Отдых благотворно влиял на мою маму — она постройнела, глаза сияли, и легкость была даже в походке. Вот что делает санаторное лечение. Мама проводила меня до такси и распрощалась, отъезжая от санатория, я успела увидеть, как за моей мамой увязался импозантный мужчина лет пятидесяти, судя по выправке бывший военный. А может это истинная причина преобразований? Было бы хорошо, пусть живет для себя.
В воскресенье мне предстояло свидание. Назначила я его еще до смены руководства, а вот почему, так и не смогла вспомнить. Этот Василий Сергеевич, мне совершенно не понравился, самовлюбленный человечек, в тендерном комитете города. А точно мы участвовали в тендере, и меня с ним познакомил Миркин, но потом этого Васю перевели и он потерял для нас всю ценность. Товарищ Срегин уже пять раз позвонил и уточнил время и место. Ладно, с меня не убудет, хоть в ресторан схожу, раз в санаторий не пускают. Терпеть не могу такие свиданки — и послать без последствий для фирмы нельзя, но и дать то, на что претендуют невозможно. Нужно мягко и не обидно отвадить от тела, вот где чудеса дипломатии.
Я надела строгий брючный костюм, повседневный макияж и не намека на романтизм. Очки прибавляли строгости. Сумка, как всегда, была набита самым необходимым и представляла собой небольшой баул. Закрытые туфли на толстом устойчивом каблуке.
От приглашения довезти я отказалась, сама доберусь на самом демократичном виде транспорта — метро. Ресторан был дорогим, видимо мое тело было оценено высоко, а может он уже привык к таким заведениям. Часы показывали семь, и свидание уже началось, Вася должен был ожидать меня. По моему коварному плану в девять меня должны были вызвать на работу. Я вошла в ресторан, и официант проводил меня к столику и Срегину. Мой внешний вид вызвал неодобрение Васи, а значит, я оделась правильно. Я удобно устроилась на стуле и долго, и основательно разглядывала меню, минут через двадцать я все же сделала заказ. Васятка что-то рассказывал, но я благополучно пропускала эту информации мимо ушей, кивая невпопад с совершенно равнодушным лицом. Срегин начал злиться, но пытался держать себя в руках. А через секунду я подпрыгнула на стуле от неожиданности.
— Николь Александровна, надеюсь, вы не забыли, что во вторник должны быть у меня, вместе с Розиным.
— Я все помню, Андрей Владимирович.
Ковин испарился так же быстро, как и появился.
— Ники, давно вы знаете Ковина?
— А вы не в курсе? Он теперь владелец издательства.
Эта новость расстроила Васю, теперь путь к благодарностям от нашей организации был для него заказан. Я попросила счет, Вася приободрился, но я разбила его надежды.
— Василий Сергеевич, простите, но мне надо с моим руководством утрясти ряд вопросов.
Единственной радостью для Васи за весь вечер стало то, что я оплатила свою часть счета. Как только расчет произошел, Срегин быстро ретировался. Я подозвала официанта и заказала бокал шампанского.
— А Ковин еще здесь? Он просил меня с ним поговорить перед уходом, но я не увидела, куда он ушел.
— Сейчас все выясню.
Шампанское было легким и приятным, быстро ударяло в голову и придавало немного бесшабашности, что мне сейчас и было нужно. Официант вернулся и подробно описал мне путь в отдельный кабинет, где Андрюшечка уединился с мамзелькой. Для нарушения его идиллии требовалась еще порция бесшабашности, и второй бокал шипящего напитка оказался внутри моего организма.
Я быстро нашла нужную дверь и громко постучала, получив разрешение, я вошла. Меня не ожидали, и удивление по поводу моего явления выражала приподнятая бровь Ковина.
— Андрей Владимирович, я ненадолго. Хотела уточнить по поводу вторника, мы действительно должны явиться к вам?
— Вы же сказали, что все помните?
— Трудно помнить то, чего не было. Никакого указания из вашего офиса не поступало, ни по электронной почте, ни по факсу, ни нарочно. Возможно, Вы и посылали нам информацию телепатически, но, к сожалению, я знаю только телетайпную связь.
