были достаточно взбудоражены и не собирались отступать назад. Пока предложение родича заставило их задуматься, и я затаила дыхание, надеясь, что его ставку никто не перебьет.
Через толпу прорвался распорядитель, он уже радостно улыбался, протягивая родичу руку, чтобы скрепить сделку.
Но тут за спинами раздался низкий бархатный голос:
– Даю тысячу золотых.
Толпа расступилась, пропуская высокого мужчину в черном бархатном камзоле с серебряными пуговицами. На его плечи спускались длинные темные волосы, вокруг широкой шеи обвился белый шелковый платок. Он хмурился, между густыми бровями залегла складка, а ярко-голубые глаза смотрели так холодно, что мне захотелось поежиться.
Распорядитель застыл, а потом его рот растянулся в самой подобострастной улыбке, какую только можно представить.
– Такой ставке, конечно же, нельзя отказать. Девица ваша.
Слова распорядителя отозвались болезненным хрустом в сердце. Я с надеждой бросила взгляд на родича, но по его расстроенному лицу поняла, что перебить ставку он не сможет. Шанс обрести свободу уже сегодня медленно уплывал из рук. Темноволосый мужчина не выглядел как человек, которого легко на что-то уговорить, даже ради солидной выгоды.
Узкий острый подбородок упрямо выдается вперед, а губы сжаты в линию, будто не привыкли улыбаться. Длинный тонкий нос, четко очерченные скулы… Все эти черты складывались в красивое лицо мужчины, который знает себе цену и привык решать сам, а не слушать других.
Он и сейчас не слушал ни распорядителя, ни Скалла, рассыпающих комплименты его щедрости. Вцепился в меня своим холодным жутковатым взглядом, смотрел прямо в глаза, словно пытаясь загипнотизировать.
– Наденьте на девушку что-нибудь, – снова раздался его сильный голос. – И пойдемте отсюда, завершим сделку в каком-нибудь другом месте. Незачем на нее и дальше пялится другим гостям.
Когда Скалл накинул на меня платье и застегнул брошки на плечах, распорядитель повел нас прочь из зала. Преодолев коридор, мы оказались в небольшой комнате, убранством похожей на кабинет.
Распорядитель сел за широкий стол и жестом предложил покупателю присесть на кушетку напротив. Он опустился, а мы с капитаном замерли рядом. Пока мужчины обсуждали детали и подписывали какие-то бумаги, я судорожно пыталась сообразить, что меня ждет дальше.
Насколько я поняла из разговора мужчин, незнакомец за тысячу золотых получал меня в служанки на весь срок моей жизни. Право на полное владение передавал ему распорядитель: каким образом он сам его получил, мне было неизвестно. В людских законах я не разбиралась. Главное, для чего подписывалось соглашение, – перевод денег. Видимо, такие крупные суммы при себе не носили.
Когда все вопросы были обговорены, а бумаги подписаны, распорядитель открыл ключом ящик стола, достал мешок с золотыми и протянул его капитану. Тот взвесил добычу в руке и спрятал во внутренний карман куртки.
Довольно улыбаясь, Скалл подтолкнул меня в спину и произнес:
– Все, товар ваш, господин Рикард.
Мой новый хозяин поморщился. Затем встал, отряхнул камзол и сказал:
– Меня ждут дела. Всего доброго, господа.
Он приобнял меня за плечи и повел прочь из кабинета. Пройдя через очередной длинный коридор, мы свернули и вышли на улицу с другой стороны от подворотни. Рядом стояла закрытая повозка с лошадьми, пощипывающими негустую траву на обочине. Возница, увидев нас, спрыгнул с сиденья на землю, и открыл дверь.
Я замерла, когда мужчина отпустил мои плечи и протянул руку. И не сразу сообразила, что он хочет.
– Ну же, забирайся, – не выдержал он.
Опершись на руку, я сделала шаг и села на обитую тканью скамейку. Он тут же вошел следом, сел и потеснил меня, прижавшись бедром к моей ноге.
Близость мужчины нервировала. Я не знала, чего от него ожидать, зачем вообще он пришел на торг и купил меня. Некоторое время мы ехали молча, пока я не собралась с духом:
– Господин Рикард, позвольте задать вопрос.
– Не так.
На моем лице застыло изумление. Его холодные голубые глаза прищурились и слегка потеплели:
– Рикард – это фамилия. Меня зовут Анкер. Лучше обращайся ко мне по имени, Селина. И можешь задать свой вопрос.
Я решила играть по его правилам. Ведь сейчас важнее было выяснить обстоятельства моего нового положения, а не проявлять характер. Поэтому я согласно кивнула и спросила:
– Господин Анкер, подскажите, куда мы едем?
Его ответ заставил меня на секунду задохнуться.
– В дом утех, в котором я работаю управляющим. Он называется «Перо и лилия». Это приличное заведение для респектабельных господ.
Я не знала, как реагировать. В подводном царстве никто не платил за… утехи. А взять русалку силой, против ее воли, попросту было невозможно. Ведь без свадебной песни наши мужчины не могут выйти на берег, чтобы предаться любви.
Теперь я понимала, как тяжела и несправедлива жизнь женщины в человеческом мире. Но совершенно не готова была с ней просто смириться.
Выход всегда есть. Даже если мне придется расстаться с жизнью, чтобы избежать участи девицы для утех.
Я отогнала мрачные мысли, пообещав самой себе, что буду бороться до конца. Постараюсь снова прибегнуть к хитрости, а если не получится… что ж. Эту возможность прибережем на самый крайний случай.
И я продолжила разговор:
– Вы приобрели меня… для работы в доме утех?
Анкер почему-то не спешил отвечать. Наконец произнес, но как-то отстраненно, будто думал о другом:
– Да, я ездил за новым, хм, приобретением для заведения. Девушкой для самых серьезных клиентов.
Я кивнула:
– Понимаю. И вас заинтересовали способности моего голоса?
Между бровей снова появилась складка, когда он ответил вопросом на вопрос:
– О чем ты говоришь, Селина?
– О том, как мой голос действует на мужчин, – я недоуменно пожала плечами, – капитан вряд ли объяснил причины, но вы же не просто так подошли ко мне. А почувствовали… интерес.
Анкер еще сильнее нахмурился и признался:
– Я подошел, потому что увидел среди покупателей знакомого и не хотел, чтобы ты ему досталась.
Его ответ удивил меня. Дело было плохо, ведь именно голос русалки помог мне уберечь себя от капитана. И я снова хотела попробовать убедить мужчину, что ему выгодна моя невинность. Но он утверждал, что ничего не почувствовал. Как такое может быть? Он пропустил песнь и все равно отдал за меня тысячу золотых?
Нужно было рискнуть. Я собралась с духом и, глядя ему в глаза, начала петь.
Долгие секунды ничего не происходило. Если бы я не чувствовала ногой, как напряглось его бедро, решила бы, что песня почему-то не влияет на Анкера.
Но она влияла. На тонком носу затрепетали ноздри, взгляд потемнел от расширившихся значков. И тут мужчина резко дернулся, так, что в шее что-то жалобно хрустнуло, и
