комода, покрашенного в каштановый цвет с прожилками, имитирующими дерево, из которого он был сделан.
– Это пойдёт?
– Сейчас посмотрю.
Серж вытряхнул мешанину верёвочек, резинок, сломанных ручек, странных столовых приборов, пробок, шурупов и сотни других мелких вещей, которые, как он знал, люди обычно не выбрасывают.
– Что ты ищешь? – спросил Джонатан.
– Подожди! Сядь!
Джонатан повиновался. Ребёнок набрал кучу барахла, которую за несколько приёмов утащил в сад. Потом он исчез. Хлопнула дверь.
В деревне не было мусорщиков; обычно мусор просто швыряли через забор либо сваливали в яму, вырытую в конце огорода. Там получался своего рода компост, смешанный с пластиком и ржавым железом. У дома Джонатана эта яма на краю поля была скрыта кустами красной смородины, перемешанной с бурьяном, дикой морковью и высокими волнистыми перьями одичавшей спаржи. Именно здесь, укрывшись среди растрёпанной зелени и буйных запахов, Серж начал терпеливо выкапывать маленький пруд с помощью старой лопаты, ручка которой была отломана почти у самого гнезда. Сначала он встал на колени и стал энергично выдёргивать сорняки, один за другим. Вскоре он тяжело задышал. Расчистив клочок земли, он очертил там прямоугольник и начал копать. Он рубил почву лезвием лопаты, а потом выгребал её руками. Она была мягкой и мелкозернистой.
Он наткнулся на первого дождевого червя, маленького, извивающегося и очень красного, вроде тех, что насаживают на крючок. Он забавлялся им, разложив его по тыльной стороне ладони. Невидимые волоски царапали кожу, и червяк исторг из себя завитушку переваренной земли. Серж отбросил его.
Он продолжил копать и обнаружил второго: большой толстый заострённый конец, медленно раскачивающийся у входа в туннель, круглый и аккуратный, как трубка. Серж схватил его и храбро потянул. Он тянулся будто жевательная резинка; но в отличие от резинки имел мускулы. Он сопротивлялся, он казался бесконечным. Заинтригованный и слегка встревоженный, Серж сделал последний рывок, и червяк шлёпнулся на дно. Выставленный напоказ, он закрутился по влажной земле.
– Гадость! – крикнул ему Серж.
После этого он и помчался на кухню за вещами.
Пока он бегал, червь сбежал, но Серж потыкал в землю старой ложкой и снова его отыскал. – Ага! Я тебе покажу!
Он порылся в вещах, которые принёс с собой. Перебрав несколько непонятных предметов, поколебавшись, остановил выбор на жестяной коробочке, в которой хранились лекарственные пастилки.
– Сиди здесь и не двигайся!
Снова на кухню: – Джонатан, у тебя есть проволока? И спички?
– Спички на плите. Тебе толстую проволоку или тонкую?
– Толстую! Нет, тонкую. Покажи, она сильно тонкая? Ой, и ещё мне нужна эта свечка, она всё равно старая.
На этот раз червяк ещё не успел полностью скрыться.
– Ну погоди, толстяк, сейчас ты попляшешь!
Серж открыл жестянку и, подняв червя палочкой, запихал его внутрь. Коробочка была маловата, но Серж аккуратно сложил червяка пополам и быстро закрыл крышку.
На этом дело не закончилось: Серж отрезал два куска проволоки, долго скручивал их между собой, потом обвязал ими коробок, переплёл концы и подвесил его к палке.
– Теперь мне нужно две таких.
Он изобразил пальцами V и стал изучать окрестности. Он осмотрел кусты красной смородины, шпалеры грушевого дерева, опавшие ветки, но не нашёл того, что искал. Он встал и обошёл сад. Это заняло немало времени. Он оторвал небольшую раздвоенную ветку от молодой дикой вишни: на её стволе были разбрызганы слёзы янтарной смолы. Серж отковырял одну: она была мягкой и липкой, он немного помял её, прежде чем прилепить её к середине лба, как бородавку. Он пощупал её, чтобы ощутить своё новое лицо. Второй рогаткой послужил кусок мёртвой древесины.
Посадив рогатины в ямки, Серж положил палку с привязанной коробочкой поперёк них, словно вертел. Огарок свечи он поставил прямо под ним. Ему пришлось очень постараться, чтобы зажечь его: фитиль был залит воском. Это была тонкая работа, и спички продолжали гаснуть.
В конце концов, колеблющееся пламя начало лизать жестянку и заключённого в ней червя. Склонившись над ней, Серж смотрел, вслушиваясь, защищая пламя, снова слушал, пока его зубы внезапно не залило кислой слюной. Но из банки не доносилось ни звука. Наконец лёгкое шипение, и из-под крышки вытекло немного воды. Серж был удивлён образовавшейся копотью. Краска под действием жара горела и улетала вверх целыми хлопьями сажи, обнажая металл, который тут же чернел. Серж сглотнул слюну, и его сердце бешено застучало.
– Ага! Теперь ты славно поджарился, мерзкая тварь!
Серж задул свечу. Ему хотелось открыть банку, но она была раскалённой. Он подул на неё, сдался, снова бросился на кухню.
– Нужна вода, – сказал он.
– У нас пожар? - спросил Джонатан.
– О нет.
Он соврал: – Это для пруда. Я делаю пруд. Нужно много воды.
– Ведро под раковиной. Снаружи где-то есть кран, под одним из окон, в самом низу. Тебе так будет легче.
Джонатан, который до этого рисовал красным мелком, теперь тушевал рисунок белым и чёрным.
Серж взял ведро, но не воспользовался им, охладил банку прямо под краном. Наконец-то он смог дотронуться до неё и отвязать от палки. Его пальцы покрылись сажей. Распутав проволоку, он открыл крышку. В жестяной банке были обугленные останки пяти или шести колбасок, которые, казалось, состояли из полых рассыпчатых колец, прочий пепел смыло водой. Изучение останков червя заворожило ребёнка даже дольше и сильнее, чем его сжигание.
На ту же смерть он обрёк и двух огромных слизней, одного коричневого, другого серого тигровой окраски или, точнее, с чёрными полосами на голове и хвосте. Казнь коричневого слизня обернулась катастрофой: эта плоть сопротивлялась лучше, чем плоть червя. Когда Серж открыл коробок, слизняк с виду целый и даже влажный, вдруг взорвался, вывалив кучу кишок. Сержа чуть не стошнило, он забросил коробку с трупом подальше. В качестве меры предосторожности полосатому слизню устроили настоящий костёр из веток. Толстый тубус для шипучих таблеток исполнил роль гроба или скорее духовки. Пластиковая пробка загорелась, источая мерзкий запах и струйки дыма, потом она выскочила. Наружу потекла пена. Много позже Серж высыпал пепел, который оказался лёгким, звенящим и зернистым.
– Почему кошки не пришли? – спросил он.
Джонатан попросил показать пруд, но Серж отказался:
– Он ещё не закончен. Завтра посмотришь. Хорошо?
– Конечно, как скажешь.
Джонатан, со своей стороны, не осмелился показать Сержу свой рисунок, потому что рисунок был непристойным: он изображал один из их секретов.
Серж часто находил, чем себя занять, и Джонатану это нравилось. Время
