Егор был мрачным, молчаливым, лишь изредка натянуто улыбался, что совсем на него не походило.
– Так вы будущий психолог, ― отвлекаясь от еды, интересовался он. ― Всех ли ненормальных извели?
Маша рассмеялась.
– Ненормальных слишком много, а я одна… Да и когда все нормальные, одинаковые ― это скучно, ― Маша посмотрела на Костю.
Очевидно, девушка застала его в переходной поре от одной крайности к другой где-то посередине. То есть, он выглядел совсем обычно: кофейного цвета глаза, темно-русые волосы, спускающиеся челкой на лоб и окаймляющие полукругом голову, а вот нос и рот ― точно как у брата. Ничем не примечательная одежда, разве что брелок на шее. Но разглядывать его в данный момент было неуместно.
Маша рассказала несколько веселых случаев из своей студенческой жизни, Петр Васильевич ― из своей. Оказалось, они оба в юности были склонны к трудовым подвигам «во благо Родины». Одним словом, минут через десять гостья и хозяин дома смеялись вместе.
– А что у вас нового? Очень интересно, ― Маша держалась просто, но внешняя легкость общения давалась ей нелегко.
– Вот второй этаж отстроили, баню тоже, цветник, ― хвалился глава семьи. ― Конечно, нелегко было, рабочих рук не хватало.
Девушка сделала вид, что не заметила подколки.
– Обещайте мне все это показать!
Когда чашки опустели, не стало предлога бодрствовать дальше, особенно, если учесть, что шел шестой час утра.
Лишь в доме все утихло, Маша покинула выделенную ей комнату на втором этаже, спустилась на первый, не включая свет, и постучалась туда, где по ее предположению находилась спальня Егора. Девушка одета в ночную рубашку и кофту. Дверь ей открыл Егор. Конечно, он удивился, но пошел за Машей в зал.
– Возьмите, ― она передала пакет. ― Я собиралась контакт с вашим братом налаживать, но вам это больше пригодится. И еще одно: зовите завтра брата на рыбалку. Как вы его уговорите, мне неважно.
Егор с трудом разлепил слипшиеся от сна глаза.
– А если я не захочу?
– Тогда ваши родные узнают, что я здесь делаю. Но у вас все получится. Спокойной ночи.
«Да, здесь двумя днями не обойдешься!» ― с этими словами Маша заснула.
На следующее утро (хотя, вернее, день: приближался обед) Маша вышла из дома и нашла его пустым. Девушка вернулась внутрь и решила осмотреться. Разглядывая фотографии в гостиной, посмеялась над Костей в стиле панк, металл, даже эмо, повосхищалась видом из окна на пестрые клумбы. В комнате, напоминающей библиотеку, она увидела фортепиано и не смогла удержаться, чтобы не сесть за него.
Маша играла самую любимую мелодию, Yiruma, Love Hurts, и забыла на миг про все на свете. Когда она очнулась от мечтаний, то заметила тени позади себя. Там стояли Егор и Костя, в руках последнего виднелось ведро.
– Доброе утро, а точнее ― день. Как улов?
– Неплохо. А ты, оказывается, играешь? ― улыбнулся Егор, думая: «Сейчас скажет: «Обращайтесь ко мне на вы!», но девушка промолчала.
– Совсем чуть-чуть. И все песни ― грустные. А чей это инструмент? Кто на нем играет?
Ей ответил Костя. Заметим, это первое его обращение к девушке.
– Сначала Егор, правда, он мало играл и скоро бросил, потом я, но тоже уже давно не играл.
– Может быть, мы с тобой что-нибудь в четыре руки подготовим к вечеру, как думаешь?
– Даже не знаю…
– Соглашайся, она все равно не отстанет! ― предупредил Егор, а Маша улыбнулась так, что ей нельзя было отказать.
Тут девушка услышала голос из коридора:
– Почему затих оркестр? Где музыка?
Увидев сыновей, Петр Васильевич умолк и как-то помрачнел.
– Пойду я крыльцо в бане делать…
– Егор вам поможет, ему как раз важно не потерять форму перед ответственным матчем. Правда, Егор? ― многозначительно спросила она.
– Да, пошли, ― нехотя согласился голкипер.
– Вы же знаете, что он вас любит? ― спросила Маша, когда они остались с Костей одни. ― Просто у него характер сложный или обида очень сильная, ― Костя молчал.
– …Что же мы будем пробовать играть?
По мнению Маши, день прошел просто замечательно: Егор начал разговаривать с отцом, ведь работать, не разговаривая, очень трудно, потом Маша под чутким руководством отца семейства училась жарить рыбу на мангале, вечером же был импровизированный концерт с песнями под живую музыку, пришли соседи…
– Может, не такой ты у меня и оболтус, раз с тобой приехала такая девушка, ― бросил, проходя мимо, отец семейства.
