Я сказал, что должен подумать. Мне ведь необходимо написать и защитить дипломную работу.
"Правильно, – сказал Петр Янович, благосклонно кивнув. – Но это пустяки. Явится Сюняев – он вам все расклассифицирует в два счета. Я дам поручение. У него не голова, а банка данных. Два дня – не больше. А формулы вы подберете из учебников. И вообще, научная работа только тогда плодотворна, когда делается на досуге. Я понятно излагаю?"
Именно тогда я впервые применил формулировку ответа, за которую Сюняев обещал поставить мне памятник на самом видном месте. Я ответил:
"Вполне, и даже более того".
"Это радует и вдохновляет, – заметил Гиря. – У нас, таким образом, намечается удивительно полное взаимопонимание. Так вы согласны?"
На другой день я дал согласие, о чем жалею очень редко. В основном, когда нет работы.
Сначала я написал дипломную работу и, защитив ее на "хорошо", был зачислен в штат. Примерно год у меня ушел на стажировку, в процессе которой я сопровождал старших и более опытных коллег. Какое-то время я совершенно не понимал, зачем они мотаются по Системе и лезут в чужие дела. Но постепенно понимание наступило. Выражается оно примерно в следующем. Когда на место происшествия прибывает человек, побывавший в других местах, где случились другие происшествия, он видит многое из того, что никто из участников данного происшествия не замечал, и никогда бы не заметил. На самом деле, уже одного этого достаточно, чтобы оправдать деятельность нашего отдела. Другая сторона состоит в том, что после происшествия, и особенно если были жертвы, все, включая начальников всех уровней, находятся в состоянии перманентного стресса, и катастрофически возрастает вероятность совершения новых глупостей при инстинктивных попытках смачивания концов. Третья же сторона состоит в том, что на месте происшествия кто-то должен представлять закон и власть. Почему – не знаю, но каждый человек в этом остро нуждается.
В процессе стажировки я старался быть полезным, и мои старания были замечены. Первой похвалы от Валерия Алексеевича я удостоился через полгода, от Зураба Шалвовича – через год, а от Петра Яновича аж через два с половиной. В конце третьего года я приступил к самостоятельной работе в качестве дознавателя. С этого момента я вошел, как выразился Сюняев, "в нашу тесную семью" на равных, то есть получил право самостоятельно принимать решения, имеющие юридическую силу. Еще через год я с некоторым удивлением обнаружил, что с моим мнением не только считаются, но его начинают требовать даже в тех случаях, когда непосредственного участия в расследовании я не принимал. Чаще всего это делал сам Гиря. Давал отчет и просил сформулировать точку зрения. Я, разумеется, был горд и полон самоудовлетворения, но вовремя осознал, что здесь что-то не то. В конце-концов, я понял, что именно. Гиря меня воспитывал по специальной программе.
"Вот что, Глеб, – сказал он однажды, – то, что я тебе сейчас скажу, может показаться неожиданным, но настал момент принятия решения. Решение это я согласовал с некоторыми коллегами и получил их одобрение. Но, – тут он обнажил указующий перст, – решение принял я. Парень ты сообразительный, и темнить я не буду. Ты мне нужен. Я надеюсь, что однажды именно ты сядешь на мой стул. А поскольку сейчас еще не ясно, когда это потребуется, надо сделать так, чтобы твой зад в любой момент был готов к мягкой посадке. Ты, в свою очередь, должен решить для себя, подходит ли для тебя этот стул. И если решишь, что нет, немедленно сообщи мне об этом, потому что я должен буду начать кадровую работу заново. Скажу прямо, мне бы этого не хотелось, но в любом случае по этому поводу у нас не должно быть никаких недомолвок. Это первое. Теперь второе. Видишь ли, у меня в сейфе лежат кое-какие факты, выводы по которым я не могу доверить кому попало… Нет, не то… Я хочу, чтобы, если со мной что-то случится, существовал некто, кто по данным фактам сделает точно такие же выводы. Ты можешь спросить, почему я не изложу эти выводы? Потому, что у тебя после этого исчезнет возможность сделать их самостоятельно. Давай попробуем работать в таком режиме, а там жизнь покажет… Короче: я отныне считаю тебя своим дублером, или, если угодно, очередным воплощением. Этот факт, однако, никоим образом не должен отразиться на наших профессиональных отношениях. Он и не отразится. Я понятно излагаю?"
"Вполне", – сказал я ошарашенно.
"Но, надеюсь, не более того?" – усмехнулся Петр Янович.