— Ваши подчиненные плохо работают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мои подчиненные работают замечательно. Но сейчас спорить об этом не время и не место. Во сколько будет совещание? Должны заказать пропуск? Сообщить, кто приедет?
— Совещание в одиннадцать, все остальное узнаете у моего помощника, номер телефона у вас есть. А вас не учили, Николетта, быть более учтивой с руководством?
— Меня учили, Андрео, что учтивой с руководством нужно быть в рабочее время, а сегодня еще выходной. Приятного вечера, до свидания.
Вот и назначено сражение, кони разъехались, всадники опустили забрала и приготовили пики, кто выживет после сражения, узнаем во вторник.
Утро понедельника было трудным — Розин был удручен сообщением, Лена затихла в ожидании грозы, я, в очередной раз, прокручивала все в голове, готовила слова, возможные ответы и возможные последствия моего вмешательства.
Во вторник наша небольшая группа смертников прошла к зданию, в котором на последнем этаже сидел страшный и ужасный Ковин Андрей Владимирович. Нас пропустили и девушка лет двадцати пяти, немного уставшая, немного застенчивая проводила в конференц-зал. Зал был полон — Ковин, Зайцева, Минкин и еще человек семь, которых я не знала. Нас усадили, я пристроила свой объемистый портфель на свободный стул по соседству. Евгению Михайловну так и распирало от сознания собственной значимости, ведь все эти люди собрались послушать ее заключение по издательству, вот сейчас она как все скажет, как блеснет, папа будет ею гордиться, Ковин перестанет воспринимать ее как дурочку.
Зайцева вышла к экрану, она начала свою прекрасную речь о «расточительстве» и недальновидности руководства издательства, о колоссальном количестве ненужных рабочих мест в издательстве. Когда она закончила, она гордилась сама собой, вот какая она умная.
Вот только у меня как всегда была фига в кармане. И как только последовала фраза «У кого-нибудь есть вопросы?», я как прилежная ученица-первоклашка подняла руку. Видимо со мной Евгения Михайловна общаться не очень хотела, но все же разрешила мне задать вопросы.
— А почему для расчетов вы берете только конечный результат, ведь здесь неучтено, сколько рукописей поступает в издательства, сколько коммерческих заказов делает полиграфический цех?
— Вы всего лишь секретарша, поэтому ваши вопросы не по существу.
— Я не секретарша, а заведующая канцелярией, а согласно Единому квалификационному справочнику должностей руководителей, специалистов и служащих это руководящая должность. Я понимаю, что я, как человек всего лишь с двумя высшими образованиями, не могу спрашивать ВАС…
— Тогда спрошу я, простите, что перебила Вас Николь Александровна.
— Ничего, Галина Михайловна.
Я быстренько разложила перед присутствующими наши «фиги». А Сердобольская продолжала…
— Я доктор экономических наук, Сердобольская Галина Сергеевна, и надеюсь моя квалификация не вызывает возражений. По договору с издательством я подготовила отчет о рентабельности издательства и обоснованности привлечения трудовых ресурсов. Исходя из тех же данных, что госпожа Зайцева, я получила совершенно другие результаты, чтобы не перегружать вас формулами и терминами, вы можете сразу открыть страницу пятьдесят и ознакомится с выводами.
Все, кроме Ковина, пролистали отчет и стали внимательно читать выводы.
— Мне не предоставили этих данных, — возразила Зайцева.
— Лист четыре отчета о предоставлении Вам всей необходимой информации, лист три отчета — Ваш запрос. Николь Александровна, проектор готов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, Галина Сергеевна.
— Тогда я начну скучное обоснование своих выводов…
Зайцева вылетела из зала, громко хлопнув дверью, Ковин ушел как всегда молча, покинули зал и остальные незнакомцы, остались только «заговорщики» и Минкин.
— Молодец, деваха, вот ни дня не жалел что взял тебя.
— Если бы не Галина Сергеевна, я бы плавала в собственном непрофессионализме.
