вроде автомобильного гудка. Рашель не понимала таких танцев, но восхищалась грациозным, подтянутым Виктором. Дети были от него в восторге.
— У меня так никогда не получится, — протянула Эмили, сунув большие пальцы под мышки. — Только облажаюсь.
— Все будет хорошо, — сказала Рашель.
— У меня даже лучшее движение — полный отстой.
Девочка утерла слезу, вышла, и материнское сердце потянулось за ней.
Уложив детей, Бенни и Рашель, закутанная в теплое пальто, вышли покурить. На этот раз она тоже сделала несколько затяжек. Бенни привязался к травке сильнее. Для него сигарета была наградой после длинного рабочего дня. Рашель курила марихуану только ради забавы, но сегодня, после слежки за Эди, она грустила и чувствовала, что имеет полное право расслабиться. В конце концов, она так занята весь день! И по хозяйству надо успеть, и детей отвезти. Четыре раза в неделю Рашель ходила на пилатес, иногда встречалась в синагоге с пожилыми дамами из общины, которые считали себя очень мудрыми, а на самом деле знали только самую малость, и то — не до конца. Она ездила в салон красоты (регулярно подстригала челку и раз в месяц красила волосы), делала маникюр, педикюр, эпиляцию, готовила, покупала продукты. Рашель любила читать. (Она состояла в трех книжных клубах, но приходила, только если там обсуждали книгу, которая ей нравится.) В хорошем расположении духа на вопрос, чем занимается, она отвечала: «Трачу мужнины деньги». Шутила. Однако это была чистая правда.
— Так у ребят никаких успехов? — спросил Бенни.
— У Джоша что-то получается. А вот Эмили никак не попадает в ритм.
— Ну, ведь они только начали.
Он взъерошил ей волосы.
— Не надо!
— А что такого? — Он опять взлохматил волосы, и прядки упали на лицо. — Укладочку сделала?
Бенни захохотал. Совсем накурился. Он погладил щеку жены и вдруг сжал ее подбородок.
— Какой он у тебя хорошенький!
Он поцеловал Рашель. Та забрала сигарету.
— Хватит с тебя.
Она сунула руку в карман его брюк, нащупала сквозь ткань член, приласкала.
У мужа было такое хорошее настроение, что Рашель не хотела заводить разговор о свекрови, но тут он сам о ней вспомнил.
— Ты видела сегодня миссис Мидлштейн?
— Миссис Мидлштейн-старшую?
— Именно.
Ниже приводится список вещей, которые Рашель утаила от мужа. В хронологическом порядке.
1. Когда они стали встречаться, она еще не рассталась с Крейгом Россманом, студентом Корнелльского университета. Случилось это месяцем позже. Просто Рашель хотела объясниться при личной встрече, на рождественских каникулах. Зачем обижать хорошего парня и говорить ему такое по телефону?
2. Рашель сказала Бенни, что принимает таблетки. Чтобы он не подумал, будто она распущенная. Правда, их принимали многие, в том числе — и от менструальных болей, но ведь Бенни считал ее чистым ангелом. В итоге на вечеринке выпускников Рашель забеременела двойней, когда они с Бенни, пьяные, занимались сексом в ванной его друга.
3. Ей не нравилось дешевенькое, тонюсенькое колечко, которое Бенни подарил ей по случаю помолвки. За ужином в чикагском ресторане он преподнес его в дешевенькой коробочке из красного бархата, и Рашель по-королевски разыграла восторг. Руки у Бенни тряслись. Вот умора! Ведь он уже знал, что она согласится. Другого ответа и быть не могло.
4. При встрече его сестра не показалась Рашели милой. Робин была — и осталась — несчастной, угрюмой девушкой со странностями. Рашель так и не простила Робин за то, что на свадебных фотографиях та ни разу не улыбнулась нормально. Не говоря уже о том, что напилась. Да, напилась! Неужели никто не видел, сколько Робин выхлебала? Рашель, была бы на то ее воля, вырезала бы сестру Бенни из всех фотографий в альбоме.
5. Раз-другой в месяц она ходит на дневные сеансы, тайком, чтобы не обиделся муж, ведь он столько работает. Отсюда проистекает двойной обман. Во-первых, Рашель врет, когда Бенни спрашивает, что она делала днем. Во-вторых, когда они вместе идут на фильм, который она уже видела, Рашель притворяется, будто смотрит его впервые. Поэтому Бенни уже начал спрашивать себя, куда подевалось ее чувство юмора. В более тонком смысле, на уровне подсознания, этот вопрос выглядит иначе: где ее способность радоваться? Ведь она почти не смеется над шутками.
6. Наконец, ей не так уж и нравится торчать дома. С другой стороны, на работе неизбежны конфликты с начальством, ответственность, заседания в сумрачном кабинете, интриги, прочие гадости, с которыми Бенни имеет дело каждый день (и Рашель за это ему благодарна). Они пугают ее настолько, что в разговоре со своими друзьями, родителями мужа, тренером и дамами из общины Рашель всегда облегченно вздыхает: «Я — прирожденная домохозяйка», пусть даже чувствует, что все могло сложиться иначе, если бы она не дала Бенни всунуть, потому что это было так приятно, и не забыла потребовать, чтобы он вынул.
А вот и новая ложь: Эди она сегодня не видела. Никого не было дома.
* * *
— И что у них там происходит? — спросил Бенни.
Его кайф растворился в зимнем воздухе.
— Не знаю, — ответила Рашель. — Это твои родители, тебе виднее.
— Куда же она могла поехать?
— Бенни…
— А? — Он шаркнул ботинком, растирая что-то воображаемое.
Рашель частенько преподносила мужу идеи — так, будто мысль изначально принадлежала ему. Иногда она ругала его, но мягко, словно дразнила, чтобы не получилось обидно. А еще — очень редко, потому что родители воспитали Бенни мужчиной, — Рашель подсказывала ему, что делать.
— Поговорить с матерью должен ты сам.
— Я позвоню отцу.
— Как хочешь.
* * *
На следующее утро Рашель и Бенни наблюдали, как дети в зимних куртках репетируют у бассейна. В бумбоксе, пристроенном на раскладном кресле, бабахал хип-хоп. День выдался прекрасный, морозный, в ясном безветренном небе светило солнце. Эмили вслух отсчитывала ритм. Джош сосредоточенно закрыл глаза. Они безуспешно пытались скользить по вымощенному плиткой двору.
Сестра сняла шапку, брат развязал шарф. Эмили пошла к бумбоксу, чтобы снова включить ту же музыку, и в этот миг Джош сделал одно быстрое и великолепное движение.
Рашель ахнула.
— Видела? — спросил Бенни.
— Да.
— Весь в отца. — Он прошелся по кухне лунной походкой.
— Точно.
Бумбокс опять загудел. Рашель уже ненавидела эту песню.
— Я решил заехать сегодня к моим, — сообщил Бенни, пряча глаза.
Вчера жена ему отказала. Она уснула, свернувшись калачиком на другом краю постели, да еще положила сзади подушку, чтобы предотвратить любые поползновения.