"Скорее, даже менее", – признался я.
"Ну и ладненько", – закруглил разговор он.
Примерно через три месяца после этого разговора состоялся другой разговор, в процессе которого Гиря и достал из сейфа ту самую синюю папку. А еще через пару недель я почти официально получил в проработку свой первый "момент".
Глава 2
Случилось это так.
Я вернулся с Третьей Лунной, где проторчал полторы недели, и имел неудовольствие провести дознание по факту хотя и банальному, но повлекшему за собой… В общем, там были жертвы, и самое неприятное, что среди этих жертв оказалась беременная женщина. И это при том, что беременность на пятом месяце на Луне запрещается безусловно всеми правилами, инструкциями и уложениями. Руководитель любого ранга, обнаружив факт беременности (каким образом – не имеет значения) обязан немедленно поставить в известность соответствующие инстанции и в недельный срок обеспечить отправку беременного лица (так в тексте) на Землю. То есть, в административном плане, не существует каких-либо проблем, а для продолжения рода человеческого не существует никаких препятствий, поскольку зачатие никакими документами не регламентируется. Однако, сами "беременные лица" отнюдь не желают понимать, что гравитационное поле Луны их будущим чадам противопоказано категорически еще в утробе. Ну, вот не хотят, и все тут! Вероятно, это следствие того, что зачатие – процесс вероятностный и не в полном объеме планируемый. И многих застает врасплох. Более того, мне известны факты тайных родов на Луне.
Мне вообще, по роду деятельности, становятся известными такие факты, от которых волосы на голове становятся дыбом. Например, как можно, находясь в здравом уме и рассудке, отправиться в трехсуточный переход на селекаре, имея на борту запас кислорода на двое суток, и не имея в запасе никакой атмосферы? Какая любовь это выдержит? Когда я смотрел в карие очи деятеля, которого лишь чудом удалось найти среди лунных пейзажей, в моей голове вертелся только один вопрос: какой идиот выпустил этого идиота с Земли?! К слову сказать, он проработал на Луне три года и уже являлся отцом двух детей, которых только благодаря титаническим усилиям спасателей не оставил сиротами…
Кстати, уж не знаю почему, но именно на Луне, а еще точнее, на ее поверхности, чаще всего возникают ситуации типа "два любящих сердца в разлуке", или "третий лишний". Вероятно потому, что Луна – спутник влюбленных, а именно там проходят обкатку будущие покорители вселенной, сердца которых горят неугасимым пламенем.
Но это так, к слову…
Вернулся я, стало быть, с Луны, обремененный упомянутыми соображениями, и доложил начальству, что так, мол, и так, два трупа, плюс ребенок, которому уже не суждено появиться на свет. Петр Янович рассвирепел и принялся по видеофону крыть всех подряд лунных начальников. Говорилось многое, но основная суть сводилась к тому, что если дело обстоит именно так, как ему доложено (а он уверен, что именно так оно и обстоит), и не будут приняты меры к неукоснительному соблюдению, то он, Гиря, своей властью закроет к чертовой матери все лунные базы, и никакой Исполком Ассамблеи ему не помешает.
После всех этих бесед Петр Янович сильно расстроился и проявил склонность к философским обобщениям.
"Знаешь, Глеб, если эти недоумки мужского пола хотят гробить свои молодые и не очень молодые жизни – это, в конце концов, их личное дело. Но если при этом гибнут беременные женщины – это просто свинство! И грош цена такому освоению космоса. Пусть сначала ликвидируют все метеоритные лавины, создадут приличную атмосферу, насадят, где надо, сады и все такое прочее, как в свое время это сделал Господь, а потом уже вызывают своих любимых и занимаются продолжением рода. Надеюсь, я понятно излагаю?"
Я сказал, что вполне, усмехнулся наивности шефа, а потом имел глупость добавить сакраментальное "и более того".
Гире моя усмешка не понравилась. Он уставился на меня, выпучив глаза, и поинтересовался, что я имел в виду в придаточном предложении? Я сказал, что ничего особенного, и более того, я целиком и полностью поддерживаю любые усилия по насаждению садов везде, где это сочтут целесообразным. Петр Янович набычился и заявил, что иронизировать по поводу гибели людей – это свинство в квадратной степени, и терпеть это в своем присутствии он не намерен. Я, в ответ, заявил, что… В общем, сморозил глупость. Петр Янович, не будь дурак, ответил примерно тем же, но тоном выше. В общем, слово за слово, мы крепко повздорили, и он меня выпер словами: "пошел вон отсюда!"
