— Навряд ли, взгляни на ее обувь: у нее стерты каблуки… А что это с Марго случилось?
— Понятия не имею! Не могла же она так обидеться за одно только упоминание ее книг?
— Могла. Особенно если ей надо было разыграть обиду, чтобы иметь повод от нас удрать. Я все-таки пойду ее искать, а ты покупай свою развратную орхидею и приходи в кафе — мы будем там.
— Ладно.
Апраксина вышла из выставочного зала в сад. Он занимал гектара четыре, и в нем было множество образцовых садиков, устроенных для просвещения садоводов-любителей: садики английские и китайские, японские и мавританские, с бассейнами, прудиками и ручейками, беседками и перголами, фонтанами и скульптурами, скамеечками для бабушек и детскими площадками, альпийскими горками и каменными садиками — все и на всякий вкус! Найти среди всей этой красоты маленькую Марго было задачей поистине детективной, и Апраксина, вздохнув, решительно ступила под сень дерев…
Нашла она Птичку неожиданно легко: та вовсе не пряталась в кустах, как можно было предположить, а стояла, вся на виду, на изящном горбатом мостике, перекинутом через небольшой вытянутый пруд. Прудок этот по берегам зарос желтыми и лиловыми ирисами, а в воде его уже распускались розовые, белые и желтые кувшинки-нимфеи. Удивительное дело, но Марго любовалась водяными цветами, перегнувшись через перила и явно утратив бдительность. Апраксиной показалось, что Птичка слишком уж свесилась вниз, и она поспешила к ней.
— Марго, не наклоняйся так низко — свалишься! Ты ведь у нас не водоплавающая птица!
— Идите сюда, Елизавета Николаевна! Посмотрите, у них тут русалочка плавает! Только почему-то спиной кверху…
Ох уж этот непосредственный ребенок с седой челкой! Она уже обо всем забыла и восторгалась какой-то там пластиковой русалкой.
Графиня, с успокоенным лицом, не торопясь пошла к пруду. Вдоль ведущей на мостик дорожки стояли серые пластиковые цапли и огромные зеленые, тоже искусственные, лягушки. Апраксина взошла на мостик и стала рядом с Птичкой.
— Ну, и где же твоя русалка? — спросила она, обнимая одной рукой Марго за талию, другой держась за перила и наклоняясь над прудом.
— Вон там, в глубине бассейна, под мостиком…
— В глубине пруда, — машинально поправила ее Апраксина. — Это не бассейн, а искусственный пруд. У тебя портится русский язык, Марго!
— Я пишу по-немецки!.. Сейчас солнце зашло за облако и ее не видно. Обождите минутку, солнышко выйдет, и она…
Облако было небольшим, солнце показалось уже через минуту.
— Вот теперь я ее уже вижу! — радостно воскликнула Марго. — Надо только вглядеться, потому что эти цветы…
— Ирисы.
— Ну да, ирисы! Они отражаются в воде и мешают ее разглядеть.
Апраксина еще чуть-чуть свесилась, отпустила Марго, прикрыла глаза рукой и действительно увидела в полутени под мостиком колышущиеся в воде пряди длинных желтых волос, край зеленовато-белой щеки и даже краешек голубого глаза, обрамленного длинными мокрыми черными ресницами. Большая часть туловища русалки была скрыта в темноте у края моста, там, где он нависал совсем низко над водой.
— Знаешь что, Птичка! — сказала Апраксина, резко выпрямившись. — Иди-ка ты в кафе, займи столик и выбери нам всем мороженое. Я подожду здесь Альбину, а потом мы подойдем к тебе.
— Хорошо, — охотно согласилась Марго. — Но вы недолго, а то я все мороженое без вас съем! — И она, стуча каблучками, легко сбежала по мостику и поспешила в сторону кафе, деревянного круглого здания с соломенной крышей.
— Постой-ка, Марго! Если по дороге ты встретишь служащих магазина, то пришли их, пожалуйста, сюда: надо же сказать им, что у них тут непорядок.
— Вы хотите, чтобы они перевернули русалочку и вытащили ее на середину пруда? Это будет уже не так романтично!
— Порядок превыше всего…
— Ладно, я скажу, если кого-нибудь увижу!
Оглянувшись вслед упорхнувшей Птичке, Апраксина перекрестилась.
Через четверть часа в цветущем царстве «Парадиза» начался тихий переполох, забегали служители, потом одна за другой прибыли машины «Скорой помощи» и полиции.
