Так что глупо было мечтать о каком спасителе… извне.
Я в его владениях. Владениях Лорда-психопата, маньяка-убийцы… Шизофреника. И… совсем скоро мне придется с этим смириться.
О, Господи! Кто бы мне тогда сказал, сказал… кто, что он такое на самом деле!!! что ждет меня — сразу бы перегрызла себе вены.
Ибо дальше — дальше… рассудок мой поплыл, и ничего…. ничего, кроме, как ненависти и желания когда-нибудь поквитаться, не толкало меня к жизни. Ничего питательней, чем жажда мести, нет. И неважно, что для нее ты высвобождаешь душу от всех добрых, человеческих чувств, что сам становишься бездушным монстром. Неважно. Желание крови — слишком сильно. И, как по мне, оправдано.
…
Я испуганно зажалась в угол и ждала. Ждала, что будет дальше. Я больше не верила в сказку и не сочиняла глупости. Я не рвалась отыскать "Принца". И все мои "ледники" давно уже превратились в толстый, непоколебимый пласт цинизма и страха.
… время бежало, а вокруг, вокруг… мое солнце-лампа так и не гасло.
Правильно. Здесь не было окон. Здесь не было ни зеркал, ни часов… Здесь не было отпечатков времени, зацепок, но тем не менее… мир не застыл. Мир жил, а значит — значит, существовала и я.
Вдруг замОк несколько раз щелкнул, и двинулись, зарычали гнетущие затворы. Еще немного — и тяжелая, железная дверь поддалась.
Я отчаянно сжалась в клубочек, рьяно силясь стать невидимкой. Стать незаметной. Исчезнуть.
Глупо. Тщетно. И не для нашей реальности грезы.
Пожилая женщина с тазиком в руках, и с огромным, махровым полотенцем через плечо, по-хозяйски стала вертеться у комода, готовясь, копошась как несушка, к какому-то важному для нее действу,
… при этом совершенно не обращая внимания на меня.
Долгие, долгие… минуты рассуждений, и наконец-то я решилась на самые главные…. но такие ошибочные слова:
— Помогите, прошу… Помогите…
(вдруг обернулась, застыла, взгляд в глаза — ждала продолжения та)
— … сбежать, — едва слышно прошептала я слова, что болезненным комом застряли в моем детском сознании, стали в горле как морской еж.
(долгие секунды рассуждений — и вдруг едко хмыкнула)
— Веди себя подобающе, слушайся Хозяина, и всё будет хорошо. Совсем скоро ко всему привыкнешь. И поди, может, понравится…
Резкие шаги… — и вдруг схватила меня за руку, потянула на себя — невольно поддалась, встала я, выпрямилась рядом с ней (всё не могу втолковать, что та хочет).
Ловкие, проворные движения — и стала усердно обтирать мое тело, вытирать пот, смывать грязь с кожи.
— Подойди ближе, — нервно рявкнула та, и дернула меня к тазику.
— Да не нужно меня мыть!
(раздраженно фыркнула я и тут же попыталась вырваться — тщетно; я была готова клясться — ее хватка была сильнее, чем у утопающего в предсмертной агонии)
— Не дергайся! — яростно вскрикнула та, и силой встряхнув мою руку (причиняя нарочно боль), тут же снова принялась за свое дело.
— А разве душ не проще принять?
— Чего? Какой еще душ?
… да, да. Это семейство еще жило теми устоями.
Мой Лорд оказался… невиданным консерватором (хотя признать существование электричества все же пришлось, что невероятно на него было не схоже).
…
— Веди себя с Хозяином, как подобает, и тогда… может, он тебя оставит в живых и сделает любимицей.
Эти слова были последними, что я услышала от нее в тот день. А вернее, за последующие несколько месяцев.
* * *
… небольшая, глиняная миска картофеля, кусок плохо прожаренной рыбы и ломтик хлеба.
Это всё, чем был богат этот дом. Иногда рыба сменялась на овощи, или кусок вареного мяса.
Знаете, иногда, когда я сбегала из дому, — и того не было. Так что… жаловаться Барби не смела…
* * *
И вот, вымытая, переодетая, накормленная Кукла ждала своего Господина.
Мне было страшно. Безумно страшно. Рассудок постоянно искал варианты, возможный исход такой встречи…. но ничего, ничего конкретного и более-менее приемлемого я не находила.
… попала в ловушку. И кто тому вина? Кто?
В этот миг я даже не знала, кого больше всего ненавижу: Лорда… или Берна.
Глава Девятая
Спустя несколько часов Лорд все же меня навестил. Ведя себя, как джентльмен (что было совсем дико, если сравнить с предыдущей нашей "встречей"), проявлял заботу и уважение.
(чушь! черт, еще буквально пару таких "свиданий" — и меня уже тошнило от его манерности…)
Привел к себе в спальню, усадил в дальнее кресло, как раз напротив себя…
… живо кинулся в сторону — подхватил со стойки скрипку.
Резкий шаг в центр комнаты — выпрямился, вытянулся, как истинный музыкант, АРТИСТ (перед зрителем), и было уже, подумала, что сейчас зазвучит музыка, но ошиблась…
… как-то нездорово, непривычно, изнеженно прижал тот свой инструмент к щеке, и неспешно, ласково провел по тонкой талии корпуса, словно по обнаженному телу любовницы, шаловливо перебирая пальцами, изучая все горбинки…
… в глазах его блестели, плясали черти — безумство, оно, буквально, так и перло из него…. пугая, шокируя меня до дрожи и заледенения конечностей…
— Вот она. Моя драгоценность, моя любовь, моя Богиня.
Понимаешь, Каролина, однажды…
— Оливия. Я — Оливия.
(несмело, едва слышно прошептала я)
— Нет. Теперь тебя будут звать Каролина. И запомни, — (его голос еще был нежен и ласков, в то время как в каждом звуке звучала жестокость и угроза, а глаза блестели от ярости). — Я ненавижу, когда меня перебивают.
(виновато опустила взгляд, а на устах застыло несмелое "простите")
— Так вот, однажды побывав в самой Мекке скрипачей, в Кремоне, я раз и навсегда влюбился…. стал пленником этой жестокой, холодной Королевны. Я стал ее рабом, а она — она лишь, когда вздумает…. одаривает меня своей добротой.
Послушай, послушай…. как звучит!
… Он играл, играл часы напролет, а я не смела даже виду подать, что устала, что хочу спать, что — неинтересно…
Я чувствовала, чувствовала каждой своей клеткой, что если нарушу его феерию — то в этот же миг умру.
Лишь иногда приоткрывались его веки, бросая короткие взгляды в реальный мир, и ничего, ничего, кроме безумства я там не видела…
* * *
Что было потом? Что?
