- А кто всучил-то? Кто?
- Я, в том числе.
- Да ты сам первый лодырь! Прохиндей. Выговор он всучил!.. У меня первый раз недосмотр случился.
- Минуточку минуточку, - прервал Брюхатый, - как это ты выразился - "прохиндей"? Я одиннадцать лет после суда без единого взыскания проработал! А ты мне, обезьяна, будешь еще вякать тут! Сам в выговорах весь, как: Ни одного же собрания не обходится, чтобы тебя:
- Хватит! - взревел Аристарх. - У меня вон, - показал он на стол, - семь почетных грамот лежат!.. Я и то молчу.
- А чего ты можешь сказать? - спросил его Лысый. - Там - семь почетных грамот, а там, - в сторону коридора, - пять покрышек. Я думаю, покрышки - потяжельше, перевесят. Если уж кто самый чистый среди вас, так это я.
- Ой! - изумились.
- Глядите на этого ангела!
- Прямо невеста: в свадебной марле.
- Шариков только не хватает.
- И ленточек разноцветных:
- Да! - гордо сказал Лысый. - У меня две общественные нагрузки, а у вас: У кого хоть одна общественная нагрузка?
Все промолчали.
- А-а, нечего говорить-то. Вы думаете, это на суде не учтется? Все учтется.
- Да, я думаю, все учтется, - сказал Аристарх. - Я думаю, что тот грузовичок с пиломатериалом - тоже учтется.
Лысый подрожал в гневе и обиде губами.
- Ворюга, - сказал он. - Плюс идейный ворюга: с экономической базой. Ты знаешь, сколько тебе за эту базу накинут? Вот сколько нам всем дадут, столько тебе - отдельно - за базу.
- База - для дураков, - струсил Аристарх. - Я - нормальный спекулянт, чего вы тут?
- А-а!.. Очко-то не железное?
- Но ты тоже - не ерепенься тут, кудрявый!..
В это время в дверь позвонили.
Все оторопели на миг: Брюхатый даже за сердце взялся.
Еще резко, длинно позвонили.
- По одному: с вещами, - тихо сказал Чернявый.
- Иди, - кивнул Брюхатый Аристарху.
- Может, это макулатуру собирают: пионеры, - тихо сказал бледный Аристарх. - Подождем.
Опять звонок.
- А я нож-то там бросил! - вскричал Курносый. - Подождите, я нож-то хоть уберу, а то же!..
- Топорик мой:
- А?
- Топорик, топорик, - невнятно повторил Аристарх. И показывал пальцем на комнату Веры Сергеевны. - Топорик:
- Чего топорик?
- Топорик мой тоже возьми, а то нам попытку к изнасило: ой, это: к убийству, к убийству:
- Тьфу!.. - заругался Курносый. И побежал за ножом и за топориком.
- Мама, роди меня обратно: рубля государственного не возьму, - сказал Брюхатый.
- Не будет она тебя больше рожать, - зло и тихо сказал Чернявый. - Она и за этот-то раз раскаивается, наверно.
Курносый принес нож и топорик: И засуетился с ними. И зачем-то их оглядел еще.
- Ты что? - одними губами спросил Аристарх.
- Где они лежали-то?
- Вон:
Опять звонок, на этот раз вовсе длинный, никакой не "пионерский".
- Какая макулатура! - тихо воскликнул Лысый. - Иди.
Аристарх поднялся: И медленно, тяжело - как если бы он шел уже по этапу - пошел к двери.
- Кто? - спросил он тихо, обреченно.
Из-за двери что-то ответили:
Аристарх смело распахнул дверь и налетел на вошедшего:
- Какого черта ходишь тут?! Звони-ит!..
Вошедшим был Простой человек. Он держал ящик с коньяком и улыбался.
- А я думал, нет никого! - он не обратил никакого внимания на ругань Аристарха, он держал в руках ящик с коньяком и улыбался. - Куда, думаю, они подевались? Договаривались же вчера. Вот он!
И Простой человек пошел с тяжелым ящиком к столу.
- Ну, ребятки, седня нам: до Владивостока хватит.
На него молча смотрели.
Только Брюхатый сказал:
- Идиот: Василий Блаженный. На полатях вырос.
- А чего вы такие? - только теперь заметил Простой человек. - А? Что вы сидите-то, как вроде вас золотарь облил?
- Хочешь в свою Сибирь? В деревню? - спросил Брюхатый.
- Хочу, - сказал Простой человек. - Нынче поеду: у меня в сентябре отпуск:
- А в долгосрочный отпуск поедешь?
- Стоп! - воскликнул Чернявый. - Идея! Вот идея так идея, - и он вскочил, и обнадеживающе посмотрел на всех: - Кажется, мы спасены!
- Как? - спросили все в один голос.
- Ждите меня! - велел Чернявый и куда-то убежал - вовсе, из квартиры.
ВЕЧЕР, КОТОРЫЙ НЕ УСПЕЛ ПРЕВРАТИТЬСЯ В НОЧЬ
"Пассажиры" ждали. Сидели молча и ждали. Стоял коньяк на столе, но никто к нему не притрагивался: Нет, одна бутылка была распочата; похоже, это Простой человек пригубил. Но и он тоже сидел и ждал. Тикали часы, слабо слышалась какая-то значительная кинематографическая музыка: Вера Сергеевна опять смотрела телевизор.