Скоро совершенно ошеломленная Марго уже давала показания полицейскому инспектору — ведь это она первая увидела в пруду «русалку»! Теперь даже Птичка уразумела, что это была никакая не русалка, а живая девушка, то есть как раз не живая, а утопленница. Однако свое мороженое она успела съесть до прихода полиции, и подруги вопреки всем ее ожиданиям никакими разговорами о ее романе в этот день Марго не мучили.
Глава 3
Апраксина была уверена, что «дело о русалке в бассейне», как между собой окрестили его подруги, кончилось для них дачей показаний полицейским. Но в понедельник к ней домой явился ее старый приятель и коллега по расследованию преступлений, связанных с русской эмиграцией, инспектор криминальной полиции Рудольф Миллер.
— Дело это передали, как и следовало ожидать, в мюнхенскую криминальную полицию, — рассказывал он, сидя на террасе дома Апраксиной и попивая травяной чай ее собственного сбора. — В Блаукирхене и его окрестностях никаких молодых женщин в последнее время не пропадало. В мюнхенскую полицию, впрочем, тоже ни о каких пропавших красотках в эти дни сообщений не поступало. Придется нам самим выяснять личность убитой.
— Убитой? Да, это, видимо, так и есть: в такой лужице самому отчаявшемуся и даже вдрызг пьяному самоубийце утонуть не удалось бы. Ее что, силой держали под водой, пока она не захлебнулась? Есть следы на теле?
— Да, есть. Ее сначала задушили, а уже потом бросили в пруд: воды в ее легких не обнаружено. Потом убийца затолкал ее под мост. Если бы госпожа Марго Перес не стояла на мостике, пристально глядя в воду, она бы тоже не заметила «русалку», как не заметили ее сотни других посетителей «Парадиза».
— Как долго она пробыла в воде?
— Совсем недолго, не больше полутора часов. Убийце не повезло. Еще через час «Парадиз» закрылся бы на выходные, и кроме дежурных садовников, основная работа которых в воскресенье и понедельник состоит в поливе растений из садовых шлангов, до вторника в саду никого не бывает. Дни стоят жаркие, пруд мелкий, так что нетрудно представить себе, во что превратился бы труп бедной девушки, если бы его обнаружили только во вторник. Что, кстати, совсем не обязательно. Наблюдательный человек ваша маленькая приятельница!
— О да, она очень наблюдательна! Хотя сама порой не дает себе в этом отчета.
— Как это понять?
— Марго в тот день была очень занята своими личными проблемами, и, если бы она подсознательно не чувствовала, что с этой «русалкой» что-то не так, она не стала бы так пристально вглядываться в воду. — Апраксина не добавила, что, скорее всего, Марго, мельком взглянув на «русалку», побежала бы к выходу и скрылась от подруг — у нее определенно на уме было что-то в этом роде! — однако инспектору вовсе ни к чему знать их маленькие проблемы.
— Но если у нее возникли какие-то подозрения насчет «русалки», почему она вам об этом сразу не сказала?
— Ну, Марго Перес, знаете ли, человек особого склада. Не только потому, что она писательница и, следовательно, у нее с действительностью особые отношения. Марго пишет женские романы и учит женщин сражаться с жизнью, но сама-то она панически боится жизни, и вся ее судьба, полная неразберихи и всяческих ненужных приключений, это одна нескончаемая и безуспешная попытка спрятаться от действительности в какую-нибудь ею же придуманную сказку. Когда у нее под самым носом происходит что-нибудь опасное, когда ей всерьез что-то угрожает — она не защищается, а становится невменяемой и упорно не желает замечать ничёго угрожающего или опасного.
— Как страус?
— Вот-вот. Наша Марго похожа на всех птиц сразу, и на страуса — тоже. Я велела ей идти есть мороженое — она послушно пошла и стала есть. Хотя ее, возможно, в тот момент бил озноб и безо всякого мороженого.
— А вас она оставила одну на мостике — разбираться с непонятным и подозрительным явлением?
— Вот именно. Если кто-то берет настоящую или воображаемую тревогу на себя — Марго немедленно улепетывает в сторонку, предоставляя другим разбираться с темными сторонами жизни. Между прочим, до того, как к ней подошли мы с полицейским, она успела уплести полкило орехового мороженого! Но заметьте, что по дороге в кафе она все-таки нашла служителя и отправила его к пруду! В этом вся наша Птичка: рассеянная и наблюдательная, трусливая и решительная одновременно.
— Да, служитель сказал полиции: «По голосу этой маленькой дамы я понял, что возле пруда случилось что-то весьма серьезное, и потому немедленно пошел туда».
— Вот видите! Если бы она и впрямь думала и говорила о перевернувшейся пластиковой русалочке, ее голос не звучал бы так настойчиво и тревожно.