А закончился вечер прогулкой и показом окрестностей Маше, сдобренным большой порцией воспоминаний:
– А помнишь, как ты здесь…
– Не надо при Маше!… ― остановил его Костя, улыбаясь.
– А здесь ты учил меня на лыжах кататься, ― младший брат показал на правый склон балки, покрытой сверху редкими деревьями. ― А знаешь, как он меня учил? Поставил на лыжи на краю и сказал: «Катись!» Вот и все учение. Мы почти до озера дошли. Пойдем, ― хорошо, что Маша сменила туфли на балетки, иначе бы ее ноги не вынесли дороги.
А на улице стоял теплый майский вечер, один из таких, в которые очень хочется жить, любить, быть счастливым. В воздухе сливались ароматы черемухи, тюльпанов, ландышей, безумно розовое небо не давало возможности оторвать от себя глаз, ветер раздувал волосы. Казалось, что стоишь не на конце холма, а на краю утеса, а впереди бесконечное свежезеленое море.
Маша хотела поблагодарить братьев за прогулку, но это было и не нужно: ее лицо было красноречивее всяких слов.
Следующее утро прошло не хуже, чем предшествующий вечер. Только Петр Васильевич нет-нет, да и припомнит, что Егор давно домой не приезжал, и нахмурится.
Маша сидела на новом крыльце в баню рядом с отцом футболиста.
– Вы хороших сыновей вырастили, расскажите секрет.
– Какие тут секреты! А сыновья мои: один ни рыба, ни мясо, другой вообще годами дома не показывается.
– Вы простили Егора?
– За что мне на него обижаться? ― потемнел адвокат.
– Значит, было за что. Может это и неважно, но будь я на его месте, поступила бы также: жизнь у нас одна, и хочется чего-то в ней добиться. Нельзя заранее знать, что данный тебе шанс ― не последний, ― добавила девушка после паузы. ― К тому же, много времени прошло. Он наверняка вас простил.
– Почему так долго не приезжал?
– Но все-таки же приехал!
– Возможно, это и так… ― мужчина не успел договорить и схватился за сердце.
– Вам плохо? Кто-нибудь, помогите!
На ее крик сбежались все домочадцы. Лидия Ивановна, красная от волнения, принесла таблетки, затем сыновья увели отца в дом.
– Часто с ним такое? ― спросила у женщины Маша.
– Да нет, но в последнее время все чаще, ― Лидия Ивановна не могла отдышаться.
– А врачи что говорят?
– Не идет он к врачам, никак не идет, сил моих нет!
– Сделаем вот как: я поговорю с Егором, он скажет, когда вам приехать к нему. Вместе по врачам походите.
– Ой, не знаю, согласится ли Егор, мой муж тоже упрямый.
– Егор будет рад помочь, я уверена. А вы не волнуйтесь так, ― успокаивала Маша. Разговор продолжился.
Некоторое время спустя Костя показывал Егору созданный им сайт. Футболист похвалил это творение, только сказал, что нужно компьютер обновить ― память увеличить, движок усилить.
– Здесь я вряд ли найду что-нибудь подходящее, ― сомневался Костя.
– Я тебе привезу.
– Когда? Года через четыре? Боюсь, он устареет!
– А, может быть, раньше?
– Тебе виднее, ― отозвался Костя и сосредоточился на экране.
Прощаясь, Маша благодарила всех за теплый прием, желала отцу Егора здоровья, а матери ― терпения, брату ― найти свое призвание, а также выразила надежду, что они еще встретятся. Лидия Ивановна проронила слезу, даже Петр Васильевич расчувствовался. Мать нежно обнимала Егора, Костя пожал руку, а отец кивнул.
– Удачи тебе, сынок! Мы будем завтра смотреть на тебя и болеть! ― сказала на прощание Лидия Ивановна.
– Она точно не его девушка? ― поинтересовался Костя, когда машина отъехала.
– К сожалению, да, ― вздохнул его отец.
― Как тебе мои родные?
– Не «тебе», а «вам», ― поправила Маша. ― Теперь я снова не девушка, а психолог.
– Девушкой вы мне нравились больше.
– Спасибо, вы умело унизили мои профессиональные способности. А родные у вас замечательные… Хочу спросить, куда же вы на самом деле направлялись?
– Я вам не скажу, тем более после того шантажа, ― усмехнулся голкипер.
– Вы же знаете, он был необходим. А вы могли бы и сами догадаться привезти что-нибудь брату. Ах, я забыла, вы же не собирались заезжать домой!
– Если уж на то пошло, скажите, что вы сделали с Кириллом?
– В смысле? И почему вы решили, что это я?
– Кирилл подошел и извинился, чего с ним давно не бывало. А профессора я домой подвозил ― нам по пути.
– Вот как!
– Вас что-то удивило?