Долго-долго сидели и ждали.
Наконец Простой человек не выдержал и встал:
- Пойду еще раз, - сказал он. - Хлопну для смелости - и пойду.
Он выпил коньяку: Все - от нечего делать - внимательно глядели, как он наливал, как подержал рюмку в руке, тоже глядя на нее, и как выпил. Простой человек выпил и пошел к Вере Сергеевне.
- Я еще раз, - сказал он, входя. - Сергеевна, голубушка: ведь все это - опишут, - сказал он, показывая рукой гарнитур, диван, ковры: - Все-все. Одни обои останутся.
- Пусть, - сказала Вера Сергеевна. - Зато преступники будут наказаны.
- Преступников не надо наказывать:
- А что же их надо - награждать?
- И награждать не надо. На них не надо обращать внимания. В крайнем случае, надо с имя находить общий язык.
- Спасибо за науку. А они будут продолжать воровать?
- Они так и так будут продолжать! Потом: ну какие же они преступники? Вот эти-то?.. Господи!.. Это сморчки! Они вон уже перепугались сидят: с них капает. Ведь на них глядеть жалко. Вы зайдите, гляньте - ведь это готовое Ваганьково. Там только надписи осталось сделать: был такой-то, грел руки возле гарнитуров. Пожалейте вы их, ей-богу! Ну, припугнули - и хватит. Хоть Аристарха свово пожалейте: ведь он со страху: мужиком года полтора не будет.
- Ну, что вы - он любовниц заводит! - воскликнула Вера Сергеевна с дрожью в голосе. - У него есть Соня.
- Сонька?! - удивился Простой человек. И хлопнул себя руками по штанам. - Господи, боже мой. Ну нашла же ты к кому приревновать. Да с Сонькой вся база: Я! Я!.. - постучал себя в грудь Простой человек. - Я один, можеть, только и не вошкался: потому что я тоже больше коньяк уважаю. Не коньяк даже, а простую водку. Сонька!..
- Тем более! - мстительно воскликнула Вера Сергеевна. И встала от телевизора и нервно прошлась по комнате. - Тем более!.. Скотина он такая. Мне его нисколько не жалко! Из всей этой бригады, - показала она на комнату Аристарха, - мне ни-ко-го не жалко. Вас только жалко.
- Да меня-то!.. - махнул рукой Простой человек. - Я и там грузчиком буду. Это им переквалификацию надо проходить, а мне-то: Коньячка вот только не будет, вот жалко. Ну, отдохну от него, наберусь сил - тоже полезно. Да мне много и не дадут - от силы два года: за компанию. Мне их жалко, Сергеевна: у их, у всех, почесть, детишки. Вот этого толстого!.. - почему-то вдруг обозлился Простой человек, - вот этого бы я посадил, не моргнув глазом. Ох, эт-то журавь, скажу тебе! Это самый главный воротила. Но его же отдельно не посадишь. Сажать, так уж всех.
- Вот все и будут сидеть.
- Оно, конечно: так. Знамо, что: А куда денешься? - будем сидеть.
И Простой человек вышел.
Когда он вошел в комнату, где сидели "пассажиры", на него посмотрели без всякой надежды, обреченно.
Простой человек присел к столу: И засмотрелся на бутылки с коньяком. И вдруг всплакнул.
На него удивленно посмотрели.
- Прощайте: драгоценные мои, - говорил Простой человек, глядя на бутылки. - Красавицы мои. Как я буду без вас?.. Одно страдание будет, тоска зеленая: Любимые мои. Тяжело мне с вами расставаться, ох, тяжело:
- Поплачь, поплачь, говорят легче становится, - сказал Брюхатый.
- А я и плачу. Плачу и стонаю. Сердце кровью плачет, когда на них смотрю. Но канавы рыть с тобой в одной бригаде я не буду! - Простой человек сердито посмотрел на Брюхатого. - Я твою норму там не буду выполнять. Я за тебя: Недоедать из-за тебя не буду!
- Чего это ты решил, что я там канавы рыть буду? - спросил Брюхатый.
- А что же ты там будешь делать?
- Библиотекарем пойду: Или санитаром.
Все засмеялись: это был нехороший смех, нездоровый смех, болезненный смех, если можно так сказать про смех.
- Налей-ка и мне, - подошел к столу Курносый.
Простой человек налил две рюмочки: Одну пододвинул Курносому. Они чокнулись.
- За счастливую дорогу, - сказал Простой человек.
И тут вдруг сорвался "с гвоздя" Аристарх. Он вскочил, затопал ногами и закричал:
- Хватит паясничать! Хватит паясничать!.. Комеди франсез развели тут! Вон все отсюда! Вон! Скоты!.. Говядина!
Курносый поставил свою рюмку на стол и внимательно посмотрел на Аристарха. - Слушай, - сказал он, - я умею останавливать истерики: я перворазрядник по боксу. Я хоть давно не в форме, но все равно: такую-то экономическую гниду я сделаю.
Аристархушка сел так же резко, как вскочил, обхватил опять руками голову и тихо стал покачиваться.
Простой человек промокнул губы уголком дорогой скатерти и опять пошел к Вере Сергеевне. Ему, похоже, пришла какая-то дельная мысль в голову.
- Сергеевна, - сказал он, - а на кого квартира записана?
